Смерть побеждена В бору, где в горестную осень Он котофея схоронил, Из-за густых огромных сосен Нечасто солнца луч гостил. Опять любимца навещая, Он в полумраке замирал И, бег минут не ощущая, Былое вновь перебирал. Незримо к другу возвращался — Вспять поворачивал года! Как будто с ним и не прощался, Хоть намокала борода. Здесь череда воспоминаний Текла щемящим ручейком: Дружок под боком на диване — Сопит, пристроившись клубком. А вот заветную игрушку, Разволновавшись, ищет кот. Едва найдёт свою норушку — За холодильником найдёт… А вот пытливо наблюдает, Как дворник листики метёт! А вот от книги отвлекает, Куснуть пытаясь переплёт! А вот, в кладовке затаившись, Уже совсем немолодой, За чемоданом примостившись, Вдыхает сумрачный покой… Однажды в смерти годовщину, С букетом в дебри возвратясь, Увидел ёлочку мужчина, Что над могилкой поднялась. Она была невзрачной, хилой — Такой зачахнуть суждено. Чужой для мрачных исполинов, Которым высь пронзать дано. Но дивным чудом настоящим Для сердца обернулась здесь! Родным приветиком кошачьим, Что озарил смурную весь! Он приходил сюда и дальше, А ель росла себе, росла! Наперекор угрюмой чаще Всегда по-дружески светла. Иголки нежные он гладил И пела хвойная волна, Точь-в-точь с теплом мурча в прохладе, Мурча, что смерть побеждена… Воцерковление кота Кузьмы
Старушка приклеилась к батюшке: Молила кота покрестить, Ведь он же бок о бок с ней рядышком — Родней просто некому быть! И тоже душа христианская — По глазкам нельзя не прочесть! Тишайшая, не хулиганская, Где бездна прекрасного есть! Не может Кузьма без Крещения И Таинство должен принять! Тем паче что без возмущения Купаться привык и нырять. В нём нет наносного и ложного! Он сызмальства враг сатане! Поститься коту не положено, Хотя там посмотрим вполне. Судьба у кота тяжелейшая: Трущобы, больница, приют, А сердце осталось нежнейшее, Такое сберечь – целый труд… Священник ей долго отказывал, Старушка попалась – кремень! Взывал убедительно к разуму, Но разум упрятался в тень. Всё-всё объяснял ей доходчиво, Но только крепчала тщета! «Коль надо фамилию с отчеством — В два счёта найдём для кота!» И сдался, не выдержал батюшка — Кузьму согласился крестить! Велел надоедливой бабушке Кота завтра в храм принести. Да, крестит, но сверхобязательно, Чтоб сам исповедался кот. Разборчиво и обстоятельно! Иначе, увы, не пойдёт. Нахмурясь и горестно скрючившись, Старушка домой поплелась: «Коту, значит, нехристем мучаться! Попыточка не удалась…» Священник успел успокоиться, Но утром чуть не поседел: Кузьма с выраженьем покорности У бабки в корзинке сидел. «Вот, Кузя готов замечательно! Не властен озвучить грехи, Составил он списочек тщательно Всех мыслей и действий плохих!» И батюшке оторопевшему Блокнот протянула она, Исчирканный в нервной поспешности, Но это не Кузи вина!.. Кот с передовой Прибился к бойцам котофей-замухрышка — Должно быть, утратил родимый очаг. Хотели сначала прогнать, да не вышло, Пусть даже бранили порой сгоряча! Смягчившись, пошли бедолаге навстречу — В окопах мурчал новый друг для солдат. С ним было светлей и немножечко легче — Любому хвостатый был искренне рад. Неделю прожил меж бойцов тихой сапой — Никто больше Рыжика не замечал, Да утром однажды майор Косолапов, Случайно увидев кота, зарычал: «А ну-ка немедля гоните урода! Не место обжоре на передовой! Котов не терплю с двадцать третьего года! Болван подрывает здесь дух боевой!» И похорошевшего доброго братца Унёс старшина далеко-далеко… До вечера зверь смог обратно добраться, Солдат поразив глубоко-глубоко! И стали тогда друга рыжего прятать — Майор, успокоясь, почти не рычал! Кота вспоминая, шипел: «Рыжий лапоть! Всю жизнь бы противных котов не встречал!» Но как-то, в штабном блиндаже задержавшись, Услышал, что нагло орёт вредный кот! Подпрыгнул, от гнева сполна задрожавший, А зверь глотку рвёт беспардонно и рвёт! «В последний ты раз, негодяй, разорался!» — Он выскочил и побежал за котом, А тот, удирая, чуток озирался — Вдогонку летел оскорблений поток! Но вдруг котофей резко остановился И взрыв оглушительный вмиг прозвучал! Запнувшись, майор ошалевший свалился, А зверь дал в соседний окоп стрекача. Майор быстро встал, но, узнав, что случилось, Едва не свалился опять, поражён! Завыл сокрушённо: «Эх, я, дурачина! Меня же от смерти спас чуткий дружок!» Прямым попаданьем блиндаж был разрушен: Будь кто-то внутри – был бы жуткий исход! Огнём запылали майорские уши: «Теперь я должник твой, спаситель мой кот!» Он долго просил у котяры прощенья — Растрогавшись, фото семьи показал… Он потчевал друга с тех пор угощеньем, С любовью уставясь в кошачьи глаза. Когда же черёд наступил разлучаться — Заплакал майор, обнимая дружка… Забрали на склад продовольственный братца — Мышей там ловил, отъедая бока. |
