– Нелька, привет! – обрадовалась Татьяна. – Смотри, какое предупреждение повесили! Интересно, кто такой Марков и что значит «каратель»? Полицейский, наверное, очень злобный, или, может быть, контролёр какой-нибудь? Всех штрафует и гоняет, небось.

Неля засмеялась и не успела ответить, потому что тут же из недр машины высунулся весёлый пожилой дядечка (явно кавказской национальности) с огромной сеткой морковки в руках и стал привешивать её рядом с плакатом.

– Дэвушки, пакупайтэ Марков, каратель настоящая! Красная, крупная, сладкая, ни у кого лучше не найдёте! – завёл он свою песню.

Татьяна хлопнула себя по лбу и расхохоталась. Да, на рынке вредно слишком глубоко задумываться, можно в другое пространство улететь, а там глядишь – и без кошелька останешься. Но «карательную» морковку покупать не стала.

Они с Нелей отошли в сторонку поговорить.

– Ну ты подумай, как всё просто оказалось, – сказала Татьяна. – А у меня уже мозги набекрень от этих ценников безграмотных. Продукты ещё что, а на вещевом рынке такое прочитать можно, особенно если китайцы торгуют – обалдеть!.. Что не звонишь? Как дела? Работу нашла? – стала она расспрашивать Нелю.

– Ой, Таня! Да я не звоню никому, похвастаться нечем. Не хочется плакаться, всем сейчас трудно, – неохотно ответила та.

Но Татьяна продолжала теребить Нелю расспросами:

– Вот именно, всем трудно, надо пытаться как-то помогать друг другу, если получится. Я сейчас тоже без работы, в поиске. Уже чего только не перепробовала после мэрии! А ты что делаешь? Как твой Вадька, работает в риэлторском агентстве?

– Не знаю. Мы расстались, я сейчас с родителями живу, – призналась Неля. – Не работаю пока. Мама уже, на наше счастье, пенсию получает, ей с работы пришлось уйти, а вот отец работает, кое-что ещё платят на их заводе. А ушла я от Вадима… Ну, в основном из-за этой его работы всё и разрушилось у нас.

– Что, денег не платили совсем? – спросила Татьяна. – Так в этих так называемых агентствах никому не удаётся ничего заработать, другую работу искать надо.

– Всё наоборот, – вздохнула Неля. – Вдруг стал приносить деньги, и неплохие. Я сначала обрадовалась, а потом, когда всё узнала…

Неля замолчала.

– Что узнала-то? – допытывалась Татьяна.

– Я подозревала, что это как-то с криминалом связано, но не могла понять, как, – поколебавшись, начала рассказывать Неля. – А однажды он попросил меня отнести сумку с продуктами в одну квартиру, обменом которой они занимались. Вроде как там пенсионер живёт одинокий, это ему помощь от агентства.

Ну, я в сумку заглянула. Там действительно продукты были кое-какие и две бутылки водки. Ключи от квартиры Вадим мне дал, я удивилась – откуда у него ключи? Он велел утром всё это отнести, в десять часов утра, не позже, и оставить в прихожей, дальше в квартиру не ходить.

Не понравилось мне всё это. Но я пришла в квартиру в десять, открыла, поставила сумку и заглянула в комнату. Там лежал на кровати в ужасной грязи какой-то мужик и то ли храпел, то ли хрипел. У стены заметила батарею пустых бутылок. Я испугалась, конечно, и вышла из квартиры, дверь заперла.

Слышу – по лестнице кто-то поднимается. Спускаюсь, а навстречу мне идут двое здоровых мужиков в кожаных куртках. А у Вадьки как раз недавно такая же откуда-то появилась, сказал – по дешёвке на распродаже таможенного конфиската купил. И я решила почему-то во дворе подождать немного, сама не знаю чего.

Минут через пятнадцать эти двое вышли, пошли на помойку и выбросили в бак две бутылки из-под водки, такие, как я принесла. Мне очень страшно стало, но я снова поднялась к той квартире и послушала под дверью, войти не решилась. Приложила ухо к дверной щели. Мужик не храпел, а стонал.

Я пошла домой, вернее, к Вадиму. Решила уйти, пока не сильно влипла во что-то ужасное, как я это всё поняла. Даже не стала его ни о чём спрашивать, просто сказала, что не хочу быть соучастницей таких дел.

