Вот на что внимание—то надо было сразу обращать, еще до того, как под кровать полезла! На вернувшуюся зоркость. Зубы – они во рту, их не видно, хотя как потом выяснилось – все на свои места вернулись, целехонькие, родные. Даже тот, который покинул Зину лет в двадцать, еще до замужества.

И вроде бы радоваться надо, а душа выругаться просит, причем как—то так, позаковыристее, как сосед Генка в моменты вдохновения. Может, не стоит этих мужей разыскивать? Выбраться бы отсюда самой, оглядеться, осмотреться. Что ей эта богиня—юмористка сделает? Вряд ли придумает что—то похуже двойного замужества.

– Вляпались мы с тобой, Барнюшка, по самые уши, – со вздохом пожаловалась Зинаида таксе. – Какая вот польза от мужа—призрака? Громила с дубинушкой, может, и пригодится в хозяйстве, если что—то путевое делать умеет, кроме как дубиной драконов молотить…

Спустив собаку на землю, Зина взяла в руки высокий подсвечник. Уважительно поцокала, оценив приятную тяжесть, которой можно и приложить кого—то особо опасного. Потом покрутилась по странного вида пещере, чтобы определить, есть ли тут хоть какой—то намек на сквозняк, но в итоге решила довериться чутью своей таксы.

– Ищи выход, Барнюшка!

Выбраться из сумрачного места хотелось как можно быстрее. Инсектофобией Зинаида не страдала, но и удовольствия от того, что вокруг ползают какие—то крупные букашки, червяки, ящерицы и, возможно, змеи, не испытывала. Звуки капающей откуда—то сверху жидкости, прохладно, сыро, запах неприятный.

Хорошо хоть, факелы более—менее освещали все вокруг. Они вспыхивали как звезды, словно всегда висели на стенах пещеры, и гасли, стоило Зинаиде удалиться метров на семь – десять. Из любопытства Зина несколько раз возвращалась, чтобы убедиться – свет двигался вместе с ней.

Сначала женщина шла за бежавшей впереди Барни довольно бодро, вот только даже молодое тело способно устать, особенно с непривычки. Тем более не так давно был тоже бесконечный переход по коридору с золотыми дверями.

Однако подходящего места, чтобы присесть отдохнуть, не наблюдалось. Да еще развилки стали встречаться все чаще и чаще. Конечно, Зина верила в свою таксу. У Барни в генах заложено добычу из нор для охотника выманивать, значит, и в пещерах ориентироваться должна. Так что они обязательно выберутся, просто хотелось бы поскорее.

Конечно, одной проблемой в пещере стало меньше и у хозяйки, и у собаки. Среди лепнины с позолотой как—то было неудобно идти на поводу у желаний организма, а тут среди камней – сплошное раздолье. Вот только организм еще и потреблять желал, и воду, и пищу.

Воду в итоге такса нашла. Не «ессентуки», конечно, но пить можно, особенно если до этого несколько часов от жажды мучиться. А вопрос с едой так и оставался открытым.

– Знаешь, Барнюшка, а не попробовать ли нам опять тот фокус? – сдалась наконец Зинаида. – Иди—ка ко мне, милая…

Поставив подсвечник и взяв на руки собачку, женщина перебрала мысленно все более—менее устраивающие ее пожелания и в конце концов решилась:

– Да чтоб я в местном ресторане оказалась, с мешком золота в кармане!

Удивительное дело, но проклятье, причем сказанное от очень усталой и сильно проголодавшейся души, действительно сработало. Зинаида оказалась в… ну, скорее заведение тянуло на придорожную кафешку у заправки, только вместо машин за окнами виднелись кони. И одежда у посетителей была как из исторических реконструкций средневековой Европы, а на столах деревянная посуда, миски и ложки.

– Чего изволите? – подозрительно угодливо поинтересовался одутловатый лысый мужик у стойки, пока Зина оглядывала зал, выискивая свободный столик.

– А что у вас есть?

Несмотря на уже неприлично поуркивающий живот, женщина решила не рисковать, затребовав просто горячей еды, и побольше. Лучше хоть немного разобраться, чем именно тут угощают.

– Вино, хлеб и мясо, – радостно закивал бармен. – Хорошее вино!

– Не верь ему, красотка, кислятина у него перебродившая, а не вино! А гороховый супец хороший, нажористый! – решил оказать помощь с выбором сидящий за ближайшим столиком мужчина в длинном плаще и надвинутом на глаза капюшоне.

– Мне хлеба, мяса, супа и чего—то попить, но не вина. – Зинаида изобразила на лице подобие улыбки и попросила: – А еще просто воды и мяса совсем без специй для собачки, если можно.

– Два золотых – и все будет, – буквально засветился от желания услужить бармен. Вот только тишина в зале отчетливо намекала, что богатую с виду посетительницу собираются провести, причем самым наглым образом.

– За два золотых я у тебя неделю столоваться буду. – Неодобрительно нахмурившись, Зина с укором покачала головой и погрозила пальцем, прямо как расшалившимся внукам. – Нехорошо людей обманывать.

– Насчет недели ты загнула, – замахал руками мужик. – Ладно, четвертак – и все твое.

Тут Зинаида вспомнила, что раньше вроде как в подобных заведениях можно было и переночевать. Но само собой, сначала надо было выяснить уровень собственной платежеспособности, причем не привлекая внимания к висевшему на поясе мешочку из той же ткани, что и накидка.

Пришлось наглым образом использовать Барни, подув ей на ушко. Такса отреагировала ожидаемо – негромко рыкнула, напоминая хозяйке, что она против подобного обращения. Бармен напрягся и отвлекся. От остальных посетителей Зинаиду скрывала накидка, поэтому она свободной рукой быстро нащупала в мешке монетку и вытащила ее.

Золотой. Значит, судьба.

– Самую лучшую комнату, ужин сегодня и завтрак завтра, повкуснее.

– Как пожелаете! – Чуть потускневший бармен вновь угодливо засиял. – Эй, Марта! Проводи госпожу на второй этаж!

Выкатившаяся из недр кухни бойкая грудастая пышечка зыркнула на золотой, приосанилась и понимающе подмигнула:

– С засовом? Пойдемте, есть у нас одна, для особых гостей. Вам понравится.

Зинаиде иногда приходилось ездить по другим городам и спать не только в гостиницах, но и в отелях. Так что она была уверена, что ее уже ничем не удивить. Однако комната для особых гостей Зину поразила. В чем—то приятно: постельное белье хоть и застиранное, но свежее; покрывало штопаное, но чистое; полы помытые; стекло в окне мутноватое, но без размазанных по нему мух. Бодро прошмыгнувший вдоль стены таракан тоже выглядел внушительным жуком, а не мерзкой букашкой. А внушительные жуки имеют право бегать там, где им нравится.

Вот только в комнате не было ни туалета, ни рукомойника, ни даже однодверного шкафчика. Низко нависающий потолок, судя по пятнам, в дождливые деньки протекал. Заметив в углу большое ведро, Зинаида сначала решила, что это как раз под стекающую с потолка воду, потом подумала о другом, но тут Марта упомянула про ночной горшок под кроватью.

– А руки где мыть?

– Сейчас миску принесу. – Судя по недовольно поджавшимся губам, повышенную страсть к чистоте служанка осуждала. Но свое мнение предпочла не высказывать. Зато ворчливо посоветовала:

– На засов лучше сразу закройтесь, а то сейчас начнут приставать ловеласы всякие. – И, хитро заулыбавшись, подмигнула: – А вашему—то, может, знак какой подать? Выдавать, если спрашивать будут про даму в голубом, или как?

Зинаида, уже успевшая спустить на пол Барни, как раз развязывала накидку. Но от такого вопроса замерла, с недоумением глядя на Марту.

– А с чего такая уверенность, что должен появиться кто—то «мой»?

– Дык а как еще—то? Красивая, богатая и одна? Так не бывает. – Служанка покачала головой, насмешливо фыркнула и протянула с понимающим видом: – Или вы от мужа убегли?!

– От двух, – буркнула Зинаида, полюбовалась озадаченным выражением лица Марты и покосилась на дверь, ненавязчиво намекая, что пора бы уже нести ужин.

– От дву—у—ух? Шутите, что ли? – Служанка опять осуждающе поджала губы и вышла из комнаты.

Зина, быстро закрыв дверь на засов, скинула туфли и устало плюхнулась на кровать.

– Данилыч бы нас с тобой похвалил, Барнюшка. Мы за сегодня не то что семь тысяч, а все семьсот семьдесят семь тысяч шагов сделали. Ты—то, хитрюля, на ручках сидела! – И женщина погладила запрыгнувшую к ней таксу. – А я уходилась, сил нет!