– Ладно, каждый останется при своих. Точнее, при своём мнении. Ты расскажи о Павлике, что там у него за истории были? – Вадим посмотрел на брата.
– Да что говорить. Павлик последние годы был просто «заряжен» на новизну. Ты же знаешь, он ездил в Штаты, стажировался там. Видел много такого, как он сам говорил, что просто космос, медицина двадцать второго века, скажем так, – Саша задумался, – Но, в общем-то, он не отрывался от дел наших земных. У него был, да и остался, проект по выпуску новых, простых и мощных аппаратов искусственного дыхания. Ну, для лёгочных больных, для реанимаций. То, что нужно в каждой российской больнице. И это его личная разработка. Хотел Паша, чтобы в любой районной больнице такие аппараты были. Тема была в том, что этим аппаратам баллоны с кислородом не нужны. Я не силён в медицине, но понимаю, что даже сейчас поставки кислорода в больницу – целая проблема. Не дай бог, если эти китайские вирусы до нас доберутся, все на кислород работать будем. Не до нефти станет.
– Так у него были успехи? Я толком не спрашивал его, когда в мессенджерах общались. Так, быстро поговорим, о семье спрошу, и нормально. Никто же не думал о таком вот…
– Были, были успехи. Выпустил пробные аппараты, тестировал их в Питере и Твери. До Москвы не добрался. Телевизионщики о нём сюжет делали в новостях. В общем, парень к успеху шёл. И дошёл бы, уверен.
– Неожиданно так всё. И реакция Марины мне не понравилась. Понятно, женщина мужа потеряла, и мне ее страдания не представить. Но она будто не страдала, а гадала. Как так? Был здоровый мужчина в самом расцвете, как говорят, и вот раз – и не стало.
– Да, Марина мне тоже говорила, что как-то странно это всё. Мол, вскрытия не было ведь. Она, вроде, хотела, но вот, просто похоронили – и всё. Я знаю, что к конторе Паши интерес высказывали очень солидные люди, есть тут у нас в Питере один функционер, занимается фармацевтикой. Ну, как занимается, сам-то он на службе у государства, а вот его жена и дочка с зятем там нормально рулят. Некоторые лекарства от онкологии только они и продают: типа, дилеры. Хотя, мне кажется, тут не дилерство, а чистой воды сговор, монополизация канала, – Саша скомкал салфетку и в раздражении бросил её около тарелки с фруктами, – аптек у них больше двухсот по городу и региону, в Карелии, в Тверской области, в Новгородской. Плюс ещё фирма зятя участвует в строительстве медицинских обьектов, как поставщик рентгенотехники. Эти штуки они включают в проект, и под них делается отдельная документация для строителей. То есть, изначально, ещё до котлована, известен поставщик оборудования. Очень узкий, нишевый, бизнес, и деньги там серьёзные.
– Как это с Пашей связано?
– Как-как… через американца этого, с которым ты вчера разговаривал. Американец сначала работал с зятем этого мужика, да и сейчас работает. Попутно очень активно участвовал во всех круглых столах и открытых совещаниях нашего Комитета городского по здравоохранению. Он, оказывается, представляет интересы крупных инвесторов из Штатов, чуть ли не Рокфеллеров. В общем, парень от больших денег тут работает. Конечно, им интересно всё, что новое и перспективное. Мы же для них как третьи страны, как Индия, откуда пачками айтишников вывозят.
– Да, понятно, это понятно… А с Пашей как они пересекались.
– Ну, как… Паша с американцем встретился – это факт, – Саша улыбнулся немного натянуто, – встреча ему понравилась. Он хотел с Джерри вместе работать, но хотел ли этого Джерри? Тот, вроде, сразу, с ходу, начал говорить о продаже бизнеса Павла ему, уговаривал, аргументы приводил. Паша не очень распространялся, говорил только, что деньги большие. Ну, если так говорил, то значит, действительно большие. Паша понимал, какие обороты будут у такого производства, и трезво, в общем-то, оценивал стоимость таких проектов.
– Надо с Мариной поговорить ещё раз. Может, заеду сегодня или завтра, – Вадим отодвинул свою тарелку, положил кисти рук на стол.
