– Будет война! И этого, господа, не избежать! Едва настигнут неспокойные времена, когда нам с вами придётся лично защищать то, что мы поклялись отстаивать! – даже бравая речь для поднятия духа не была таковой, а лишь робким словом растворилась, еле дойдя до слушателей. Ни один из подчиненных не смел перебить короля, высказать мысли от услышанного, и лишь спустя несколько минут молчания, казначей, завсегдатай королевского совета, самый младший из присутствующих выкрикнул с нетерпением: – А что же второе, Ваше Величество? Что может быть темнее войны?

Те обернулись на него и с негодованием буравили взглядом. Сидевший на троне ни сразу отреагировал на вопрос подданного, будто размышлял над его словами или вовсе не слышал. И только когда мужчины стали перешёптываться, – Ведьмы! – выкрикнул правитель. Голос эхом разнёсся по залу, окутав его звенящей тенью. – Ведьмы снова замечены в наших краях! – продолжал он кричать, – Сегодня, при свете полуденного дня мне попались две омерзительные ведьмы, что соизволили бродить среди мирного люда! Да что там, среди высокопоставленных персон! – негодование переполнялось через край, круглое лицо стало насыщенно-красным, щёки потрясались от того, как он быстро и эмоционально выкрикивал фразы, едва прерываясь после каждого слова.

– Ведьмы? Но откуда? Ведь не должно… – начал парировать казначей, но тут же был перебит уважаемым лордом.

– Мы знаем, где они должны быть… – вымолвил он, глазом едва косясь на служителя казне.

– Ведите! – грозно прокричал король, заставив мужчин замолчать и оглянуться за собой. Тяжёлые двери, ведущие в тронный зал, распахнулись и двое высоких стражника, неся под руки женщину, поравнялись с лордами. Хрупкая пленница едва держалась на ногах, то ли от усталости, то ли от боли, волочила за собой короткую цепь, соединяющую кандалы на ногах и руках. Голова была покрыта холщовым мешком, поверх которого завязана повязка на глазах. Из-под мешка по плечам стекали длинные волнистые чёрные волосы, растрёпанные, торчащие в разные стороны, словно паук овладел бедной девушкой. Сомкнутыми руками она пыталась прикрыть свою наготу, но короткая цепь кандалов не позволяла ей закрыться от мужчин. Бледная кожа сияла красными подтёками, ссадинами и синяками. Запястья и голени кровоточили от узких железных браслетов.

– Сегодня нам удалось пленить нечестивую, поймать её за руку! Лично видел колдовство, что она вытворяла! – голос короля был тихим и мрачным, пугающим, он глядел на впереди стоящую девушку и будто боялся, что она может услышать его. Она едва удерживалась на ногах, колени подкашивались, стражники то и дело подхватывали её, дабы та не упала на пол. Лорды и герцоги отпрянули от пленной, словно от прокажённой, не смея даже глядеть в её сторону. Его Величество лишь жестом дал отмашку, и несчастную насильно вывели из зала. Как только дух пленницы пропал, достопочтенные господа встрепенулись, и перебивая друг друга, стали требовать неминуемой казни чертовки. Седовласый правитель слушал их молча и с ответом не торопился.

Каменный дом с красной черепичной крышей хоть и был спрятан под раскинувшимися ветвями могучих дубов, всё равно был самым высоким домом в округе. По своему величию уступал лишь королевскому дворцу, но чудный сад из экзотических цветов и деревьев затмевал любое в округе великолепие. Аккуратный двор, застеленный мягкой травой, на которой раскинулись резная деревянная беседка с кружевным орнаментом и таким же высоким крыльцом с входящей лестницей, ведущей в гостиную. Просторная, светлая комната с огромными окнами, открывающие вид в сад, удобная софа, тёмное дерево на стенах, делали парадную комнату уютной и тёплой. Венцом большого зала был портрет хозяйки дома. Тонкая работа художника с точностью передавала живость, грацию и красоту написанной женщины. Тяжёлая деревянная рама, обрамлявшая портрет, держала его на самом достойном месте, у большой стены, что виднелась на входе в комнату.

