И вот майор Луконин со своей командой и работали за себя и за остальных хитрожопых парней из штаба, все рубились, выслуживали звездочки, а ему ни балбеса ни маковой росинки, как служил майором до меня, во время меня, так и служил когда я увольнялся. Многие офицеры, кстати за эти полтора года что я прослужил в штабе при мне получили повышение: начальник, как я сообщил выше, стал полковником, важности и тупости в нём ещё больше, сидел в своем просторном кабинете – «давила в яме». И кабинетище впечатляющий, в том смысле что «огроменный» по здешним меркам. Стены отделаны под дерево, с ковром на полу, как показывают в кино у важных московских «шишек» генералов кабинеты. А у Луконина кабинет был почти в два раза меньше, обклеенный дешевыми обоями… А уж у нас с Юрой, вообще, узкая, как чехол зонта комнатушка, стены выкрашены позорной серой, как в самой захудалой конторе, краской: у одной стены стоят столы за какими мы с Юрой корпели-работали, у другой стены длинный, от стены до окна ящик из фанеры, где лежали линованные листы бумаги для графиков на стену, если встретишься в этой комнатушке нос к носу в проходе, не разойтись; приходилось одному в кресло садиться или запрыгивать на деревянный ящик, и окно, выходящее в приштабной типа сад с деревьями, огороженный железобетонной стеной с колючей проволокой. КПП, где стояли два солдата.
Когда уж совсем с работой был завал – нередко случалось и такое, – нам в помощь давали еще одного писаря. Обычно вызывали из какого-нибудь полка. Один раз пригнали Славика тоже с Украины, из Харькова молодец – высокого розовощекого толстого солдата. В первые минуты знакомства, он, вытащив доармейскую фотографию из кармана, словно оправдываясь, сказал: «Вот какой я был на гражданке! В Армии растолстел». Сходства между высоким худощавым парнем, какой он на гражданке, и что стало с ним в Армии через полгода – никакого, абсолютный вассер, я еле узнал, что это один и тот же фрукт с харьковского рынка. Хотя обычно всё происходило с точностью наоборот: В Армию приходили упитанные парни, а в течение первых полгода службы худели – любая диета отдыхает. Так что дамам, страдающим от излишнего веса это на заметку. Записывайтесь скорее служить в Армию – «выебут» в переносном смысле (но могут и в прямом, если будет желание), сразу сбросите килограмм от 10 до приемлемой модельной конфигурации за несколько месяцев первой службы.
Славик учил нас нюхать клей.
Нам выдавали резиновый клей в трехлитровых банках: это – серая густо-тягучая масса со специфическим – и я бы не сказал, что неприятным, скорее наоборот, запахом. Мы им приклеивали планки к полотнищам графиков, подметки к голенищам кроссовок, волосы на «тыкве» у кого они сильно начинали выпадать… Кстати, у Юры, хоть он и был ещё пацан по годам – 19 лет, уже волосы на голове сильно поредели, и даже он их пучками выдергивал от психического перенапряга, обычно когда начиналась очередная запарка ночной напряжёнки с графиками, – будь они неладны! а этим клеем, после того, как к нам пришёл Славик, «попробуй волосы приклеить!» – посоветовал Юре, тот не будь дурак, днём когда все офицеры были на обеде смазал голову, приклеил очередной пучок – и в самом деле приклеивались… Мы потом через 15 минут со Славиком по очереди дёргали – держаться! Вот это волшебный клей военные химики придумали для нужд отечественной оборонки! Я и смотрю в штабе от некоторых офицеров, начинающих лысеть, этим клеем попахивает… Такой специфический запах… Славик сразу фишку просёк. Специальный универсальный клей! И много ещё чего можно было им приклеить; даже им приклеивали отскакивающие части ракеты, – ребята попробовали на Байконуре, – это мне сказал литёха – помощник майора Луконина, к новой, перед тем, как ее запустить, когда она их начинает сбрасывать в стратосфере, при условии, если их находили на земле, потому что нередко эти части падали в океан, а тут кто их будет доставать со дна – лишняя работа водолазам.
Значит, когда Славик увидел банку в руках у Юры, он ходил за ней к прапорщику, открыл, понюхал, говорит:
– Давай клейку нюхнём, глюки словим вечером, когда офицеры уйдут из штаба!
