– Ты дебил? – Настя, которая не имела обыкновения ругаться, не смогла сдержать слов, потому что после оглушающего шума от фейерверка, ее криков и матов парня в новогоднем колпаке, Шнурок вместе с поводком резко рванул в лес за пустырь, оставив свою хозяйку стоять по колено в снегу в сером пуховике, надетом прямиком на пижаму в пингвинов.

Настя в ярости наклонилась, чтобы найти палку, которую припасла еще вчера для игры с таксой, оставшейся ей как напоминание о недавнем разводе.

«Где же она? Выронила со страху что ли?» – проносилось в ее голове, и тут же она нащупала то, что искала, приняла стойку, как учили при сдаче ГТО, и метко бросила в цель с криком «А такое видал, дебил?!».

– Истеричка! Тупая истеричка! – раздался голос в ответ. – Это что? Ты что в меня кинула?!

Настя опустила глаза и увидела, что припасенная ее палка лежала прямиком с термокружкой в снегу.

Часы показывали девять часов, оставалось совсем чуть-чуть до Главного, хотя, нет, пожалуй, это и есть Главное, самое умиротворенное время в году, если усреднить себестоимость счастья: салаты уже нарезаны, квартиры прибраны, самые красивые наряды готовы, чтоб их надели, все прибывают в состоянии необъяснимой надежды на то, что с боем курантов все в их жизни будет чуточку лучше, чем до этого.

Да-да, девять часов вечера – это волшебное время, когда незнакомцы начинают улыбаться незнакомцам как родным, будто перестают бояться быть настоящими, добрыми, душевными.

Это время, когда люди готовы обнять мир, будто они чисты, как дети, верящие в Деда Мороза. И если вы думали прежде, что новогоднее чудо – это найти под елкой подарок, о котором мечтал, то нет же. Это как раз про то, что каждый год происходит часов этак в девять вечера, когда люди сбрасывают с себя маски черствости, обнажая наконец-то свою душу.

И в это самое время в коридор зашел, прихрамывая, лысоватый мужчина лет сорока, излучая поистине праздничный аромат, в котором переплетались нотки салата «Оливье», водочки и домашнего холодца.

– Ребята, кто крайний, а? – широко улыбаясь, спросил он, добавив: – Всех тута с наступающим. С Новым годом, с новым счас…

На этих словах он замолчал, по отчетливо-появившейся на лбу вене читалось, что в его голове начался мыслительный процесс с целью определения уместности пожелания счастья в стенах больницы.

Настя уже хотела приободрить его словами «…и вас с новым счастьем», как раздалось ехидное:

– За истеричкой не занимать, не рекомендую ее, крайне неадекватна!

Мужчина обернулся, Настя тоже. И увидела того самого – с пустыря – с обмотанной бинтом рукой, правда, он был без дурацкого колпака.

Настя опешила, пытаясь понять, когда он успел зайти вслед за лысым мужиком с нотками алкоголя в голосе и глазах, как снова донеслось:

– Я ее спасти хотел, а она в меня замерзшее дерьмо кидать начала… а местами оно было вполне еще незамерзшее, так сказать, свежак.

Очередь обернулась, ей не терпелось взглянуть на истеричку, обкидывающую людей, и вот Настя уже набралась воздуха, чтоб объяснить, что просто в сумерках спутала палку Шнурка, как мужчина произнес:

– Раз вы уже знакомы, то пропускаю поближе к даме в пижаме, – после этого он хихикнул и развел руками, будто благословлял на что-то большее, чем дождаться приема травматолога.

Довольно ухмыляясь, мужчина, волоча ногу, рухнул на лавку возле Насти, но все же чуть поодаль, будто бы давал запас на тот случай, если она решит чем-то в него кинуть.

И в этот самый «запас» протиснулся парень с перемотанной кухонным полотенцем рукой.

Повисло молчание, наполненное тоскливым ожиданием приема, но длилось оно недолго.

– Где куртку порвал?

– Прожег.

– Где?

– На пустыре, когда эту истеричку спасал.

Настя старалась сохранить спокойствие, глубоко вдыхая носом, будто ничего не слышит.

– А рука чего обмотана?

– Вино открывал, а дома штопора нет. Сломался. Я нож воткнул, и вот.

