— Я спросила, что ты тут делаешь?

— О. Ну, я люблю летать. — У Гермионы широко распахнулись глаза, уголки губ снова поднялись, и она… Салазар, если бы он не знал Грейнджер, то подумал бы, что она с ним заигрывает. То, как опустился её подбородок; как она посмотрела на него из-под ресниц и захлопала ими. Такими пушистыми и тёмными. На висках и лбу блестел тонкий слой пота, и Драко почувствовал собственный: каплю за каплей, стекающую между лопаток и ниже, по впадине на позвоночнике. — Ты вроде как знаешь. Должна знать, правда?

— Да, — она кивнула, — конечно, знаю. — Грейнджер прошла мимо него к трапу, задевая волосами его плечо. — Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? У вас что-то случилось?

Случилось. Его штаны сейчас треснут по шву! Мерлин, если бы к его члену были проведены слёзные железы, он бы плакал и молил избавить его от тянущей боли.{?}[Фраза из романа Тафгай. ]

Малфой отрицательно махнул головой и слишком резко увёл взгляд в сторону, разрывая этот неприлично долгий контакт. Он похлопал себя по бёдрам, в поисках сигарет и вспомнил, что стоял в бриджах. Разорви его горгулья! Он медленно опустил голову, желая посмотреть и убедиться, что это его «случилось» выпирает не так сильно. Футболка закрывала пах достаточно, чтобы он мог облегчённо выдохнуть.

— Если хочешь курить, возьми у Пэнси, — Гермиона махнула рукой в сторону задней двери.

— Благодарю, — сказал он слишком тихо, возможно, Грейнджер его даже не расслышала. Когда она осталась за его спиной, он повысил голос: — Я, а точнее, мы, — мы подумали о том, что неплохо было бы посидеть вместе, как считаешь?

Он слишком резко озвучил свои мысли, пока мышцы жалило бесстыдное желание, а дурманящая похоть облизывала кость за костью.

Драко направился к заднему входу в коттедж и поднял сигареты со ступеньки. Он дал ей время. И себе, конечно, тоже. Если Грейнджер откажет, будет не так унизительно, услышь он это через несколько минут. А ещё лучше, когда он переспросит, подходя ближе. Дважды. Он позаботится о ней и даст возможность передумать.

Драко услышал всплеск воды и, повернувшись, увидел, что Гермиона уже вынырнула на середине бассейна. Она провела руками по волосам, убирая мокрые пряди назад, и повернула голову в его сторону. Если бы он не был так сосредоточен на внутреннем успокоении, которое вразрез уступало истошно бьющемуся сердцу, то заметил бы, как девушка, поджав губы, что-то усердно обдумывала, пытаясь удержаться на воде.

— Чем именно мы займёмся? — Услышал он звонкий голос, отскакивающий от воды, словно бьющееся стекло.

У Драко непроизвольно вырвался такой звук, будто с его рук наконец-то упали оковы, сдерживающие долгое время. Пока он шёл, прикуривая на ходу, обдумывал, как сказать об этом правильно. Сев на шезлонг, куда Гермиона бросила полотенце и где оставила палочку, он упёрся локтями в колени. Было жутко неудобно. Некомфортно; хотелось поправить. Ткань бридж и боксеры давили. Он поёрзал.

— Мы думали над тем, чтобы занять ваш бассейн. Если вы не против. И ты наверняка заметила, как Поттер облизывается, когда смотрит на Пэнси, и я подумал, знаешь, осталось не так много времени, чтобы… ну, — он зажал нижнюю губу зубами. — Было бы неплохо, если бы у них появился шанс попробовать. Ты ведь знаешь Пэнс. — Гермиона усмехнулась и Драко ответил ей слабой улыбкой. — Её нужно подтолкнуть.

Кого действительно нужно было подтолкнуть, так это его прямо в бассейн. К ней, прикоснуться к этим тонким полоскам и слизать каплю воды, зависнувшую на подбородке. Или он мог использовать асцендио{?}[Чары выталкивающие человека из воды. Заклинание использовалось Гарри Поттером на турнире Четырёх Волшебников. ] на Грейнджер: поймать её на лету и усадить к себе на колени. Мокрую и возмущающуюся.

Боги…

Вместо этого они обсуждали потенциальный секс между их лучшими друзьями. Что с ними двумя не так?

— И Гарри.