Оказывается, этот клей ещё можно использовать в качестве употребления как наркотическое вещество. Славик нас просветил, а мы и не знали. Что ты, они там в Харькове парни продвинутые в плане, что можно кроме горилки – от чего словить кайф. Вот уже когда была токсикомания, но не в том смысле, что среди солдат – тогда ещё такого термина у нас не было; я с этой «гнилушкой» – употреблением всякой химической гадости в качестве наркотического балдежа через вдыхание ее паров носом первый раз столкнулся, а позже в Москве, когда ходил на тусовки хиппи, они тоже, некоторые, токсикоманили, знали все дела по наркотическому кайфу. А при Борьке расцвела пышным цветом, когда сопляки нюхали все подряд, чуть ли не краску, стараясь поймать удовольствие.
Офицеры, как белые люди, служба у них до пяти- шести вечера, как на гражданке – а у нас, солдат – черноты служивой – минимум до девяти- десяти, и как я уже до этого написал – двух-трёх ночи, а платили три рубля восемьдесят копеек в месяц. Ни сигарет хороших купить, ни в кафе посидеть – поесть хорошей пищи, а не в солдатской столовой, ни с девчонкой побалдеть в увольнении в парке, распив бутылочку марочного вина. Но справедливости стоит сказать, что по сравнению со службой в полку… (хотя, под каким углом зрения смотреть…) Это что тут за «гондурас», т. е. служба на голом энтузиазме и патриотических чувствах, да ещё мозг выносили лопатами на политзанятиях: " Любите нашего вождя – Вовку Ленина и уважайте Коммунистическую Партию Советского Союза, она наш рулевой в светлое будущее!» – такая была заморочка в Советской Армии, плюс дедовщина…
Кстати, на счёт дедовщины…
В нашей части, когда меня призвали, дедовщина выступала уже в легкой форме, деды явно не издевались над солдатами, не заставляли стирать свои портянки, а ночью, после отбоя, раскачивать кровать, изображая дембельский поезд и т. д. Это случилось отчасти оттого, что когда я призвался в ноябре 1980 года – тут мне – осмелюсь высказать свое мнение, – опять повезло, или это провидение, или Кто-то стоящий над нами свыше проявлял заботу, я только сейчас начинаю понимать что мир, в котором мы живем гораздо сложнее но не в материалистическом плане, какой фуфляк нам толкают ущербные от рождения атеисты во главе с Карлом Марксом и Чарльзом Дарвиным, и армией их последователей, а в плане, что главные секреты Бытия от нас закрыты за семью печатями, и что каждый человек находится под контролем, несмотря на то, что в одной книжке сказано – я прочитал, что Бог дал человеку свободу выбора… Вот и хуй-то! Нет никакой свободы выбора! Только по молодости думаешь что она есть! Только попробуй, сделай шаг в сторону, как ты хочешь, как тебе нравится! Последствия будут – ой-ой-ой! Уже при жизни будешь глодать валенки! Только по молодости этого не понимаешь! Только после сорока в бестолковке начинает что-то проясняться! Если конечно до этого момента не спился! И не полный идиот: слюни текут, взгляд бессмысленный, только бы напороться тезива* из супермаркета и часами торчать в телевизоре. Потом будешь расплачиваться за свою прихоть годами и десятилетиями уже при этой жизни! У расплаты очень много разных форм… «Кармические реакции», – как их называют апологеты мудрёных древневосточных духовных дисциплин, – настигнут в тот момент когда ты забудешь о своих грешках молодости даже по самым незначительным действиям.
По Армии – Ракетным Войскам, вышел «Приказ об усилении борьбы с неуставными взаимоотношениями», т. е. дедовщиной, и в казарме, когда мы стояли в строю все солдаты, офицер зачитал приказ, где-то произошло это через неделю, как я начал служить, об неуставных взаимоотношениях, а на стене повесили ящик типа почтового и запирали его на ключ, куда можно опускать заявы о примерах и случаях неуставных взаимоотношений. Тогда деды и остудили свой пыл в «воспитании салаг», всем хотелось уйти спокойно на дембель. Но в легкой форме, хотя если разобраться, не такая уж она была и легкая, дедовщина присутствовала. Например, после ужина, когда солдаты шли на вечернюю прогулку по плацу маршировать строем, в первых рядах, как правило шагали «сыновья» и орали знаменитую песню советских солдат изо всей мочи:
