Он резкий и жестокий сейчас. Трахает её так, что она скользит грудью по столу то вперед, когда он входит, то назад, когда он выходит и тянет её за собой. Витя стонет и матерится над ней, вбиваясь в неё короткими толчками. Она тянется рукой к своей промежности, хочет дотронуться до себя, но он заламывает её руки, сжимает запястья больно и шипит:

— Нет, маленькая моя, кончишь только на моем члене, только от того, как хорошо я растягиваю тебя. Готов поспорить, что у этого твоя героя любовника хуй с мой мизинец.

Это звучит грубо, но она всхлипивает, совсем не согласна на такие размеры, когда познала сладость чужой плоти. Толчки становятся еще быстрее, и в кабинете тихо, и слышно, как их бедра шлепаются друг о друга. Он наваливается на неё опять, целует в уголок губ:

— Кончишь для меня? — берет пистолет и прижимает к низу животу. — Давай, признай, что даже с другими будешь думать о том, как Витя Пчёлкин был лучшим трахом в твоей жизни, — он кусает её за шею, вжимает пистолет чуть сильнее, и, не выдерживая, Мила кончает, стискивая его член. Он толкается несколько раз резко, а затем плотнее смыкает зубы на её шее и кончает тоже. Но не отстраняется сразу же, тяжело дышит, все еще привалившись к ней.

Мила отмечает, что они дышат в унисон. Витя отстраняется через несколько секунд, но не отходит сразу же, надевает на неё обратно белье и колготки, поправляет юбку и шлепает по заднице еще раз.

— Я не собираюсь о тебе думать, — говорит Мила все же, поднимаясь.

Она не поворачивается к нему, стоит, опирается ладонями о стол, потому что не доверяет сейчас своим ногам. Только слышит, как Витя хмыкает и шуршит одеждой.

— У меня много плохих привычек, — говорит он вдруг резко и опять прижимается к её спине всем телом. — Курение, алкоголь, азартные игры, — шепчет её на ухо, а его ладонь у неё на талии. — А еще рвать на тебе колготки, но это самая любимая моя плохая привычка, — он кусает её за мочку уха и отходит от неё, возвращается в свое кресло.

И делает это очень вовремя, потому что дверь его кабинета без стука открывается, и Мила оборачивается.

— Милка. Какой неожиданный, но приятный сюрприз, — Саша тут же оказывается рядом с ней и обнимает её, крепко сжимая в своих объятиях.

Мила тоже обнимает его, хлопает по спине, правда чувствует себя до ужаса смущенной, потому что только пару минут назад они с Витей здесь занимались сексом.

— Привет, — все же говорит она, когда он от нее отстраняется.

— Ты не часто радуешь меня визитами сюда. Случилось что-то? — он кладет ладони на её плечи, сжимает, смотрит с прищуром: — И что ты такая красная?

Она открывает рот, чтобы сказать, что здесь жарко, но Витя опережает её:

— Мы пили чай.

Мила поворачивается к нему, но он смотрит в экран компьютера, а не на неё. Чай, как же. Где тогда пустые чашки? Она бы на месте Саши спросила об этом. Но вот именно поэтому, чтобы он не спросил, она тут же говорит жалобно:

— Да. И я зашла, чтобы попросить у тебя денег. До зарплаты еще несколько недель, а я успела потратить все деньги. Даже колготки не на что купить, они у меня очень быстро рвутся, — Витя за её спиной чуть давится воздухом. — Не одолжишь? — смотрит большими глазами на Сашу, знает, что одолжит, не упрекнет этим, не скажет ей ничего.

— Для моей красавицы сестры любые капризы, — он тянется во внутренний карман пиджака, достает кожаное портмоне, а затем кривится, когда заглядывает в него. — А, черт. Представишь, если я скажу, что у меня пусто?

Он показывает ей внутренности портмоне, действительно пустого. И Мила старается не засмеяться.

— Ладно тогда, господин бизнесмен, — насмешливо говорит она и хлопает Сашу по плечу. — Тогда я пойду, не буду отвлекать вас от тяжелого занятия заработка миллионов, — Мила целует Сашу в щеку и идет на выход.

Уже никто её здесь не задержит. Но нет. Витя окликает её:

— Милка. Подожди, — он оказывается рядом с ней, когда она поворачивается, чтобы узнать, что он хочет. А он сует ей в руки несколько купюр по 500 рублей, свежие, как будто только из банка. — Держи, — кратко улыбается и возвращается обратно за стол.

