Шагая по дорожке из гравия вдоль поля, я посылаю безмолвную благодарственную молитву, что эта коляска одна из тех экземпляров с большими колесами для повышенной проходимости. У меня уже жалкий вид, а продвижение с этой штукой по камням и выемкам в траве превращает эту и без того критическую ситуацию в смертельную. К тому времени как мы добираемся до сидячих мест, мой милый топ похож на использованный подгузник.

— Видела, кто здесь? — говорит привлекательная женщина лет тридцати пяти с идеальным макияжем, одетая так, словно только что сошла с подиума, своей не менее привлекательной подруге. Одна из женщин таращится, пока я прохожу мимо. Не сомневаюсь, это из-за того, что мне здесь не место. Веронике бы тут понравилось. Я же, напротив, видела достаточно, чтобы начать считать минуты до нашего отъезда.

— Приятно видеть его на публике, — говорит другая. — То, что произошло, так печально. Но я с радостью утешу его.

Странное чувство подсказывает, что они говорят о Джордане.

— Если только я не доберусь до него первой. Почему, как ты думаешь, я пожертвовала деньги на кампанию его матери?

Я попала в яблочко.

Нахожу небольшой столик с несколькими раскладными стульями и располагаюсь за ним, вытаскивая весь дневной рацион. Вода, сок, арбуз, порезанный на кубики лично мной, йогурт, банан и так далее. Мэйси привередлива в еде, поэтому я научилась быть готовой к любому развитию событий.

— Арбуз или банан?

— Буз, — следует ответ.

— Добро пожаловать на пятую ежегодную игру в поло, посвященную исследованию рака у детей, — говорит ведущий по громкоговорителю.

Обведя толпу у кромки поля взглядом, я вижу, как Джордан беседует с тем же мужчиной, что и раньше. Он, должно быть, почувствовал, что я смотрю на него, потому что начал оглядываться по сторонам. Он прищуривает темно-зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами, и скользит взглядом туда-сюда, пока не находит меня. Это одно из этих странных многозначительных мгновений, которое по ощущению длится вечность… либо я придаю этому слишком большое значение. К нему подходит какая-то рыжеволосая с широкой улыбкой и отвлекает его внимание.

— Сегодня жарко, так что надеюсь, вы не забываете о воде. В скором времени мы начнем аукцион. В прошлом году мы собрали сколько планировали — семьдесят пять тысяч долларов. Давайте в этом году будет девяносто тысяч…

Толпа аплодирует и одобрительно восклицает.

— Но сначала выразим благодарность нашим спонсорам… — он перечисляет несколько крупных брендов, — и мистеру Джордану Уэсту.

Чего?

Пока я была погружена в себя, анализируя новую ошеломляющую информацию, к моему креслу подошел мужчина. Высокий и невероятно подтянутый, как те люди, что занимаются триатлоном. У него короткие темные волосы и аккуратная борода, кожа загорелая, можно предположить, что он много времени проводит на открытом воздухе. Также его выдают морщинки вокруг его карих, улыбающихся глаз. Он, наверное, единственный, кто одет хуже, чем я: на нем шорты-карго, выцветшее темно-синее поло «Лакост» и сандалии «Биркенштоки». Этот парень не приложил сегодня никаких усилий, и я уважаю это.

— Привет, я Бо, — говорит он так, словно я должна его знать.

Мой ответ:

— Ммм, привет?

Надеюсь, Бо знает, что я здесь не для того, чтобы заводить друзей.

— Привет! — вторит Мэйси.

Парень присаживается на корточки рядом с коляской и улыбается Мэйси, и все защитные инстинкты, а я и не подозревала, что они у меня есть, приходят в действие.

— Эм, сэр, пожалуйста, отойдите от ребенка, сэр… Бо, кем бы вы там не были.

— Отойдите! — повторяет Мэйси.

Здоровяк усмехается и встает.

— Привет. Я брат Джордана. Он сказал подойти и представиться.

Пятьдесят оттенков красного. Мое лицо заливает краска стыда.

Корчу гримасу.

— Привет! Прости. Мне так жаль, я…

— Райли, — опережает он. — Джордан попросил проведать вас. — Он садится на складной стул рядом со мной.

— Отлично. Я в порядке. Мы в порядке. — Я даю Мэйси еще один кусочек арбуза.

Джордан никогда не говорит о семье. Я бы и не знала, что у него есть мать, если бы она постоянно не мелькала перед ним.

— Джордан не упоминал, что здесь будет его брат.

— Джордан ничего не упоминает, если к нему не применить удушающий захват, — спешит объяснить Бо. Мне нравится этот парень. Непринужденный, остроумный, с беззаботной улыбкой.

— Ага, не думаю, что мне такое удастся.

Две женщины проходят мимо нас и пялятся на Бо, мужчину, сидящего рядом со мной, будто меня не существует. Есть над чем подумать. Я хотела стать невидимой, так что, полагаю, получила желаемое.

— Разве тебе не нравятся подобные мероприятия? — спрашивает он, улыбаясь, на обеих щеках появляются большие ямочки.

— Совсем нет. Тебе?

— Ненавижу. Редко их посещаю, но я был в городе.

Он не производит впечатления человека из очень богатой семьи. Я могу представить, как он рыбачит на маленькой лодке, которую сам отремонтировал. Любитель природы.

— Ты не здесь живешь?

Бо улыбается, смотря на скачущих по лужайке игроков в поло.

— Нет. Флорида-Кис. Рядом с отцом.

Что объясняет, почему я никогда его не видела. Еще одна крупица информации, которую можно приберечь как белке орех.

— Так он всегда был таким?

— В основном… до того, как заболел, не так явно.

Заболел?

Вам знакомо чувство, когда лифт внезапно падает? Ощущение отстраненности: я-сейчас-разобьюсь-и-это-будет-больно. Вот что происходило прямо сейчас. Воздух покинул мои легкие.

— До того, как заболел?

— У Джордана был рак в подростковом возрасте. — Бо изучает мое лицо. — Ты не знала?

— Встать! — требует Мэйси покончив со своим пиршеством.

Среагировав, Бо расстегивает ремни на коляске. Тем временем я оцепенела от шока, пытаясь переварить то, что он только что сообщил. Я не могу пошевелиться, лишь сердце бешено бьется и легкие работают, делая короткие вдохи.

У Джордана был рак? У Джордана рак. Джордан был болен. Что приводит к логичному заключению. Джордан мог умереть.

Я с таким сталкивалась. Уже проходила через такое. Всплывают воспоминания болезни папы, выплескиваются наружу, портят настроение. Губят все. Все те ужасные курсы лечения, что он стойко терпел, испытывая такую сильную боль, что едва мог говорить. Больницы. Запахи. Плач мамы. Рыдания. Так много слез. Приход священника для совершения соборования.

«Джордан в порядке, у него все хорошо, он жив», — убеждает мое сознание. «Джордан сейчас здоров». Я не могу сдержать нарастающий страх. Он сопровождает меня.

— У тебя все хорошо? — Вопрос вырывает меня из глубоких раздумий, медленно оттесняя мои страдания. Он выглядит обеспокоенным.

— Да, я просто… удивлена.

— Встать!

— Я понял тебя, красавица, — говорит Бо Мэйси, мило улыбаясь.

Мэйси охотно идет к нему, высоко подняв руки вверх. Какое беззастенчивое кокетство.

— Здравствуйте, я Джон.

Я поднимаю взгляд и вижу приближение крупного, крепкого мужчины. Он больше похож на Бо, чем на Джордана — сходство поразительное.

— Вы, вероятно, отец Джордана. — Встаю и протягиваю руку, чувствуя себя не в своей тарелке, когда все внимание обращено на меня. Я по-прежнему потрясена известием, что Джордан переболел раком.

— Приятно с вами познакомиться, Райли, — говорит он, пожимая руку. — Джордан высоко отзывается о вас. Он сказал, вы спасли его от ограбления? Это правда?

— О, я не спасла его… Его все же ограбили. Я просто помогла ему добраться до дома.

— Она спасла меня, папа, — раздается где-то позади голос Джордана. — Она скромничает.

Мое лицо пылает. Прямо сейчас из-за всего этого внимания, новостей и Джордана — не ведущего себя как Джордан — я в полном раздрае. Его семья так добра, что и не знаю, что с собой поделать. Технически, я обслуживающий персонал. А они обращаются со мной как с кем-то более важным.

— Не верь ни одному их слову, — шепчет мне на ухо Джордан, проходя мимо. Я чувствую его запах, аромат мыла, которым он пользуется. Ощущаю его дыхание у своего лица, оно скользит по моей щеке, и по моей коже пробегают мурашки.