Он меня убеждал, что «эти люди» уже и не люди, а спившиеся подонки, на тот свет они сами скоро отправятся, без всякой посторонней помощи. А в квартире нормальные жильцы поселятся, от этого всем только польза… Но мне так страшно и противно стало, что все остатки чувств улетучились, я вещи собрала и уехала домой.

Так что я сейчас и без работы, и без мужа. Но я всё равно рада, что этот опыт у меня был, хоть что-то в жизни понимать стала. Вот, готовить почти научилась, – закончила Неля почти весело.

– Да, рис с морковкой ты точно приготовишь, я знаю, – засмеялась Татьяна.

– А что? – с гордостью ответила Нелька. – Вот сейчас это же замечательное блюдо, по твоему рецепту, с мясом попробую сделать, я уже на эксперименты даже способна. Хорошо хоть продукты в городе появились, я сейчас дома ответственная за их добычу.

– Нелька, звони периодически, мало ли у кого что-нибудь в плане работы появится, – сказала Татьяна на прощанье. – Мой телефон ты знаешь, Нинин тоже, и я тебе домой теперь могу позвонить, если что-то интересное возникнет. Но пока я тоже без работы.

Криминал в начале девяностых был повсюду, порой сталкиваться с ним доводилось в самых неожиданных местах. Татьяну на короткое время занесло работать в медицинское учреждение, где помогали инвалидам с разными физическими недостатками как-то приспосабливаться к жизни в мире здоровых людей. И раньше-то там денег больших не водилось, а в смутные времена поток средств от государства почти иссяк.

Но вдруг случилось чудо! В институт приехал некий благотворитель с большой свитой. По городу он передвигался на роскошном огромном внедорожнике с крякалкой и эскортом сопровождающих машин поскромнее. Привезли подарки детям, воздушные шарики и обещания перечислить на счет бедствующего учреждения значительную сумму.

Принимали его как могли торжественно, чуть ли не с поклонами в пояс. Детишек с различными увечьями собрали в холле, персонал утирал слёзы умиления. Детки по знаку главного врача, седого профессора, посвятившего всю жизнь помощи инвалидам, хором скандировали:

– Спа-си-бо! Спа-си-бо!

Благотворитель лично раздавал подарки и красовался перед телекамерой, время от времени поглаживая увечных деток по головкам.

И вдруг Татьяну охватило беспокойство: вроде бы в рядах его свиты мелькнуло знакомое лицо. Она напрягла память, пытаясь вспомнить, где она могла встречаться с этим человеком – в мэрии? В каких-то организациях, где она пыталась найти работу? Ещё раньше, в институте?

Вспомнила! Да ведь это тот самый тип, который попал в кадр уличного фотографа, когда тот снимал Женьку!

Татьяна вздрогнула от охватившего её страха и почувствовала, как кровь бросилась в лицо. Хорошо, что на неё никто не смотрит, всё внимание обращено на мецената и его команду. Татьяна потихоньку переместилась в последний ряд зрителей и стала издали изучать заинтересовавшего её мужчину.

Да, это, без сомнения, был он – Валера, запечатлённый на фотографии вместе с Женькой в том памятном и недобром девяносто первом году, сожитель Валентины. Высокий плотный мужчина лет сорока пяти, можно сказать, красавец, с мужественным лицом и уверенными жестами. Похоже, его дела идут хорошо: одежда и ботинки новые и явно дорогие, место в свите своего босса занимает хотя и не самое близкое к телу, но и не последнее.

Татьяна немного успокоилась: ведь он-то её не знает, бояться нечего. «Интересно, как дела у Валентины? – подумала она. – Давно с ней не разговаривала, надо позвонить и узнать, нет ли новостей. Заодно выяснить, что она знает про своего бывшего. Может, напрасно я человека подозревала, и всё это одни совпадения».

Между тем церемония вручения подарков подошла к концу, благотворитель в сопровождении своих сподвижников направился к выходу. За ним бросились руководители и врачи медицинского центра, пытаясь на бегу рассказать о своих насущных проблемах и умоляя о милосердии к детям-инвалидам. Тот милостиво кивал и обещал не забывать, а его свита принимала прошения от врачей, которые те предусмотрительно заготовили в письменном виде.