— Да. И Поттера тоже. — Драко медленно затянулся, ощущая смесь сладких ягод на кончике языка; он не сводил с Грейнджер взгляда, пока она, зависнув на одном месте, плавно водила руками из стороны в сторону. Прозрачные волны касались её тела, мягко обнимая нежную, загорелую кожу. Вода, грёбаная вода облизывала её на его глазах, совершенно бесстыдно и беззастенчиво! — Я могу приготовить что-нибудь.

У ведьмы изогнулись брови, рот приоткрылся от удивления.

— Я умею готовить, Грейнджер, — опередил он её вопрос и огляделся по сторонам в поисках предмета, куда мог стряхнуть пепел. Не найдя ничего подходящего, Драко аккуратно чуть шире раздвинул ноги и проследил как пылинки пепла упали на каменную кладку.

— Я не знала, — она не была удивлена, судя по тону, но нотки заинтересованности проскользнули в её голосе. Малфой, делая очередную затяжку, думал, как хотел бы узнать, что творилось у неё в голове.

Подплыв к бортику бассейна, Гермиона сложила перед собой руки и легла на них подбородком. Драко это понравилось. Мерлин, да он был в оцепенении. Её ноги всплывали кверху каждый раз, когда она пыталась расслабиться. От висков по щекам вниз медленно стекали капли воды. Даже мокрыми её волосы оставались достаточно объёмными: завивались в спирали кудряшек и обрамляли её лицо и липли к шее. Карие глаза блестели, отражая бирюзового цвета плитку, а розовый язык скользил по губам, будто ей было мало влаги. Его трахею словно сдавило. Сглотнуть не удавалось оттого, как сухо во рту.

— Хорошая идея. Мне нравится.

— Да. — Протяни он руку, мог бы поймать шлейф её аромата. — Мне тоже нравится, — сказал он, вспоминая, какой она бывала, когда думала, что её никто не видит. Как хмурилась, открывая губы в немом шёпоте, читая. Или как не веря трясла головой, отчего волосы пружинили.

Грейнджер всё смотрела и смотрела, будто он единственный, кто достоин её внимания. Смотрела пронзительно, погружаясь прямо под кожу, посылая свои раскалённые пламенные лучи, которые ошпаривали похлеще солнца. Смотрела и смотрела. И от взгляда не хотелось скрыться или отвести свой. Не хотелось хмыкнуть и раздражённо повести плечами, сбрасывая это…

Он любил, когда Гермиона смотрела.

Любил, когда она наблюдала за ним.

Он любил этот взгляд: липкий, с привкусом горечи цитрусов. Изучающий и до одурения придирчивый. До бесконечности пронзающий. Способный пробурить в его груди дыру.

Он влюблён в это истошное желание, которое она в нём вызывала. Влюблён в то, как её пальцы барабанили по тонкому слою воды на бортике, а отскакивающие капли играли радугой на солнце. Она не ждала ответа или продолжения диалога. Просто смотрела, влюбляла его в себя своими мурашками от теплого ветра, который ласкал её плечи.

Он влюблён в ту безмерную степень храбрости, что искрилась в её огненном взгляде. Он влюблён в ту музыку, которую источали струны его магии, соприкасаясь с её собственной.

Он безмерно влюблён в неё.

Мысль пронзила так резко, что Малфой подскочил на месте и отвернулся. Не успев до конца осознать, что только что произошло, Драко рассеянно смотрел на шезлонг перед собой, пытаясь сфокусироваться. Пульсация во всём теле сводила с ума. Твою мать. «Твою мать» — стучало отбойным молотком по полушарию. Он схватил палочку и, обернувшись, убрал за собой бардак на каменной кладке: сжёг фильтр сигареты и развеял по ветру пепел. Он молился всем святым и великим волшебникам, чтобы Грейнджер не заметила, как сильно напряжены его плечи.

Под тихое «э-э-э», спустя несколько секунд он наконец пришёл в себя, обернулся, перевёл взгляд на Гермиону и заметил, куда она смотрела. На его левую руку с зажатой лозой в ладони.

— Салазар, Грейнджер, прости! — Драко аккуратно, но быстро положил палочку на место и зачем-то похлопал ладонью рядом по полотенцу, словно пытался извиниться перед волшебным оружием за то, что посмел прикоснуться. — Мерлином клянусь, я не специально, — он помотал головой, так и не обернувшись к ведьме, и бросил через плечо: — Увидимся.

Гермиона с открытым ртом наблюдала за тем, как Малфой ретировался с их заднего двора, произнося нелепые извинения на ходу.