Голосовое сообщение, тыкаю на значок чтобы прослушать и прикладываю к уху:

"Ника, это пипец, ты себе даже представить не можешь…Он вернулся…Фил, он. Божеее, а каким он стал, Вероника… Прошу тебя открой свой центр психологической помощи, таким больным дурам, как я, и позвони мне как сможешь, оёй, он идет, и кажется ко мне.."

Тяжело вздыхаю, вспоминая как Таська в свое время настрадалась с Филимоновым. Они ж еще по школе в старших классах встречались с ним, вечно ссорились, такие скандалы устраивали, мама не горюй. А мою комнату и правда можно было назвать центром психологической помощи, как Тася сказала в сообщении, мы приходили ко мне, брали еду, и на добрых пару часов закрывались в комнате, пока мамы не было дома. В один такой день подруга и нарекла мою комнату центром.

Таисия плакала, ругалась, а я то и дело, успокаивала, говорила что все будет хорошо и очередная ссора с ее Филимончиком, не конец света.

Он уехал сразу после школы, и сейчас по ее словам вернулся, интересно только зачем. Надеюсь они снова не начнут отношения, иначе можно будет кричать караул. Хотя… Все повзрослели, может обойдется?

— Малыш?

— М?

Продолжаю задумчивым взглядом смотреть в телефон.

— Всё хорошо? — Северский обнимает меня со спины, целуя в макушку волос.

— Да, в норме, Тася записала голосовое, Филимонов вернулся в город, ты должен его помнить, вы вроде в одной компании были.

— Были, — кивает головой в подтверждение слов, и отходит загружая последний мусор в пакет, — поехали.

Оглядываю помещение, в надежде сюда еще вернуться.

Дорога до дома занимает каких то несколько минут. мы едем по дворам, и через пару поворотов оказываемся у моего дома.

— Ты и правда купил квартиру там? Так рядом?

— Ага, — едва улыбается этот гаденыш, а я стучу в шутку кулачком по его руке.

— Зато времени у нас будет больше провести в комфорте, вместо стояний в вечных пробках, пока доедешь до тебя, уже и обратно можно ехать, — смеется парень, чем вызывает мою улыбку.

— Соглашусь с тобой, это и правда крайне удобно, — кладу голову на его плечо, вдыхая его запах.

— Пойдем, вручу тебя твоему отцу, а мне еще тащиться через весь город, нужно в срочном порядке делать ремонт, — ухмыляется, — помогать то будешь?

— Еще бы, — прицыкиваю языком, выходя на свежий воздух, погода уже действительно становится осенней, и ветер заставляет поежится.

— Что бы завтра, нормально оделась, а не вот это вот все, — слегка приподнимает подол платья в воздух, и хмурится.

— Ладно-ладно, — поднимаю руки в пораженческом жесте, — зануда, — добавляю тихонько, и взвизгиваю, когда меня резко поднимают в воздух.

— Что ты там сказала? М? Зануда значит, а если так, — накрывает мои губы своими, сходу вторгаясь своим языком.

Мычу, извиваясь в его руках, так хорошо с ним. Мне кажется с каждой минутой влюбляюсь все сильнее, а сердце предательски щемит, когда он резко отстраняется.

— Идем, а то задница уже вся холодная, — протягивает руку, тянет на себя.

— Так это ты проверял что ли? — я еще удивилась, как он нагло залез под платья облапывая ягодицы.

— Угу.

Прыскаю, и плетусь следом. Слишком не хочется чтобы этот день заканчивался, но время неумолимо шло вперед, подкрадываясь к полуночи.

Зашли в лифт мы в обнимку, так и простояли до нужного этажа.

Долго искала ключи в сумочке, но они не пригодились.

Дверь открыл папа. Который совершенно точно был без настроения.

Глянул на часы, пожал руку Артему, все происходило молча, и очень напрягало.

— Пап, все нормально? — рискнула спросить у родителя,

— Тише, там… — кивнул головой в глубь квартиры, и за секунду, я успела себе столько надумать, точнее всего лишь одно, снова мама, — Диана, она только уснула, — мы с Тёмой переглянусь, и я даже тряхнула головой.

— Диана?

— Да, она пришла около пары часов назад, вся в слезах, говорила что-то про операцию, маму, я толком ничего не понял, пытался успокоить, предложил подождать тебя, а она все продолжала плакать, минут пятнадцать как утихла, я проверил, спит, — прикрыла рот ладошкой, стараясь не надумывать себе ужасов.

