Инари (II)
— Давай, — сказала Лини позади него. Ее руки замерли на уровне талии Гарри, готовые поймать его. До сих пор каждый раз она ловила его, и с каждым разом он немного меньше нервничал.
Он сосредоточился на том, как трава ощущалась под его босыми ногами. Покалывание магии было прямо здесь, в пределах легкой досягаемости; на вкус она была как мороз и солнце, как блинчики с морошкой, которые он ел на завтрак.
Он представил, как этот вкус обретает форму, становится ветерком, а затем порывом ветра, пока снова не ощутил прикосновение десятков невидимых пальцев к своей груди. Они толкнули его, или, возможно, это была земля, которая прогнулась под его ногами, но теперь Гарри падал назад, прямо в готовую хватку Лини.
Волшебница снова легко поставила его на ноги.
— Почти хорошо, — сказала она.
— Я просто не успеваю, — возразил Гарри, — Как я должен представлять себе разное, привлекать магию и все такое, когда я просто думаю о том, как я падаю?
Это, конечно, было под силу Лини: она показывала ему вчера утром. Призвав магию с земли, она заставила ее оттолкнуть себя и поймать в середине падения, а затем, наконец, поставить обратно на ноги — что выглядело великолепно, и Гарри действительно хотел научиться, только не было ни заклинания, ни формулы. Была только попытка . С тех пор они пытались.
— Это инстинкт, — Лини села на траву, скрестив лодыжки и уперев руки в колени, как хороший дошкольник.
Гарри не думал, что он ей очень нравился, но она никогда не проявляла к нему нетерпения, не повышала голос или что-то в этом роде. Казалось, что для нее не имело большого значения, преуспеет он или потерпит неудачу, — Когда я падаю, я хочу, чтобы меня поймали. И тогда я понимаю, что могу сделать это сама. И делаю.
— Я тоже хочу, чтобы меня поймали! Это просто не работает для меня.
Лини не видела в этом проблемы.
— Ты взаимодействуешь с природной магией. Вот, что важно.
Верно. Они взаимодействовали с природной магией в течение нескольких дней: сидели на ней, нюхали ее и ощупывали места, чтобы найти ее горячие точки. Что ж, Гарри это надоело. Он хотел что-то сделать.
— Я должен учиться драться и тому подобное, — сказал он, — Вот, когда я на самом деле использую её, хотя я и не знаю, как. И, раз уж моя жизнь довольно странная, я должен научиться, как толкнуть кого-то другого. Типа, дать отпор, но не убивать человека, понимаете?
Лини кивнула, лениво глядя на клубящиеся облака. Он уже использовал этот аргумент раньше.
— Мы могли бы попробовать немного, — попытался он, — Нам не нужно говорить ему…
— Я не лгу, — резко перебила она. Гарри поморщился,— Больше не спрашивай.
Он больше не спрашивал. Он только в отчаянии пнул траву.
Во всем виноват Снейп. Это Снейп десять минут читал им двоим лекцию о том, чему Лини должна и не должна учить на этих уроках, как будто он вообще что-то знал о природной магии. Лини была экспертом, а не Снейп. У Снейпа просто было свое мнение, и он считал, что остальному миру не все равно.
И это была не единственная тема, где у Снейпа было мнение. Вчера он сказал Кауко, что Гарри не нужны поддержанные вещи, хотя Гарри хотел их, и она предложила, так зачем Снейпу нужно было вмешиваться? За день до этого он сказал Лини, что Гарри недостаточно хорошо себя чувствует для урока, и они должны его пропустить, а все только потому, что Гарри плохо спал и немного не выспался. Затем он забрал книгу, которую Гарри читал по ночам, потому что ему не нравилось, когда тот читал в темноте, но было даже не так уж темно: на чердаке не было света, но ночи в Инари были яркими, и тусклое сияние неба все еще было лучше, чем то, с чем Гарри имел дело в своей кладовке у Дурслей. И, что хуже всего, вместо того, чтобы учить что-то полезное, Снейп хотел, чтобы Гарри проводил свое драгоценное время с Лини, гуляя на природе и разговаривая с цветами. Это даже не было преувеличением: он действительно так и сказал.
В доме было тихо, когда они вернулись из леса. Обычно Кауко включала радио, звук из которого был зернистым, потому что оно ненавидело местные радиостанции. Должно быть, она куда-то ушла. Лини любила игнорировать существование Гарри вне уроков, так что он оставил ее в покое и направился в комнату Снейпа. Это был какой-то инстинкт, который раздражал его: он устал от Снейпа за эти дни и не хотел его видеть.
Дверь была приоткрыта. Гарри осторожно подтолкнул её ногой, чтобы казалось, будто это сделал ветер, но обнаружил, что комната пуста.
Пружины взвыли, когда он упал на кровать. Раньше они делили комнаты, но уже неделю как жили в Инари, и Снейп сделал эту комнату явно своей: рубашка висела на спинке стула, в книгу, которую ему дала Лини, был воткнут пучок сосны, газета лежала на кресле рядом с кроватью, так что возиться здесь в отсутствии Снейпа было опаснее и гораздо веселее.
Сначала он осмотрел книгу. Она была посвящена природной магии и, казалось, будет интересной, но язык был богат и необычен, и она быстро надоела. Затем он взял газету. На обороте Снейп нарисовал озеро Инари, вероятно, сидя на крыльце с утренним кофе. Получилось красиво.
Затем Гарри понял, какую газету он держит, и чуть не выронил ее.
Но это был не номер «Ежедневного пророка», который он читал в поезде до Варшавы. Этот был новый, с другим рекламным баннером на первой полосе — мороженое, а не летняя мода, — и когда он нашел дату, он понял, что тот был выпущен всего два дня назад.
Мальчик взглянул на дверь. Он бы услышал, если бы кто-нибудь начал подниматься по лестнице. Не то чтобы он делал что-то плохое: Снейп запретил ему читать тот номер «Пророка», а не этот, и, в любом случае, он не понимал, почему ему вообще запретили — он заслуживал знать, что происходит с его собственной жизнью, не так ли?
Здесь новости о Гарри были отодвинуты на вторую страницу. Судя по всему, редактор решил, что дуэль волшебников между партнерами-аврорами Квентином Ламоттом и Ннене Адейеми будет лучшим материалом для первой полосы, чем суд над опекой, и Гарри пришлось согласиться. Он хотел сначала прочитать об этом, но фотография Дамблдора смотрела на него со второй страницы, и, как только он мельком увидел свое имя в показаниях ниже, он забыл о дуэлях.
«Я не выдам местонахождение Гарри, и, учитывая недавние действия Министерства, я не могу себе представить, чтобы присяжные упрекнули меня за это. Однако я могу признать, что видел его совсем недавно. Я не могу сообщить о его магических способностях или планах, как лучше всего использовать их в бою, хотя я уверен, что это то, что многие хотели бы услышать. Но мы об этом не говорили. Мы говорили о местах, которые Гарри посетил во время отпуска, о коте, с которым он подружился, о том, как он скучает по дому и его друзьям. С какими бы экстраординарными талантами он ни был рожден, Гарри Поттер — ребенок, и об этом Министерстве, похоже, забыли. Они послали за ним авроров, как за преступником, — авроров, которые без уважительной причины напали и ранили одиннадцатилетнего подростка на глазах у десятков магглов-свидетелей в союзной стране. Я не сомневаюсь, что, если они получат опеку, Министерство тщательно обдумает, куда поместить Гарри. Я только беспокоюсь, что они будут думать в интересах Гарри, Мальчика-Который-Выжил, а не в интересах Гарри-ребенка. И это та мера цинизма, которую я не могу вынести».
Гарри моргнул, поудобнее взяв газету. Он думал, что понял точку зрения Дамблдора, вот только половина того, что тот говорил, даже не было правдой. Они не говорили ни о кошках, ни о местах, где бывал Гарри, и, поскольку Дамблдор поговорил со Снейпом, он, должно быть, уже понял, что у Гарри нет причин скучать по дому. Они также много говорили о его магии.
Когда его взгляд упал на очередной абзац, у него перехватило дыхание.
« В ответ на обвинения в адрес маггловских родственников Поттера Дамблдор сказал:
«Я понимаю и сочувствую этим опасениям, и я могу заверить вас, что после прочтения отчета мисс Скитер я исследовал каждое утверждение и нашел мало оснований для подобного. Я желал Гарри детства, в котором его выбор игр, друзей и повседневных дел мог бы существовать независимо от клейма его травматического прошлого. Его маггловская семья смогла это обеспечить. Кровные чары на доме [см. показания А. Д., Пророк, выпуск от 18 июля ] обеспечивают безопасность Гарри и будут оставаться сильными до тех пор, пока он принадлежит своей семье: у меня нет в этом сомнений. Возможно, потребуется внести коррективы по мере того, как мальчик взрослеет и набирает силу, но я отказываюсь разорвать отношения Гарри с его родственниками, как того хотело бы Министерство».