— Видишь, Пчёла в беде тебя тоже не бросит, — говорит Саша.

— Я верну с зарплаты, — Мила обращается к Пчёле.

И она даже не знает, сделает она или нет. Раз уж они как бы расстались, по логике вещей она действительно должна вернуть ему деньги.

— Придется возвращать несколько зарплат подряд. Так что можешь не возвращать, Милена.

А затем он подзывает Сашу к себе, показывает ему что-то на экране компьютера, говорит о каких-то сделках, и Мила выскальзывает из кабинета, пряча деньги в сумку.

И зачем только приходила? Могла проигнорировать это все, могла не приходить, могла просто игнорировать Витю.

Не смогла. Не удержалась. Побежала к нему, повела себя, как мартовская кошка.

Вот же блин. И ведь он знает, что она прибежит опять. Нет, Мила качает головой, больше не прибежит. Дает себе установку не делать этого.

Только надолго ли её хватит?

========== Глава 13. 1998 ==========

1998 год

Громкая музыка раздается уже на лестничной клетке, когда она выходит из лифта. Это не попсовые легкие песни, а тяжелый рок. И она знает, из какой квартиры эта музыка льется. Конечно еще только восемь вечера, он может шуметь, но все же это безобразие нужно прекратить. Мила уже собирается нажать на дверной звонок, как открывается дверь напротив, и из квартиры выглядывает Станислав Борисович, уважаемый человек, профессор МГУ.

— Милена Николаевна, добрый вечер, — приветствует он её с натянутой улыбкой.

— Добрый вечер, Станислав Борисович, — Мила приветствует его в ответ, улыбаясь тоже, такой же натянутой улыбкой.

Конечно, она чувствует себя неловко из-за Вити, ведь сейчас Станислав Борисович начнет выговаривать ей за его поведение.

— Хотел бы попросить вас повлиять на Виктора Павловича. Это же невозможно слушать это безобразие. Мне нужно готовиться к лекциям, а я за этой музыкой даже свои мысли не слышу! — Станислав Борисович говорит возмущенно и громко, перекрикивая музыку.

— Я разберусь с этим, — обещает Мила и поворачивается обратно к двери, нажимая на дверной звонок, слыша, как Станислав Борисович бурчит про невоспитанную молодежь, закрывая дверь за собой и запираясь в собственной квартире.

У неё есть ключи, лежат в сумке, она может открыть дверь сама, но это самая крайняя мера, если он не откроет.

Он долго не открывает, но она звонит настойчиво. И наконец-то через несколько секунд дверь открывается. Витя в халате, небрежно завязанном на голое тело, лицо помятое, волосы растрепанные. Выглядит, мягко говоря, не очень.

— Я пришла за своими вещами, — она даже не ждет приглашения зайти, заходит в квартиру уверенно.

Правда он особенно и не возмущается этому. Только говорит, скрещивая руки на груди:

— В моей квартире все вещи принадлежат мне, Милка.

Она смотрит на него не слишком впечатленная этими его словами. Мила снимает с себя куртку, вешает её на крючок, а затем снимает кеды и идет в гостиную, где стоит музыкальный центр, чтобы выключить музыку. Мила в его квартире меньше пары минут, но голова начинает гудеть из-за музыки. Рок далеко не её любимая музыка. Она выдергивает шнур из розетки, и адская музыка тут же прекращает измываться над ней и над половиной дома так точно.

Пчёла продолжает молчать. Это и странно, потому что обычно его сложно заткнуть, а тут стоит, молчит, только смотрит на нее тяжело.

— Что? Мешаю тебе развлекаться с какой-нибудь девушкой с низкой социальной ответственностью? — бросает она ядовито, а затем идет на кухню.

Но на кухне совсем немного закуски и слишком много бутылок с водкой, на её вкус. Селедка, сало, соленые огурцы, помидоры, жареная картошка, мясная нарезка, чёрный хлеб — совсем не женские закуски. Ни тебе шампанского, ни вина, и никакой изысканной еды. Никакой женщины? Просто пьёт один? Она поворачивается к нему. Витя стоит, прислонившись к дверному косяку, видит замешательство на её лице и пожимает плечами: