— Ты плохо себя чувствуешь?

— Нет, — ответил Гарри. Он не сказал Снейпу, что произошло на самом деле. Он, конечно, в конце концов узнает, но Гарри, по крайней мере, может не говорить об этом.

Он уткнулся лицом в подушку, так что слышал только, как Снейп зашаркал и вздохнул, а потом матрас прогнулся.

—Сядь.

Гарри так и сделал, вопреки своим желаниям, и позволил Снейпу прикоснуться к своему лбу, чтобы проверить, нет ли жара, которого не могло быть.

— Я не болен, — напомнил он ему.

— Вообще-то ты довольно теплый. Это может быть тепловой удар. Это часто случается?

Снейп спрашивал не о тепловом ударе, он спрашивал о другом, но не называл вещи своими именами, что Гарри ценил.

—Нет. Этого не было много лет. Я имею в виду, не считая этих последних раз, после тех событий в тайной комнате. Этого не было с тех пор, как мне было около девяти лет.

Он посмотрел на Снейпа, поймав его улыбку.

— Много лет, — повторил он вслед за Гарри, как будто это было забавно.

По какой-то причине тот факт, что Снейп был весел, заставил Гарри грустить. Ему пришлось прикусить губу, чтобы не заплакать, и спрятать голову на сгибе локтя на случай, если он заплачет. Его дыхание было влажным и сбивчивым.

— Я… я не знаю, чем тебе помочь, Поттер. Что делала твоя тетя, когда это случилось?

Поток страха пронзил Гарри.

— Я не хочу, чтобы вы это делали!

— Хорошо, я не буду, — голос Снейпа звучал немного оскорбленно. — Все равно скажи мне.

Гарри не хотел говорить, но он слишком устал, чтобы возражать.

— Она… она заставляла меня засовывать туда свое лицо. Потому что она сказала, что это то, что нужно делать с собаками. Я имею в виду, когда они щенки, чтобы научить их не делать этого. Так что, может быть, это сработает и для людей.

В комнате воцарилась тишина. Гарри чувствовал себя глупо из-за того, что вообще заговорил: было странно говорить об этом кому-то, особенно своему учителю.

— Твой дядя знал об использовании вашей тетей именно этого… метода?

— Э-э, я не знаю. Только моя тетя меняла простыни и тому подобное, так что я не уверен, сказала она ему или нет.

— Ясно.

Снейп больше ничего не сказал, но заставил Гарри встать, а затем дал ему одну из своих рубашек, чтобы он использовал ее как ночнушку.

Когда Гарри вернулся после переодевания в ванной, его кровать была разобрана и заправлена свежими простынями из старого шкафа в углу. В рассветных сумерках он разглядел на них замысловатый узор из ромашек. Они пахли лавандой.

В следующий раз он проснулся из-за того, что хозяйка постучала в дверь. Он смотрел сквозь прищуренные глаза, как Снейп забирал поднос с завтраком, а затем некоторое время говорил с ней в коридоре. Он не мог ничего разобрать, кроме того, что Снейп сказал ей, что Гарри болен. Это было неправдой, а Снейп все равно продолжал так говорить.

Судя по всему, Снейпу удалось убедить не только хозяйку, но и себя, потому что, поставив тарелку и чай на столик у окна, он отнес поднос к кровати Гарри и позволил ему позавтракать в своем гнезде из одеял.

— Вы же знаете, что я на самом деле не болен, — сказал ему Гарри.

— У тебя тепловой удар.

— Нет.

Снейп проигнорировал его и пошел завтракать к окну, отвернувшись от Гарри.

Он доел свою булочку с черничным кремом, когда кое-что вспомнил.

— Сэр, вчера, когда нас поймала полиция волшебников, это вы наложили чары на собаку и мусорные баки?

— Мы называем их аврорами, а не волшебной полицией.

— Авроры. Это были вы, сэр, не так ли? Потому что парень, аврор, говорил, что это был не он, и я не видел, чтобы из его палочки вылетали заклинания.

Снейп даже не удосужился повернуться на стуле, что Гарри счел ужасно грубым.

— Да, это был я. Я хотел убедиться, что власти волшебной Германии узнают об инциденте. Если в Британию дойдут новости о том, что эти авроры напали на вас и преследовали в центре маггловского Берлина, это может дискредитировать Министерство и вызвать симпатию к вам — это все политика, Поттер. На данном этапе вам не нужно это понимать.

