— Я знаю, что ты этого не хотел, — конечно она это знает, но если бы не Саша, Фархад бы сейчас не лежал бы здесь. Судя по Сашиному взгляду, он тоже это понимает. — Я знаю, что это все бизнес и ваш стиль жизни. Но тебе просто стоит помнить о том, что вы не бессмертные и удача от вас может отвернуться в любой момент. Фархаду сегодня повезло, — она сжимает его холодную ладонь чуть крепче, надеется, что может быть это возвратит его к ним, но он лежит безмолвно. Мила смотрит на него, не отрываясь взгляда, а затем переводит взгляд на Сашу и говорит, когда он смотрит на неё: — Но повезет ли ему в следующий раз? Повезет ли вам? Я так не хочу хоронить никого из вас раньше времени.

Саша сжимает челюсти, а затем говорит низким слегка раздраженным голосом:

— Даже не начинай этот разговор. Ты же должна понимать, что это я не могу просто взять и выйти из этой игры.

А что ей сказать? Она смотрит на него, Саша кажется ей таким чужим сейчас. И у неё нет сил на то, чтобы спорить с ним. Да и успокоительные таблетки, которыми её накачали, кажется начинают действовать как снотворное. У неё закрываются глаза.

— Саша, — она вздыхает устало. — Езжай домой. Тебя там Оля и Ваня ждут. А я здесь останусь на ночь.

Но насчет того, что ей лучше поехать домой, она спорить точно будет, если он заикнется о том, что ей лучше отправиться домой. Саша тоже вздыхает устало, трет ладонями лицо и после говорит:

— За тобой с утра Макс приедет. Ладно? Или можешь звонить ему в любое время, если передумаешь и решишь поехать пораньше. Только маму предупреди.

— Ладно, — Мила кивает. Маму она уже предупредила и так. А когда Саша оказывается около двери, добавляет: — Если вы о себе не думаете, подумайте о тех, кто рядом с вами.

Потому что будут стрелять по ним, а зацепят всех остальных.

Саша слушает её, но не оборачивается и выходит из палаты, когда она заканчивает говорить.

Мила не отпускает руку Фарика, но вертится на кресле, устраиваясь удобнее. Это не неудобный стул. Вряд ли она сможет просидеть на стуле целую ночь. Но кто-то побеспокоился о ней, она не имеет ни малейшего понятия по чьей инициативе в палату Фарика принесли компактное удобное кресло, на которое можно забраться с ногами. Если бы еще только плед был. Она в тонком свитере и штанах, но все равно прохладно. Мила закрывает глаза, намереваясь если не заснуть, то хотя бы задремать. Но дверь открывается опять. И так тяжело открыть красные опухшие после слез глаза.

Мила думает, что пришел врач или Саша вернулся, но она не совсем ожидает увидеть Витю, который заходит в палату. Она думала, что он уже уехал домой.

— А ты что здесь забыл? — спрашивает Мила и смотрит на плед в его руках.

Вначале она даже не заметила, что у него что-то в руках. Витя не отвечает сразу же, он лишь пожимает плечами, а затем подходит ближе и укутывает её в плед, и только после отвечает:

— Меня дома никто не ждет.

Такое чувство, что он слышал то, что она сказала Саше о том, что его ждут Оля и Ваня.

— И ты решил провести это время здесь? — Мила даже не пытается скрыть своё удивление.

Потому что Космос и Фил пробыли в больнице лишь несколько часов, а затем уехали домой. Саша вот ушел только что. Витя был рядом с ней, пока Фархада оперировали, подставил своё плечо и был жилеткой для слез, потому что она плакала и плакала, с трудом остановилась. А потом, когда операция закончилась и Фархада завезли в палату, она, даже не сказав Вите ничего, подорвалась к Фарику. Это было наверно час назад, и она действительно подумала, что Витя уехал. Но нет.

— А есть предложение получше? — он приподнимает бровь, смотря на неё сверху вниз.

— Много что лучше этого, — Мила сглатывает комок в горле, подняв голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Если бы сделка прошла успешно, Фархад не лежал бы здесь, а Абдула, Нурлан и Самад не были бы мертвы. Они бы отмечали где-нибудь в ресторане то, что сделка прошла успешна. И Фархад бы вернулся домой со спокойной душой, невредимый и живой, — и опускает голову, потому что не хочет, чтобы он видел её слез.

Витя и так насмотрелся на них сегодня. Но он приподнимает её лицо за подбородок:

— Он жив и будет жить, — Витя говорит это уж слишком уверенно.

Но она помнит, что не все его обещания сбывались.

— Если переживет эту ночь, — шепчет она.

И Мила хочет сдержаться, честно не хочет плакать опять, но не сдерживается. Витя ступает еще ближе, и она тут же прижимается лбом к его животу. Его рубашке сегодня досталось, она за сегодня пропиталась её слезами. Но Витя совершенно кажется не возражает, стоит и гладит её по волосам, пока она плачет.

Никто из ребят ничего ей не сказал из-за её переживаний и слез. Но возможно они все подумали, что это глупо — вот так плакать. Может быть и не подумали конечно. Но она не считает это глупым: за это короткое время Фархад стал ей таким же близким, как и все ребята.

Она затихает через несколько минут, и Витя отстраняется от неё. Он достает платок из кармана брюк и вытирает её лицо.

— Мила. Может быть все же поедешь домой? — спрашивает он тихо.

Мила поворачивается в сторону Фархада, стирает слезы в уголках глаз рукавом свитера и качает головой отрицательно:

— Нет. Если ты хочешь, езжай. Я не могу оставить его здесь одного.

Она ждет, что он уйдет. Ему не имеет смысла оставаться здесь. Витя и Фархад совсем не ладят.

Ей тоже не имеет смысла оставаться правда. Медсестры и врачи будут следить за Фархадом, но она не хочет уходить.

Витя вздыхает и опять удивляет её тем, что садится на стул, вытягивает ноги вперед, скрещивает руки на груди, устраиваясь удобнее. Стул гораздо-гораздо неудобнее, чем кресло, в котором она сидит. Ему будет неудобно сидеть вот так всю ночь. А Витя любит комфорт. Но он даже не заикается о том, что ему неудобно, у него даже на лице это не написано. Он просто замирает и прикрывает глаза.

Успокоительные срабатывают хорошо, стоит ей опять закрыть глаза, она засыпает, продолжая держать Фарика за руку.

Она не знает, сколько вот так спит, но через какое-то время дергается резко и открывает глаза, ожидая увидеть пустой стул. Но Витя все еще здесь, он не спит, а смотрит на неё. Мила кидает взгляд на часы, которые показывают 3:40. Можно даже сказать, что она достаточно не плохо поспала, потому что последний раз, когда она смотрела на часы, был всего час.

— Почему ты не уезжаешь? — первое, что она спрашивает у Вити.

Он пожимает плечами:

— Не могу оставить тебя здесь одну.

И она удивленно приподнимает бровь на эти его слова. Конечно она хочет услышать больше, но не спрашивает об этом, а Витя ничего больше и не говорит, закрывая глаза.

У неё ком в горле встает после этого. Это звучит глубже, чем ей хотелось бы. Особенно в рамках тех отношений, что у них сейчас.

🎞🎞🎞

Мороз ощущается слишком очевидно. Хорошо, что она надела шапку. В церкви было холодно, а на улице просто дубак. Мила чувствует холод, пробирающий до костей. И она уже мечтает, как окажется в ванной комнате, наберет ванну полную горячей воды и будет отмакать там в тепле, пока вода не станет холодной.

— А почему я крещеная, а Саша нет? — спрашивает она, когда они оказываются на улице, выйдя из церкви.

Этот вопрос не то, чтобы терзал её, когда узнала, что её крестили, а Сашу — нет. Она не спросила об этом несколько недель назад, но спрашивает сейчас. К тому же момент и место подходящие.

Она смотрит на маму, которая держит её под руку. Но мама больше сосредоточена на том, насколько скользкие ступени под их ногами.

— Я вообще-то уже крещеный, — отзывается Саша и оборачивается на них.

Он держит Ваню на руках, а его под руку держит Оля. И Мила пихает его в спину несильно, будто говорит «смотри под ноги, крещеный, вообще-то скользко».

— Да как-то мы и забыли про это, если честно, — говорит мама. — Мы хотели крестить Сашу, но вашего папу перевели тогда в другой гарнизон, все закрутилось и остался Саша не крещенным. А когда тебя крестили, то как-то про Сашку мы и забыли, — она звучит виноватой, говоря, что они забыли про Сашу.