– Вино? Бадяга крашенная? Пил бы водку, все было бы нормально.

Настя сморщила нос и демонстративно встала, не желая сидеть у любителя напиться на каждый праздник.

– Истеричка-то твоя чего-то нервная? Поругались? – прошептал любопытно мужчина дальше и, не дождавшись ответа, добавил: – Давно женаты?

– Да вы что?! Она не в моем вкусе. Я элегантных люблю. А эта мало того, что истеричка, так еще и в пингвинах. Как говорят французы, «mauvais goût».

– Че такое твое «мувегу»?

Настя уже хотела было закричать, что со вкусом у нее все в порядке и что она не истеричка, как снова услышала шепот, поэтому максимально сконцентрировалась на разговоре этих двоих.

– Да, неважно, что это такое. Незнакомы мы. Вернее, несколько часов назад один раз виделись. Вы сюда как попали? Что с ногой?

– Да мелочи. Приехал, чтоб жена перестала дуться, обиделась, а я не хочу так новый год встречать.

– А чего обиделась?

– Да там такая история длинная, но раз ты спросил, то слушай. Я, понимаешь, «пол-“Шубы”» ночью съел, а вместо нее из мусорного ведра башку и кости настоящей селедки положил. Ну, смешно же, да?

«Истеричка» от услышанного закатила истерично глаза, как и положено истеричкам.

А «дебил» захихикал и протянул руку, чтоб познакомиться:

– Александр.

– Гена. Вот-вот. Моя жена так же, как эта, глаза закатила, а потом начала визжать, что я не ценю ее труд. Прям так и сказала, слово в слово.

– Это их, Ген, этому на марафонах женских учат, поверь. У вас, наверное, дома и карта желаний есть. Ну лист такой с картинками Мальдив и…

– А ты откуда про это знаешь, Саш? – перебил Гена, выпучив глаза, будто карась на нересте, но, не дождавшись ответа, продолжил: – У всех баб… ой, как говорится, сорри, женщин есть.

Он опустил глаза, чувствуя, как истеричка становится более истеричной, поэтому повернутся к ней полубоком и стал обращаться исключительно к Саше. И он принял правила игры, чтоб позлить еще больше Настю – надо же как-то развлечь себя.

– Так вот, слушай, – опять попытался начать Гена, но потом замолчал, достал из кармана пачку детских влажных салфеток и заботливо вытер рукав зеленого пуховика соседа. – Тут вот еще остались следы от дерьма, которое это…

– Которое в меня одна неадекватная баба кидала? Да? – закончил мысль Саша. – Истеричка, верно?

– Дебил, – отчетливо было произнесено в ответ.

Из кабинета травматолога вышел пациент, и зашла бабуля. В коридоре оставалось всего четверо, и у каждого было надежда успеть вернуться домой к полуночи.

– Ген, давай продолжай. Мне интересно прям. Положил ты башку селедки. А с ногой что? Жена ударила?

– Что ты? Она злилась, конечно… Да давай по очереди. Не сбивай, а то я и так во хмелю, понимаешь? Хотя по виду и не скажешь, да?

Саша утвердительно кивнул, хотя по стоявшему запаху это было ясно всем находящимся в коридоре. Истеричка уже традиционно закатила глаза, подслушивая.

– …главное, я ж пил с братом ночью тихо-мирно, ну съели салата, что проблема? Так другие же есть! Нет, надо же орать на меня: «новогодний олень»! Еще при детях! И какой после этого у меня будет авторитет, а? Вот ведь бабы!

Настя оглянулась, кроме нее в коридоре, не было ни одной девушки: «Это и понятно, мы в это время дома салаты делаем, чтоб вот такие ели, или стол сервируем, чтоб штопор был, а не нож, или…» Не выдержала ее натура, в общем, и «истеричка» в своем лице решила защитить всех женщин мира:

– А вы почему решили, что можете есть салат ночью один? Думаете, жена случайно его приготовила? Да вы знаете, как потом руки сложно от вареной свеклы отмыть? Откуда вообще это неуважение к женщине? Этот весь эгоизм? Откуда? Допустим, «шуба» вообще должна сутки настаиваться…

– О, сейчас истеричка нам тут устроит, – будто в некуда произнес «дебил».