Следующей не стало лягушки. Она умирала на моих глазах, скрюченная болью, с широко раскрытым ртом, издавая беззвучный крик. Я его не слышала, а будто ощущала каждой клеточкой своего тела. Ей даже попытались помочь эти нелюди. Они примчались почти сразу, подтверждая мою теорию о наблюдении. Здесь не могло не быть камер видеонаблюдения. Они все это время следили за каждым нашим вздохом, но это не спасло ту девушку. В считаные секунды ее кожа стала цвета графита, а из глаз ушла жизнь. Вот так просто – раз и нет существа.

Нас осталось двое, и это не радовало наших мучителей. Нас все реже возвращали в кубы, оставляя привязанными к холодным столам лаборатории.

Я засыпала и просыпалась там, видела одни и те же лица, слышала одни и те же голоса. Мой разум перестал считать дни, даже примерно. Это было слишком долго и мучительно.

А когда я уже ясно чувствовала приближающийся конец, когда почувствовала ласковые объятья смерти, то что-то резко изменилось. Поведение моих мучителей говорило об этом. В их глазах появилась жалость, и они смотрели на мое израненное тело, покрытое тысячами проколов с сочувствием. Быть может, инопланетяне поняли, что и мне осталось недолго?

Один из них приблизился к столу с моим привязанным телом. А я даже голову не смогла повернуть, отрешенным взглядом прожигала ненавистный потолок и беззвучно плакала.

Мужчина склонился, всматриваясь в мое лицо и, едва слышно что-то прошептал. Один взмах его руки – и перед глазами мелькнул страшный прибор с длинной иглой, похожей на изогнутое сверло.

Она вонзилась в мою голову, принося немыслимую боль. Моим спасением стало забвение. Сознание погрузилось во мрак.

Глава 3 Пробуждение

Сознание возвращалось ко мне, как в замедленной съемке. Веки медленно поднимались и опускались. Рядом с ухом что-то мерзко пищало. Тело больше не ощущало жесткого пола. Можно сказать, мне было вполне тепло и комфортно, если бы не ремни на руках и ногах.

Я все еще прикованная и со странной маской на лице. Наверное, я была в очень плачевном состоянии, если эти уроды решили меня лечить.

Первая мысль после пробуждения: «Я не умерла», и это печально. Отчаянно не хотелось верить, что в ближайшее время пытки продолжатся. У всего должен быть предел, а мой уже давно прошел. Очевидно, мое тело этого не понимало и зверски боролось за жизнь. Для чего? Неужели во мне все еще жива надежда на возвращение домой? А есть ли эта надежда у моей семьи? Мама и брат – единственные родственники – любимые и родные. Они должны были искать меня.

Даже по самым минимальным подсчетам меня похитили больше месяца назад. Я давно совершеннолетняя девушка из неполной семьи. Уверена, полиция даже не стала заморачиваться с моими поисками. Одно радует, что у мамы есть второй ребенок – мой младший братик. Она будет держаться ради него, не скатится в пучину уныния и не опустит руки, потому что борец. Брату достанется моя старенькая квартирка. Ему не придётся, как мне, пахать с четырнадцати лет, чтобы заработать на отдельное жилье, пусть и такое убогое. Они справятся и научатся жить без меня. В этом я ни капли не сомневалась.

Пока есть возможность, я решила осмотреться. Медленно приоткрыла один глаз и расслабленно выдохнула. Моих похитителей не оказалось рядом, есть возможность перевести дух в одиночестве. Я назвала бы это больничной палатой со стерильно белыми стенами и такими же полами. Ни окон, ни дверей – только моя койка, куча каких-то аппаратов и датчиков, подсоединенных к разным участкам кожи.

Мое обнаженное тело накрыли тонкой тканью, высвободив руки, которыми я не могу пошевелить. Даже шея прикована ремнем. Это ужасно – не иметь возможности двигаться. Еще в моей палате нашёлся большой монитор, встроенный в противоположную от кровати стену.

На нем мелькали разные цифры и медицинские термины, часть из которых мне удалось понять, ведь что-то похожее слышала в медицинских сериалах.

Я хотела запаниковать, но не получалось, поэтому чувствовала себя безэмоциональной амебой. Скорее всего, меня накачали слоновьей дозой успокоительного. Иначе почему я так смиренно приняла тот факт, что разбираюсь в письменности инопланетян? Все эти закорючки, кружочки, палочки и квадратики, сливаются между собой и превращаются в слова в моей голове. Что они со мной сделали? Я не превратилась в одного из этих чешуйчатых?

Захотелось потрогать лицо руками, проверить и убедиться, что я не превращаюсь в нечто страшное. Могли бы хоть зеркало тут установить. Любопытство стало съедать меня изнутри.

Надеюсь, говорить на их тарабарщине я тоже смогу. Тогда они услышат о себе много интересного, пусть только придут сюда. Уж я-то их познакомлю с русским матерным, век меня не забудут!

Будто прочитав мои мысли, пустующая стена комнаты разъехалась в разные стороны. На пороге стояло несколько существ. Уже знакомые мне чешуйчатые в белых комбинезонах с тонкими планшетами в руках. А вот один инопланетянин сильно отличался от них.

Обычный мужчина в форме. Строгий китель синего цвета, а на груди интересный металлический значок. По форме напоминал летательный аппарат, не самолет, но что-то близкое к нему. Такого же цвета брюки, плотно облегающие ноги. По его выправке я сразу признала в нем военного. То, как он держал спину и лицо, по-мужски, с чувством превосходства и силы. Мне даже удалось рассмотреть украдкой – ничего необычного. Типичный человек, около сорока лет, среднего телосложения. Не сильно высокий, чуть выше меня. Темные волосы коротко подстрижены, аккуратный нос, тонкие губы и самые обычные карие глаза.

Он зашел в палату последним, остановившись недалеко от дверей и молча наблюдал за манипуляциями медиков. Да, скорее всего, эти существа в белых комбинезонах имели прямое отношение к медицине. Они же в свою очередь приступили к главной цели своего визита, то есть ко мне.

Хорошее успокоительное – я вообще ничего не чувствовала. Полная апатия. Даже если меня сейчас начнут резать на куски, мне будет все равно. Скорее всего, это будет больно, но не страшно.

Однако меня удивили. После длительного молчания и изучения показателей на мониторе один из медиков стал поспешно вытаскивать из меня все трубки и иголки. Затем снял маску с моего лица и даже отстегнул ремни, привязывающие мое тело к койке.

– Пациент полностью здоров. Психическое состояние стабильно, – отрапортовал медик.

Я их понимала. Удивительно. Это не русский язык, если прислушаться. Странные звуки и буквы, они понятны мне. Сколько же я тут пролежала, если стала их понимать?

– Превосходно. Покиньте помещение. Если потребуется ваша помощь, вы получите сигнал, – отдал приказ врачам мужчина, стоявший в углу, и те без споров поспешно удалились.

Он их начальник? Или они просто обязаны слушать его приказы? Воспользовавшись возможностью, я попыталась сесть. Одной рукой придерживала ткань, скрывающую наготу, второй помогла себя подняться.

Еще одна ошеломляющая новость. У меня ничего не болит. Нет ни единого пореза, указывающего на недавнее препарирование моего тела. Нет синяков от толстых игл. Я полна сил, чувствую себя прекрасно, если не учитывать заторможенную реакцию.

Тут же поднесла руку к лицу, бдительно ощупывая те места, где у инопланетян располагается чешуя. Ее нет, лицо чистое, ровное, а кожа на ощупь, как бархат .

Мужчина в форме все это время, молча наблюдал за моими действиями. Наверное, так он позволял мне прийти в себя. Может, хочет втереться в доверие? Хотя зачем ему это?!

Нужно собраться, ощупывать себя буду потом. Сейчас важно выяснить кто они, зачем меня забрали и когда вернут на Землю.

– Кто вы и что вам от меня нужно? – медленно спросила я, удивляясь собственному голосу.

В нем исчезла хрипотца, свойственная заядлому курильщику. И это не самое удивительное. Я говорю на их языке, даже не осознавая этого.

Если бы не успокоительное, то я скатилась бы в истерику. Вполне логично, что меня чем-то накачали. Не кричу, не обвиняю их, а воспоминания о пытках стали далекими.