— Я позвоню тебе, как доберусь, иди отдыхать, — Тема подтолкнул меня в квартиру, а сам повернулся в сторону лифта.

В квартире было темно и тихо, я мельком глянула на девушку, что лежала свернутая калачиком на диване, заботливо прикрытая покрывалом.

Папа пошел к себе в комнату, а я словно хвостик, следом за ним. Может вспомнит что-то еще, что говорила Диана.

— Па, ты пьешь? — окинула взглядом, прикроватную тумбу на которой расположилась початая бутылка виски и рядом пузатый стакан.

— Не переношу женские слезы, а их сегодня было слишком много, — он присел на кровать, зажимая переносицу, — я вот что думаю, может ей деньги какие нужны, миллионов конечно у меня нету, но кое-чем мы помочь сможем, ты спроси у нее завтра, а сейчас иди спать, дочь, этот день был слишком тяжелым.

— Ладно, — киваю и иду в свою спальню, принять бы душ, но шуметь не хотелось, схожу утром.

Пишу Артёму, что ложусь спать, и возможно не услышу его звонок, и в мгновение ока погружаюсь в царствие Морфея.

Утро выдалось ранним, в окне только задребезжал рассвет, как я подскочила на кровати. Всю ночь мне снились кошмары. Я долго бежала но преследователя не видела, сон был изматывающих поэтому должного отдыха тело не получило, только пришла головная боль.

— Нет, Диана… -слышу строгий голос отца и понимаю, что сна не только тут меня нет.

— Что здесь происходит? — прочищаю горло выходя из темноты спальни в слабо освещённый коридор, граничащий в гостиной.

Недалеко от дивана, стоит папа и держит девушку за плечи. Крепко так, двумя руками.

Две пары глаз в тот же миг поворачиваются на меня.

— Она собралась уходить, — отец кивает на Диану и убирает руки.

— Зря я пришла, ещё и уснула, так глупо всё, думала ты дома, а я..

Смотрю на её опущенные подрагивающие плечи, становится не по себе.

Подойдя ближе, беру ладонь девушки, крепко сжимаю.

— Пойдём, — тяну в комнату подальше от злого отца. Второй день слез он точно не выдержит.

Оказавшись в комнате, усаживаемся на кровать, я жду что Диана расскажет, но вокруг царит тишина, слышно лишь её напряжённое дыхание.

— Расскажешь? — всё таки осмеливаюсь заговорить, боюсь что она снова закроется от меня, но та лишь начинает снова всхлипывать.

— Операция прошла успешно…

Я выдыхаю, может она от радости, и сижу молча, дальше слушая, что скажет.

— Они так сказали, понимаешь? Врачи сказали что всё хорошо? Но она мертва! Моя мама. умерла! — она злится и кричит, бьёт воздух раскрытой ладошкой и кусает губы до крови.

Воздух застревает в лёгких, мне трудно сделать выдох. Больно. Даже слушать такие вещи больно, а этой хрупкой девочке и вовсе всё приходится воспринимать близко к сердцу. Это ведь её самый близкий человек, мама. По её немногословным рассказам, они были близки, очень. А теперь она осталась совсем одна.

Встаю и охапкой притягиваю к себе.

— Все нас предали, папа… Он как только узнал, что мать больна, сказал что уходит к молодой любовнице, и его наши проблемы не интересуют. Знаешь? Для меня он в тот день умер! Брат продержался ровно год, и смылся за границу, отмазываясь супер важным делам и! Только я была с ней всё это время, почти три года мы продержались, — шепчет она, понемногу успокаиваясь.

Так хочется разделить с ней эту боль, помочь чем то, но будто язык прикусила. Сердце щимит, а воздух тяжёлым комком наконец то покидает млн горло.

— Мне жаль, очень-очень жаль, Диана! Ты правильно сделал, что пришла, слышишь меня? — вглядываюсь в её темно карие, почти чёрные глаза, — позволь быть рядом, мы с папой поможем тебе, только не закрывайся, ладно? — снова обнимаю, слушая оглушающее биение сердца.

— Она мне за день до операции сказала, что очень устала. Будто у неё сил нету, совсем. Говорила так будто прощается, — слезы снова бегут по щекам, у нас обеих. Я усердно стараюсь убрать солёные дорожки с лица, но это будто нескончаемый поток, всё тщетно.