Братья разговаривали ещё долго, но беседа шла всё больше об общих знакомых, о сокурсниках. Жизнь оказалась очень непростой штукой, не все смогли пройти её ровно. Вадим это понял ещё давно. Один сокурсник, хороший парень, отличник, попал по распределению в дальний гарнизон Забайкалья, женился на дочке одного из офицеров, привёз потом семью в Питер, со службы ушёл и сломался. Как часто бывает, нашёл утешение от неудач в водке. «Водка как инструмент селекции», – говорил один знакомый Вадима по Архангельску. Он знал, что говорил: пили на русском Севере много и с энтузиазмом.
Другой связался с криминалом, продавал несуществующую недвижимость, воздух, на чём и погорел. Уже несколько лет в розыске. Ничего нового Вадим, конечно, не узнал, он давно понял, что людей швыряет порой из крайности в крайность и к положительным результатам приходят немногие.
Саше начали настойчиво звонить. Он, с сожалением посмотрев на брата, стал собираться. Предложил подвезти – на этот раз он был с водителем, который ждал его в машине. Вадим мотнул головой: не надо, хочу прогуляться… Вышли на площадь, Саша пошёл к машине, которая стояла в боковом проезде. Вадим, немного посмотрев вслед брату, решил пройти к Пяти углам. День был тёплый, холод немного отступил, так что идти было даже приятно.
Было видно, что за историческим центром города следят, грязи было немного, по следам на проезжей части Вадим подумал, что убирают здесь несколько раз в день. За мостом был старый ленинградский институт – «холодильник», как его называли в молодости братьев. Правда, Вадим был уверен, что такое название закрепилось за ним сразу же после основания. В «холодильнике» училось много красивых девушек, как-то Вадим услышал объяснение такому явлению. Выглядело оно так, что много симпатичных девушек, ориентированных не на интересную работу, а, скажем так, на интересную и насыщенную жизнь, выбирали себе профессии, близкие к торговле или сервису. А специалисты по обслуживанию криогенных установок востребованы, прежде всего, в пищевой промышленности. Там, где совсем рядом много мяса и молока. И, как понял Вадим, много питерских красавиц выбирали такие специальности именно по этим причинам.
Вот и сейчас навстречу Вадиму стали попадаться очень даже симпатичные девы. Некоторые пристально смотрели на него, он не смущался. Вадим знал, что, в дорогой одежде, с приятным и умным лицом, производит хорошее впечатление… «Да, Вадим Александрович, сам себя не похвалишь, не дождёшься от других», – с иронией подумал он о себе, приближаясь к перекрёстку Загородного проспекта.
Девушки всегда, что называется, вились вокруг Вадима. Они чувствовали в нём лидера. Мама иногда говорила ему, что он похож на прадеда по отцу, которого Вадим совсем не знал. Тот, по словам матери, погиб в боях под Ленинградом в период снятия блокады. Однако в документах указывалось, что он исполнял интернациональный долг, и в одной из далёких стран погиб, спасая военную технику при пожаре. Прадед, со слов бабушки, был очень волевым мужиком, от которого прямо исходила энергия, так привлекающая женщин.
Вадим не был отличником в школе. Конечно, он не был и троечником – отнюдь. Про таких говорят «уверенный хорошист». Ему что-то мешало стать полновесным отличником, скорее, даже не мешало, а отвлекало. Он усиленно занимался спортом, много времени проводил на сборах. Конечно, такой ритм жизни подростка не мог не сказаться на его успеваемости. Девчонки его любили и жалели, всегда помогали с контрольными, давали списать и прочие «плюшки», как выражается современная молодёжь.
К Саше девочки относились иначе – как к тени старшего брата. Ну да, Саша есть, он неплохой парень. Но, как говорится, не хватает харизмы, нет той энергетики, которая буквально выплёскивалась из Вадима. Сам Вадим несколько раз замечал, как брат смотрит на девочек, с которыми Вадим выходил из школы. Этот взгляд был не завистливым, нет. Скорее, в нём читалось некое сожаление. Вадим начал понимать, что своим характером он словно загоняет брата на второй план, в тень. Но с девушками так всегда: есть только двое, для третьего места нет и не должно быть. Так заведено…
