–Товарищ майор! Так и продолжайте, а я не рожден для того, чтобы за всеми грязные бумажки подбирать!

– Курсант, трое суток ареста!

– Так не за что, товарищ майор!

– Десять суток ареста!

–Не имеете права, товарищ майор, не положено по уставу!

–Пять суток ареста за пререкание со старшим по званию! Повторите приказание!

–Есть пять суток ареста! …

Многие «шалости», допущенные вне строя, сглаживались, нивелировались, попросту говоря, сходили Григорию «с рук». Видимо сказывалось общее отношение к его непосредственности, своеобразному характеру и нраву, умению вовремя пошутить, что так же вызывало к нему чувство внутренней невольной симпатии.

Была у майора Харлова привычка, – в минуты волнения, или, когда отпускал над собою контроль, -с шумом втягивал в себя сквозь сжатые зубы воздух.

–Вы что, замерзли, товарищ майор?! – участливо, на полном серьезе интересовался Григорий, – (это в жару-то, при температуре воздуха за плюс сорок градусов.) Сдержанная улыбка в ответ. А ведь совсем недавно имел место случай, когда двое бывших до службы студентов, видимо на какую-то допущенную грубую несправедливость в их адрес, вспылили, позволили себе в пререкании с начальством фразу, таившую политическую многозначительную подоплеку: – …Мы здесь не на Беломорском Канале! – что стало в итоге фатальным предлогом дальнейшей судьбы … Не удивительно, – два –три года назад каток репрессий безжалостно прокатился и по высшему командному составу, в личных делах командиров, напротив фамилий и должностей, стояла короткая запись – Уволен… Уволен… И дата-1937-1938-й год.

Уже в сороковом году, возможно, что в начале 41-го, из части удалили несколько поволжских немцев, проходивших здесь со всеми армейскую воинскую службу. (Прим. АВт.)

Год службы прошел незаметно. За минувший период учебы курсанты не раз получали поощрения и благодарности от командования танковой школы, а особенно отличившимся при обучении, было присвоено звание младших сержантов соответственно, с повышением в должности. Кто-то получил должность помкомвзвод, кто –то –командир отделения, командир экипажа.

Получили звания Григорий и Николай, о чем дополнительно было сообщено в благодарственном письме от командования части на родину.

Братья так же не преминули сообщить в письмах родителям о достигнутых в службе успехах, о присвоении сержантского звания, должности замком взводов, выслали фотографии. Еще-бы, – на общем торжественном построении школы особенно отличившихся поздравлял сам генерал, лично жал каждому руку!

      Николай Михеевич не раз пересказывал знакомым, соседям это письмо, гордился успехами своих сыновей, которых, отметив по службе, – «уж чуть ли не самих произвели в генералы»! Дед умел и любил иногда «сгустить краски»!

Во время оккупации, через несколько лет, кто-то из «доброжелателей» не раз припомнит ему эти слова: – Молчи, Николай Михеевич, у тебя двое сынов- комсомольцев в Красной Армии служат! Так, что, уж, держи язычок за зубами… Но пока еще шел предвоенный, сороковой приснопамятный год! Братья носили на гимнастерках полученные на гражданке значки ГТО-Готов к Труду и Обороне, рядом со знаком «Ворошиловский Стрелок». Потом всем сказали: – Нужно зарабатывать новые! Был еще дорогой комсомольский значок, напоминавший далекую школьную юность, а, так – же, и историю необычайного его получения. В 1937-м году группа старшеклассников, юношей, а вместе с ними, и девушек, отправились в Любечь, райцентр, пешком за восемнадцать километров, готовясь быть принятыми в ряды КИМ- Коммунистического Интернационала Молодежи. На обратном пути неожиданно повалил сильный снег, поднялась метель. Пробиваясь домой по сугробам, молодежь в беспросветной пурге потеряла дорогу, и выбиваясь из сил, по заснеженной целине продолжали тяжелый свой путь, пока не вышли к знакомой деревне, находившейся в трех километрах от дома.

Обессилев, не имея возможности двигаться дальше, приняли решение до утра переждать непогоду, остаться и заночевать в этой деревне, тем более девушки совсем уже не могли дальше идти, их ребятам пришлось вести под руки… Случилось это почти за год до праздника, двадцатилетия со дня рождения комсомола. Так навсегда и остался в памяти тот незабываемый торжественный день!

… Город Кушка. Город Мары! 33-й бронетанковый дивизион, Средне-Азиатский Военный округ! Год и восемь месяцев службы оставлены за плечами.

22 июня 1941года. Долгожданный воскресный день в гарнизоне начался как обычно, -более поздний подъем, физзарядка на спортгородке, вкусный завтрак в армейской столовой. Солдатский рацион в выходные дни и по праздникам предусматривал более разнообразный ассортимент в обычном ежедневном питании. Кроме каш и пюре из сушеной картошки, в обед повара готовили плов, к ужину на столах появлялись салат, винегрет, с неизменным куском порционной селедки, или жареной рыбы. В достатке имелся дополнительный, так называемый «подножный корм», – как в шутку прозвали между собой местные бахчевые овощи, фрукты, которыми изобиловал щедрый летний период.

      Минувший субботний день –один из самых длинных в году- день летнего долгого солнцестояния, был плодотворным, насыщенным. Размеренный распорядок в воинской части шел по обычному своему расписанию. До обеда проведены занятия по боевой части, обслуживанию единиц штатной техники. Наведен идеальный порядок в техническом парке, в казарме, на территории. Во внутренний наряд, в караульную службу назначены военнослужащие. Личному составу, не задействованному в нарядах, вечер предвещал долгожданный активный, насыщенный отдых. В личное время стирали, гладили, приводили в порядок обмундирование, начищали до блеска ременные пряжки и пуговицы, подшивали свежие воротнички. Читали газеты и книги, слушали радио, писали письма. Великим праздником для каждого было событие получить из дома письмо, узнать подробности о жизни своих близких, родных, и тут же, в ответном письме, описать свою личную жизнь, сообщить об успехах в ответном послании. Вершиной счастья считалось вложить в конверт свою фотографию, в полной армейской форме, а что, как не форма, могла подчеркнуть идеальную выправку уже настоящих, бывалых солдат!

      Когда еще, как не в личное время, можно было вне строя пообщаться и между собой, завести разговоры не только о службе.

Многие из старших товарищей, отслужив положенный срок, готовились к предстоящей демобилизации. Ждать до нее оставалось не долго, всего лишь, каких – то несколько считанных месяцев. Задушевно велись разговоры о доме, вспоминали невест и родных, делились мечтами и планами о долгожданной гражданской жизни…

      Длинный день, нескончаемый! В предвыходной полагался более поздний отбой. Перед отбоем в гарнизонном клубе шел новый фильм «Истребители», о неразлучных друзьях- военлетах, охраняющих мирное небо, их службе, учебе, их жизни. И хотя это был совершенно другой, не похожий на танковый, род и вид войск, что- то вместе с тем незримо объединяло героев картины со всеми, кто сейчас находился в переполненном зале. С экрана проникновенно звучала лирическая песня в исполнении Марка Бернеса, главного героя картины, отважного летчика лейтенанта Кожухарова:

«…Пройдет товарищ сквозь огни и войны,

Не зная сна, не зная тишины.

Любимый город может спать спокойно,

И видеть сны, и зеленеть среди весны!»

      В казармы возвращались в приподнятом настроении, оживленно обсуждая только-что просмотренный фильм. Кто-то напевал про себя мотив полюбившейся песни. И, вот, наконец, долгожданный отбой, молодой крепкий сон в ожидании нового летнего дня и воскресного отдыха!

В казарме царил безмятежный покой. В раскрытые створки окон струилась ночная прохлада. Личный состав отдыхал. Бодрствовал, не спал лишь наряд из дневальных, выполняя обязанности по несению внутренней службы.