– Да ты понимаешь, – стала размышлять вслух Быстрова, – во-первых, слишком уж жестокое убийство, даже для наркомана, во-вторых, я же слышала, как женщина кричала «Умоляю, умоляю», а потом, намного позже «Ну, пожалуйста, пожалуйста…» То есть на состояние «аффекта», которое предписывают убийце, что-то не тянет… Понимаешь, у него было достаточно времени, чтобы одуматься… Я считаю, что это совсем не аффект, а сознательное умерщвление, да еще и с особой жестокостью… Но должны же быть для этого какие-то веские основания. Ты как считаешь? – Яна тоже громко отхлебнула из очередной чашки кофе и молча стала ждать ответа подруги.

– Да, – после довольно долгой паузы (Воробей никогда никуда не торопилась, а тем более при мыслительном процессе, который должен был сделать какие-то важные выводы) произнесла Олеся, – похоже, что здесь что-то не чисто… Слушай, а ты не хочешь посоветоваться с Соловьевым? – при этом некая нотка ехидства, еле заметная слуху, проскочила в ее тоне.

Но Яна тут же поймала «волну» и начала, скорее для себя самой, чем для Олеси, оправдываться: «Да Олег теперь такая важная птица, чего я его буду беспокоить по пустякам?»

– Так разве убийство – это пустяк? – весьма риторически произнесла Воробей и театрально замолчала, предоставляя Яне самой выпутываться из сложной психологической ситуации.

Яна нахмурилась. С одной стороны, она давно скучала по общению с Олегом, а с другой, природная скромность в отношениях с мужчинами мешала ей сделать первый шаг. Ведь она не знала, как среагирует Олег на ее звонок после стольких лет разлуки.

– Ну, не знаю, – с сомнением в голосе произнесла она, – может, он давно женился.

– А причем здесь это?! – Воробей придала голосу столько сарказма, что Яна смутилась.

– Ну, ты, пожалуй, права, – произнесла она медленно, потом добавила, – ладно, сегодня обязательно наберу его. Так тому и быть!

Подруги, поболтав еще немного, распрощались и пошли каждая по своим делам – Воробей в «магаз» (по ее собственному выражению), Быстрова – на кухню, готовить ужин.

Поглядев на часы и поняв, что для звонка не самому близкому другу уже довольно поздновато – было уже без десяти одиннадцать, Яна внушила себе, что она ничего не теряет в создавшейся ситуации и набрала номер Олега Соловьева.

Приготовившись дожидаться ответа, она была несколько обескуражена тем, что трубку взяли сразу.

–Алло, Янка, привет! – раздался знакомый баритон.

– Привет, Олег! – радостно поддакнула Быстрова. – Ты меня вот так сразу узнал?! Вот это да!

– Я удивляюсь тебе, Быстрова, – добродушно рассмеялся Соловьев, – в наш век нанотехнологий существуют записные книжки в айфонах. Поэтому сразу видно, кто звонит… Как жизнь?

– Да ничего, вроде все пока в норме, – сконфуженно пробурчала Яна. – Как ты?

– Да у меня тоже все нормально.

– Не женился?

– С какой целью интересуетесь? – в голосе Батона промелькнула задорная нотка.

– Только с доброй, – в ответ пошутила Яна. И сразу «взяла быка за рога», – Олег, мне нужна твоя помощь.

– Говори, конечно, что случилось?

– У нас в доме, в квартире прямо под моей человека сегодня утром убили.

– Подозревают, конечно же, тебя? – в тоне Соловьева Яна почувствовала плохо скрываемое раздражение.

– Да нет же, – начала было она, но Соловьев перебил:

– Тогда зачем ты опять суешь свой распрекрасный нос дела следствия? Не хватает адреналина? Соскучилась по «старым проказам»?

Яна сначала хотела было обидеться, но, подумав секунду, решила не обращать внимания на придирки «важняка» и продолжила более тихим голосом:

– Понимаешь, Олег, мне очень не нравится ситуация, складывающаяся вокруг этого дела.

– Поясни, – суровый голос представителя закона немного смягчился, в нем даже появились теплые нотки, как в прошлые времена. Яна сразу успокоилась и воодушевленно продолжила:

– Да, понимаешь, там что-то не чисто, я интуитивно это осознаю, – начала она тараторить, – ну, во-первых, молодой убийца укокошил с особой жестокостью немолодую женщину, потом попросил соседей вызвать полицию и спокойно дожидался ее приезда на лестничной клетке, попивая вискарик… Одно это уже немного странно, не находишь? Во-вторых, я сама лично слышала, как всю ночь под моей квартирой они орали, ссорились, дрались даже, кажется, но не это главное. Главное то, что следствие решило, что этот парень совершил убийство с особой жестокостью в состоянии аффекта, а я вот слышала, как женский голос сначала кричал «Умоляю», причем несколько раз. Потом снова драка, а потом женщина просила тоже довольно долго: «Пожалуйста, ну, пожалуйста». Но он все же ее убил, нанеся ей множество ножевых ранений. Так, спрашивается, о каком аффекте идет речь?! Надо разбираться…

– Надо не совать свой разлюбезный нос в чужие дела, – устало произнес Соловьев, – но это, видимо, не твое кредо. – Голос Олега стал отдавать металлом. – Послушай меня, Яна, забудь, забей, не надо стараться из мухи раздувать слона, иначе бед натворишь. Ты вдова моего лучшего друга, я за тебя перед ним в ответе, поэтому я запрещаю, слышишь, запрещаю тебе влезать в это дело! Я все сказал! Когда захочешь просто пообщаться, милости просим, звони в любое время! Все, разговор окончен!

И неожиданно Соловьев нажал «отбой».

Яна еще с минуту ошарашенно слушала короткие гудки, потом, разозлившись, с размаху швырнула айфон на диван.

Каким-то чудом не упавший на пол айфон описал кривую и шлепнулся в диванные подушки.

– Ну, Батон! Вот ведь гад! – Яна чуть не заплакала от обиды и разочарования, но успокоив себя тем, что она и без помощи Соловьева сможет докопаться до истины, пошла заваривать чай с лимоном.

В дурном расположении духа она рухнула в кровать и проспала до полудня, сама удивляясь, как это ей удалось – после стольких перенесенных треволнений.

Ее разбудила приглушенная мелодия айфона.

Проскакав в одном тапочке по квартире и с трудом найдя забытый ею вчера в диванных подушках телефон, Яна сиплым спросонья голосом пробурчала «Алло».

– Быстрова, – раздался веселый голос Соловьева, – ты что ж, еще дрыхнешь? А я тебя жду в кафе на ланч.

И не дав опомниться удивленной сверх меры Быстровой, он назвал адрес и, хохотнув, опять положил трубку.

Пытаясь понять, что это было, Яна еще с минуту сжимала в руке айфон, потом лихорадочно забегала по квартире.

Через полчаса неимоверных, буквально космических усилий и треволнений по поводу своей внешности, основательно помятой во сне, она уже подбегала к указанному Соловьевым кафе, которое, по счастливому стечению обстоятельств или из-за особого реверанса Соловьева, было расположено на той же улице, где и ее дом.

Кафе было очень уютным, мягкие диваны и приглушенный свет создавали «домашнюю» обстановку, располагая к откровениям посетителей, которых в столь ранний час было немного.

Войдя в просторную залу кафе, Яна сразу увидела могучую фигуру полковника, возвышавшуюся над декоративными стенами «кабинета» – столика с двумя диванами, отделенного от других такими же ограждениями.

Соловьев практически не изменился, разве что ежик коротких волос на его голове поменял расцветку и стал серебристым.

Олег приветливо помахал ей рукой и широко улыбнулся.

Почему-то Яна забеспокоилась – она так торопилась на встречу, что совершенно не уделила внимания макияжу и теперь смущенно семенила к столику.

– Привет, красавица!

В тоне Соловьева Яна не почувствовала издевки, это немного успокоило ее, но на всякий случай она не решилась кокетливо ответить на сомнительный для ее возраста комплимент и присаживаясь на диван, довольно прозаично произнесла:

– Привет, Олег. Что-то изменилось со вчерашнего вечера?

В ее голосе сквозила легкая обида на старого друга. Соловьев, видимо, заметил это и добродушно произнес: