К черту все условности, в конце концов требуется добиться своего, так как это принесет баснословные прибыли. Пока там в Вашингтоне в войнушку играют, здесь триллионы уходят к конкурентам. Противопоставить пока нечего, надо начать с копий, а там посмотрим: кто кого. И плевать на Госдеп с его запретами. Никто не может оставить бизнес. Это – закон. Он расписался во всех экземплярах и попросил передать два из них руководителю русской делегации, а еще лучше самому господину Никифорову, пока он еще здесь в Берлине.
Затем приказал своему секретарю найти куда-то пропавшего Томаса-младшего и привести его сюда. А сам уставился на работу графопостроителя. Малый, который создавал чертежи на формате А4, попробовал сам, а к большому устройству не пускали, его только демонстрировали с уже готовым чертежом стандартного А1 размера. Он для промышленности, поэтому русские только демонстрировали, что таковой существует. Вообще новинок было очень много, начиная от одноразовых автоматических ручек в виде обычного карандаша, кончая пылесосом, позволяющим сделать влажную уборку, более 8000 наименований различных изделий. «А еще недавно они у нас карандашную фабрику купили! Сами производить не могли!» – злобно подумал Ватсон-старший. И тут он увидел, что по павильону идет в окружении множества людей сам мистер Никифоров, но не в генеральском мундире, как его изображают в газетах и журналах Америки, а в приличной тройке, ведет под руку красивую молодую женщину, изысканно одетую. Вид у него совершенно «буржуазный». Вовсе не напоминает злобного большевика или убийцу беззащитных японцев. Его попытку подойти мягко блокировал охранник, в ухо которого шел из-под пиджака тоненький проводок. «Солидная охрана!» – подумал «старший» и увидел, что Никифоров сделал знак рукой. Его самого пропустили, а свите руками показали не приближаться.
– Мистер Никифоров! Разрешите представиться, Томас Уотсон, исполнительный директор компании IBM.
– Здравствуйте, мистер Уотсон, – ответил он, не дожидаясь, когда ему переведут, и по-английски, сразу задав ничего не означающий, но вежливый вопрос: «Хау а ю?» «Он еще и английский знает! Везет!» – подумал «старший», но устно высыпал на Никифорова свое восхищение павильоном СССР на выставке и кучу вежливых обязательных слов перед началом переговоров. Переговорщиком он был опытным, тертым и хорошо обученным. В конце фразы он поинтересовался судьбой своего письма, будучи готовым передать оставшийся экземпляр лично в руки. Жаль, конечно, но для инженерного анализа есть почти полный лист, набранный Арнольдом Робинсоном, секретарем. Эксперты по нему смогут многое определить в загадочной русской электромеханике.
– Я получил его, мистер Уотсон, и обязательно передам товарищу Сталину, – ушел от ответа Никифоров. Судя по всему, либо все решает их вождь, либо Никифорову требуется время, чтобы все обдумать. Не будем ему мешать.
– Мне очень понравилась ваша «Москва-Электрон», господин Никифоров. Вы, русские, настоящие революционеры! Остановить каретку и создать мягкую удобную клавиатуру – это многого стоит. Это революция в области буквопечатания. Сколько места это сэкономит на столах! (Он и не догадывался, что хвалит изобретение самой IBM, созданное под руководством его сына, уже после того, как сам он отошел от дел и умер. Да, реализация наша, стимул – моя собственная лень и привычка не затрачивать усилия для набора знаков. Но идея с «шариком» не моя, я был абсолютно далек от этого, поэтому свою фамилию под советским патентом поставить постеснялся. Хотя «мой шарик» больше напоминал «ежа», а не «мячик от гольфа», для того, чтобы сократить длину ленты, которая на первых Selectric шла вдоль всего валика, имела много направляющих и быстро пересыхала. А заправить ее – была целая проблема. Патент принадлежит 2-му экспериментально-опытному заводу НИИ ВВС и группе разработчиков опытного производства, как в Америке – фирме. Во второй и третьей модели больше принтеров, чем пишущих машинок, «ежик» стал наборным и выдвижным, головка перестала бить по ленте, била отдельная «литера». Благодаря этому возросла скорость и уменьшился производимый шум. Томас-старший в Берлине пробовал именно этот вариант «Электрона».)
В конце своей речи Ватсон-старший постарался выяснить вероятность получения положительного ответа.
– Увы, дорогой мистер Ватсон. Сегодня мы открыли рейсы нашей компании «Аэрофлот» по маршруту Москва – Париж – Монреаль и Ленинград – Берлин – Монреаль, но из-за того, что Соединенные Штаты до сих не признают наших патентов и сертификатов годности, требуя предварительно раскрыть технологические особенности нашей техники, мы отказались от создания линий на Нью-Йорк и Вашингтон, без промежуточной посадки в Сент-Джонсе. Я не сомневаюсь, что вы, истинный пионер в области бинарного счисления, машин и механизмов для бизнеса, можете приобрести и честно использовать наши технологии, но остальные участники рынка будут просто копировать их, попирая международное право на промышленную собственность, пользуясь дырой в законодательстве Соединенных Штатов. Идти на такие жертвы мы не готовы.
– Я вас понял, господин Никифоров. Думаю, что сумею убедить Патентное ведомство США немедленно начать переговоры с Правительством СССР. Благодарю вас! И надеюсь на встречу в ближайшее время, после устранения этой маленькой неприятности.
«Ню-ню! – подумал я, откланиваясь господину Ватсону. – Попробуй. Особенно в условиях, когда „маккартизм“ готов признать коммунистов Америки „черными“ и ввести суды Линча над ними! Не будем ему мешать, у него серьезное лобби в Сенате и Палате представителей. Да и среди промышленников и предпринимателей он пользуется большим влиянием. Все знают, что он – лидер в своей отрасли. Один из первых пробил себе дорогу почти во все страны мира. Причем с очень специфичной продукцией. Фактически мы идем одним и тем же путем, только он – самостоятельно, опираясь на себя и свою компанию, а я – следую по мотивам, по известному мне маршруту. Да, это далеко не моя специальность, но я знаю направление и методы решения проблем, мне много легче, чем ему, и тем, кто идет вместе с ним. Они двигаются при помощи проб и ошибок, а я двигаю науку и технологов по уже проторенному пути. Нечестно, согласен, а честно пытаться добить страну, понесшую самые большие потери в той войне? Это настолько же нечестно по отношению к остальным людям, как создать привилегированный слой физиков-ядерщиков, не нуждающихся ни в чем, чтобы они решили вопрос безопасности страны. А потом все силы и средства бросить на ракеты, за счет которых мы до сих пор живы. Но деваться было некуда. Либо так, либо смерть. Они сделали это, а мы их предали. И теперь приклеиваем на стекло плакатики, с издевательской надписью: „Спасибо деду за Победу“. Впрочем, встречал такие, где показывается тот самый „дед“, маршал Сталин. Но из Мавзолея его вынесли, вспоминают о нем один раз в году. Гвоздики несут. Ну, хоть так. А „воришки“ этот самый мавзолей, с которого он принимал парад Победы, нашу память, плакатиками закрывают, чтобы ненароком не вспомнили, какую страну они просрали».
Но думы думами, а хожу я по Берлинской выставке и смотрю, что наши умельцы сотворили. В том сорок четвертом, и много лет после него, государство ни разу не имело возможности повернуться лицом к народным нуждам. Маленков попробовал поставить во главу угла приоритет «легонькой промышленности», так его за год и схарчили те же представители ВПК. Сам я кровь от крови, плоть от плоти этот самый представитель, причем матерый, крупный. Хожу и смотрю на вещи, до этого никогда не виданные. В некоторых угадываются «мои мотивы», но многое это как творения Левши, которому дали денег и сказали: «Твори». Главное, чтобы это было нужно людям! Есть очень талантливые работы, которые сразу беру на карандаш. Особенно много мелочей, типа щипчиков для керогазов. Я-то на кухне был последний раз в 2015 году, поэтому я этого придумать просто не могу, а им это необходимо! Моей задачей было выкачать из людей лишние деньги и пустить их в производство. А для них главное: создать уют и красоту в доме, удобства. Эх, придется эту выставку и в других местах показывать, как художники-передвижники действовали. Да и вообще, по стране поездить, посмотреть, что там творится. То, что цены снижаем – это хорошо, но стоимость жизни пока еще очень высока. Тем не менее руководитель самой выставки и представители производителей очень довольны. Есть контракты, и представители Внешторга, составляющие чуть ли не половину делегации, пашут, помогая составлять контракты. Они – официальные посредники между производителем, государством и внешним рынком. Эти полностью в курсе ситуации в тех странах, за которые они отвечают. Знают цены, язык, деловые обычаи страны, ее законодательство и зачастую своих потенциальных импортеров. Этого принципа распределения обязанностей и государственной монополии на внешнюю торговлю, Союз придерживался много лет подряд. Спецы во Внешторге были крупными специалистами в своем деле. Приходилось с ними сталкиваться, так что не понаслышке знаю многих, кто успешно продвигал наши самолеты, которые летали по всему миру. Это потом, когда Союза не стало, нашу авиацию по кустам растащили, но первые миллиарды долларов украли именно в ней. Я только что вернулся из Темпельхоффа, сегодня точно Ильюшин прибежит проставляться. Там такая очередища выстроилась посетить его «восемнадцатый»! Очень много необычного и пять кресел в ряд, вторая машина имеет первый салон «люкс», а во втором – первый класс, там четыре кресла в ряд, но очень широких и удобных. Еще при мне «Люфтганза» и «АэроФранс» заказали 15 и 25 машин. Я потом уехал, но представителей авиакомпаний было очень много. Нашему совместному англо-советскому «Брабазону» тоже большой кусок внимания уделили, но он много дороже, поэтому заказов будет меньше. Вечером придут новости из Канады, там наверняка тоже будут заказчики. Сюрпризом для англичан будет скорость наших самолетов. Рейсы специально подбирались таким образом, чтобы взлететь позже, а приземлиться раньше их рейсов из Лондона и Ливерпуля.
