– Эдди тоже привести? – голос у Олега стал напряженным.

– Как хочешь, мне все равно, – ответила я, хотя сердце сразу зачастило. – Я с ним всего раз в жизни виделась.

Еще один странный вопрос:

– Ты встречаешься с кем-то из этих немцев?

– Нет, я люблю их всех! – рассмеялась я. – Хватит, Олег. Я ничья, только своя собственная. Ты придешь?

– Конечно.

Олег привел с факультета двух высокомерных девиц с длинными накрашенными ногтями, что выглядело довольно глупо на стройке, и своего друга.

В рваных джинсах и клетчатой ковбойке Эдди выглядел ослепительно. «Нет, красавчик, на меня это не действует», – подумала я, сухо поздоровалась и направилась к бригадиру.

Пока я разбиралась с кирпичами и рабочими «связками», Эдди успел познакомиться с немками: они оживлено болтали о чем-то в сторонке. Хорошенькая Хлоя все время дотрагивалась в разговоре до его плеча и было видно, что он очень нравится ей.

– Виктория, это твой парень? – ревниво спросил один из моей группы.

– Конечно, нет, – стала отнекиваться я. – С чего ты взял? Мы едва знакомы.

– Вы постоянно смотрите друг на друга, и он, и ты, – настаивал парень. – Даже если сейчас не встречаетесь, то будете.

– Почему ты так говоришь? – заинтересовалась я.

– Потому что я этого не хочу, – грустно ответил Рональд. – Так бывает, ты стараешься что-то не замечать, но это настолько очевидно, что обманываться невозможно. Я хочу, чтобы ты забыла об этом обманщике и любила меня.

– Ты шутишь? – изумилась я.

Рональд был веселым и бесшабашным, как ребенок, его внимание ко мне было на уровне «дерганья за косички»: мне и в голову не приходило, что я ему серьезно нравлюсь. Сейчас немец выглядел растерянным, смятенным:

– Виктория, ты играешь в жизнь, а она уже пришла. Постоит рядом и уйдет, если ты ее будешь игнорировать.

– Что?! Послушай, я живу. Моя жизнь набита битком всякой всячиной, мне иногда трудно все тащить все, что я взяла себе.

– Тебе не нужна всякая всячина, тебе нужна твоя единственная жизнь. Я бы всегда любил тебя, уважал твои интересы. Правильно выбрать меня, потому что Эдди думает обо всех сразу, ты не станешь для него единственной.

– Мне и не нужен Эдди, – возмутилась я. – Он очень привлекательный парень, но я не собираюсь поддаваться его обаянию. Послушай, ты мне нравишься, просто я не готова к любым серьезным отношениям, а несерьезные не нужны тебе. Дай мне время.

Потом я узнала, что время нужно только для того, чтобы отказаться. То, что тебе на самом деле нужно, видно сразу. Будь то человек или событие – ты не сомневаешься, если это действительно твое. И почему оно твое? Разве ждала я от Эдди пользы или удовольствия? Нет, ничего рационального или чувственного. Просто без него я бы была другая, как при другой матери, с другими генами. Не я, не Виктория.

Прошло несколько дней, мы почти заканчивали объект. В тот день было очень жарко, поэтому «закруглились» раньше обычного. Мои подопечные иностранцы столпились за низкой оградой, обсуждая программу сегодняшнего вечера. Я стояла внутри церковного двора, прикрывая глаза от солнца, но оно все равно проникало под ресницы желто-оранжевым светом, горячим настойчивым прикосновением будоража слизистую.

Вдруг кто-то накрыл ладонями мои веки. Стало темно и сладко. Что-то странное произошло: я не знала, кто стоит у меня за спиной, но сразу поняла и приняла, что это руки любимого. Не нужно было никаких дополнительных доказательств, такая радость и покой накрыли меня! «На руках любимого я обрету покой». Я обернулась, чтобы увидеть его.

Это был Эдди.

Эдди, которого я не принимала в расчет, Эдди, который ушел на 30 минут раньше остальных, Эдди, который ухаживал за симпатичной немкой. Очевидно, разочарование отразилось на моем лице, потому что неповторимая улыбка, только что нежная и радостная, словно одеревенела:

– Извини, дурацкий жест. Все собираются в кафе. Ты пойдешь с нами? Если ты устала, то я провожу всех до гостиницы и прослежу, чтобы все было в порядке.

– Мне нужно приглядывать за всеми, а не за одной Хлоей, – вырвалось у меня.

Эдди помрачнел еще больше. Он не оправдывался, просто замолк окончательно. Мы шли рядом. Чувство острого разочарования буквально разрывало меня. «Почему он?!! Почему не какой-нибудь милый надежный парень, с которым не беспокоишься о соперницах, разделяешь взгляды на жизнь, и будущее кажется спокойным и незыблемым…»

В кафе я не пошла. Что за радость наблюдать, как твой только что обретенный избранник флиртует с другой? А он будет флиртовать – в этом я уверилась. Впоследствии много раз я наблюдала этот феномен: Эдди, красивый яркий парень, каждый раз радовался, встретив внимание симпатичной девушки, словно это редкость, неожиданность, что-то из ряда вон выходящее. Что это было – комплекс неполноценности, который он невидимо носил в себе, или это примативная радость самца, для которого секса много не бывает? Иногда я склонялась к первому, иногда, оскорбившись от его ликования, обвиняла его во втором. Может, было и третье, и четвертое, не знаю. Он никогда не оправдывался, только удивлялся: «Как ты можешь ревновать?! Ты моя любимая, сколько бы красивых женщин не было рядом. Я могу восхищаться другими, но это же на уровне слов, эмоций, здесь нет опасности для тебя. Только ты – любимая».

«Я не желаю быть даже первой в списке, никаких списков!!!» – негодовала я, но он только смеялся и целовал меня.

Через пять дней я передала группу другому человеку и уехала в монастырь. Я приезжала туда каждое лето на пару недель. Там было очень тихо, понятно, справедливо. Природа не отклоняется от заповедей, которые раз и навсегда установлены Творцом, она говорит Его языком, в ней нет страстей. Наверное, поэтому я так любила это место.

Старое монастырское кладбище, подбирающееся под окно моей кельи, молчаливые улыбчивые монахини, повседневные сельские заботы, в которые я погружалась, когда приезжала сюда – все это смиряло, успокаивало, делало мелким и незначительным городские потуги выглядеть модно, быть успешной, востребованной.

Здесь я вставала в 5 утра и шла пасти коров. Утром сырость пробирала до костей, поэтому я куталась в старую куртку и строила себе небольшое гнездо из влажной соломы, из которого можно было поглядывать на серенькое небо, прелую траву, на моих рогатых питомиц, которые бродили рядом. Были там выдающиеся особы: хитрая Дарина, которая обманным ходом через овес пробиралась к теплице с помидорами, маленькая Калинка, недавно отлученная от вымени, выпрашивающая молоко у матери, старая забияка Зорька с закрученными рогами… Иногда я кормила Калинку изюмом, который монахини давали пастухам, чтобы было чем перекусить в поле. Тогда молоденькая телка высовывала свой длиннющий язык и лизала мои штаны. Лучше они от этого не становились, это точно.