— Я понимаю, — Гарри не был полностью в этом уверен. — Я достаточно взрослый, чтобы разбираться в политике.

— Я с нетерпением жду ваших страстных дебатов перед следующими выборами, — Снейп встал, хотя Гарри видел, что на его тарелке еще много еды. — А пока я пойду и куплю тебе одежду. Оставайся на месте.

— Почему я не могу тоже пойти? На самом деле у меня нет теплового удара.

— Есть или нет, не имеет значения, учитывая, что в настоящее время тебе нечего надеть, кроме рубашки большого размера. Ты останешься в постели и будешь ждать меня, или я обещаю тебе, что буду очень недоволен. Это ясно?

Это было ясно, конечно, но это не означало, что Гарри должен был этому радоваться. В номере не было даже телевизора.

— Вы должны были рассказать мне о моей маме, — напомнил он ему, чувствуя себя храбрым. — Или это была ложь?

Снейп уставился на него.

— Я расскажу тебе о ней, как только ты снимешь мою рубашку.

— Вы просто будете откладывать это до тех пор, пока я не забуду. Но я никогда не забуду.

— Меня раскусили, — Снейп потерял всякий интерес к разговору. — Я отправляюсь.

В тот момент, когда за ним закрылась дверь, Гарри встал с кровати. Он осмотрел еду, которую Снейп оставил на своей тарелке: свежие помидоры и огурцы, а также немного колбасы, ни одна из которых не показалась Гарри особенно привлекательной. Однако он выхватил последний кусок хлеба из крошечной корзинки, чтобы отложить на потом.

Некоторое время он сидел на широком подоконнике. Луга за домом опускались вместе со склоном, а затем снова поднимались там, где начиналась следующая гора. Серо-стальные скалы казались карликами на горизонте, некоторые еще блестели от зимнего снега. Глядя на них, Гарри почувствовал в своих руках вибрацию, которая скользнула по коже и исчезла в сгибах локтей. Она извивалась внутри него, это было похоже на щекотку.

В дверь постучали. Хозяйка пришла забрать поднос с завтраком.

— Тебе понравился завтрак? — спросила она. Гарри почувствовал раздражение. В голове его промелькнула странная мысль, что если она не поторопится и не оставит его в покое, он коснется руками ее лица и посмотрит, что произойдет.

— Да, спасибо, — сказал он, пытаясь скорее забыть эту мысль, — Черничная булочка очень вкусная.

— Хочешь, я принесу ещё одну?

Гарри больше всего хотел, чтобы она ушла. Может быть, дело было в том, что он стоял перед незнакомцем босиком и без нижнего белья. Но было бы грубо сказать «нет», поэтому он кивнул.

— Грустно, наверное, заболеть на праздник. У нас есть общая комната с настольным теннисом, играми и книгами.

— Я должен оставаться в постели, — сказал он, на этот радуясь этому факту.

Она не успокаивалась.

— Я принесу игры. Ты останься здесь и поправляйся, хорошо?

Она действительно принесла игры: монополия и игра на память, а также старая коробка с шашками и пуговицами от рубашек вместо фигурок; были игральные карты и одна из тех электронных игр с печатными досками, где нужно было сопоставлять слова и картинки. Гарри какое-то время играл в шашки с воображаемым противником, вспоминая игру в шахматы с Роном в башне Гриффиндора, потом это надоело, и он вздремнул, а к тому времени Снейп наконец вернулся с одеждой, которая была ему как минимум на размер больше. Гарри чувствовал себя очень расстроенным.

Если он услышит от Снейпа очередную колкость или если у этого человека хватит наглости потребовать от Гарри благодарности за китовую одежду, он собирался показать ему, что Гарри тоже может быть недоволен.

— Не делай такое лицо, — предупредил его Снейп. — На данный момент они достаточно хороши.

— Да, для кита.

— У меня не было твоих мерок, Поттер. Ты ребенок, ты вырастешь для них. И мне не нравится такое дерзкое отношение, когда я провел последние два часа, пробираясь сквозь жару в чужом городе, где ни одна душа не говорит ни на одном знакомом мне языке, приобретая для тебя эти вещи по доброте душевной. Это ясно?