За пределами поместья простирался бескрайний лес, и, казалось, что одинокий дом находится в самой чаще, и лишь извилистая тропа из города. Поодаль расположились ещё несколько небольших, старых усадеб, которые и вовсе терялись из вида, спрятавшись за высокими деревьями.

Хозяин много труда вложил в постройку, делал его с большим трепетом и любовь, так как знал, что в нём будет жить его семья, и для них он не жалел сил. Мужчина средних лет и среднего телосложения и роста, с густой, бородой, аккуратно подстриженной и ухоженной, пышными вьющимися каштановыми волосами, будучи часовым мастером, обрёл немалую известность среди горожан, которые заслуженно называли его волшебником, иначе как было назвать человека, заставившего передвигаться мизерные шестерёнки. К тому и было приятно уважение среди людей. Местные зеваки шутили, что он собирает часы с закрытыми глазами, кто-то взаправду причислял его к неведомой силе и лишь смел шептаться об этом, обходя известный дом стороной. Сам же мистер Релла с улыбкой доброй и любезной встречал каждого, кто появлялся на пороге его дома. Всех гостей и посетителей он неизменно приглашал выпить чашечку горячего чая.

Неизменно, после плотного завтрака, часовщик отправлялся в мастерскую, что занимала большую часть первого этажа дома. Просторная комната с огромными окнами и высокими потолками. Помещение утопало в лучах утреннего солнца, и именно здесь мастер любил допивать остывающий чай, расположившись за рабочим столом, на котором всегда был беспорядок. Сломанные, недоделанные, ждущие своего часа механизмы были повсюду. Стены увешаны разнообразными моделями, многие из них он сделал самостоятельно и расстаться с ними уже не мог. Единственными предметами, что всегда хранились на своём месте – это инструменты мастера. Каждый раз после завершения рабочего дня, он бережно чистил приборы для проверки хода часов и запирал в бархатной шкатулке, которую хранил под замком. Мистер Релла ревностно относился к своей мастерской и никому не позволял посещать её. Исключением была лишь шестилетняя дочка Синди. Девочка не могла простить отцу долгое заточение и время от времени нарушала его покой, вмешиваясь в рабочий процесс. Он, конечно, снисходительно относился к порывам дочери, но после отчитывал нянь и прислугу, что те снова упустили девочку из вида. И лишь добрая супруга могла заглушить его разгневанное состояние, прошептав всего несколько ласковых слов, и часовщик успокаивался и снова погружался в работу.

Тот полдень был одним из тех, что уже был не раз пережит и не сулил ничего нового, если бы нежданный гость не нарушил обычный распорядок дня часовщика. На робкий стук в дверь никто в доме не реагировал. Пустой, едва уловимый звук несколько раз пронесся по просторному холлу, застопорившись у закрытой двери мастерской. Мистер Релла никого не ожидал и, погрузившись в починку очередных часов, не воспринимал происходящее вокруг. В чувства его привёл ещё более громкий стук. Отведя глаза от мельчайших шестеренок, прислушался и снова принялся за дело, пока стук не повторился. Громко выругавшись, отставил в сторону инструменты и направился к выходу, нещадно бранясь на нарушителя его покоя.

На пороге его дожидался юный посыльный. Мальчишка не решался зайти в дом, трясущимися губами поприветствовал хозяина: – Мистер Релла… не обессудьте… за… за… беспокойство, но дело… оно такое… оно… это…– парень заикался и дрожал, старался совладать с собой, начинал говорить более громко, но конец каждого слова пришёптывал, отчего понять его становилось все сложнее. Мужчина нахмурился, глядя на него, и было дело, хотел закрыть дверь перед незваным гостем, приняв его за попрошайку, но малый сглотнул слюны и выкрикнул: – Мистер, ваша жена… ваша супруга… Миссис… она…

Хозяин дома отпустил дверь и грозно посмотрел в глаза доносчику, отчего тот снова стал заикаться.

– Моя жена, где она? Миссис Вивиан, ты о ней говоришь?

– Да… мистер Релла… Миссис Вивиан… она… её…