Погрузка трофеев оказалась непростым делом. Во первых, освобожденные заключенные заняли очень много дефицитного полезного места. Во вторых, Земцов выпросил у Старпома еще один конденсатор, «на эксперименты». Забрав из хранилища желаемое, Старпом был настроен крайне благожелательно, так что, кроме второго конденсатора, посоветовал демонтировать еще несколько устройств, которые могли быть интересны ученым. Все это, плюс отобранные в Реликварии артефакты, сожрали не только остатки полезного места, но и дали солидный перегруз, поэтому решено было демонтировать и выкинуть все лишнее со стрелковой палубы, начиная с защиты и заканчивая стрелковыми установками. И все равно, остойчивость корабля вызывала большие опасения — даже небольшое волнение могло стать фатальным и заверения Земцова в том, что это не станет проблемой, звучали не слишком обнадеживающе.

Кроме того, Ливия переживала, что благодаря имеющейся у неё и, возможно, у некоторых заключенных, связи, Орден Одаренных сможет отследить точку выхода, нарушив всю конспирацию. Но профессор еще раз заверил, что всё возможные проблемы предусмотрены и начал настраивать прыжковый привод. Сам момент прыжка был неприятен — как будто всех, вместе с кораблем, спустили с громадной горки. Придя в себя после окончания неприятных ощущений, «Дубль» выглянул наружу и восхищенно выругался. «Эвокат», со всех сторон, окружали отвесные ледяные стены пятидесяти метровой высоты. Сверху виднелся клочок серого, затянутого облаками неба и кружащаяся метель. Справа, во льду была пробита арка из которой вышел буксир и, закинув швартовы, потащил корабль под её своды.

— Мы что? Под Ледяным Материком?

— Да. Добро пожаловать на научную станцию «Энмылын», — Земцов, судя по голосу, пустил слезу от гордости, — Самое северное поселение в мире!

— Облысеть…

Тоннель, по которому их тащили, привел в огромную каверну, чьи своды, подсвеченные прожекторами, сияли волшебной, нереальной лазурью. И город… Руины древнего, вмерзшего в лед города, точнее его портовой части. «Эвокат» подвели к старинному причалу из толстых перфорированных плит опиравшихся на ажурные цельнолитые арки, на котором отряд уже ожидали. Спецслой защитных костюмов еще парил, поэтому всех немедленно проводили в специальную камеру, «проветрили», проверили, оружие и снаряжение упаковали в специальные ящики и только после окончания всех процедур позволили, наконец, перевести дух.

— Аургельгард… — Исень подошел к окну комнаты отдыха в которой их разместили и окинул взглядом руины, — Город построенный двергами для торговли с остальным миром. Они назвали его в честь великана, которого, по преданию, убили асы, чтобы сотворить мир. Плевок в лицо всему их роду. Но асы утерлись — дверги были слишком нужны им в той войне, которую они вели с нами. Потом они узнали, что эти хитрые выродки продают оружие и нам. И тоже утерлись. Но зло затаили… Именно поэтому, когда ваши предки уже шли на ладьях вниз по Воли, спасаясь от наступающей стужи, остатки асов пошли к морю. Им нужны были не только корабли. Они хотели отомстить. Напоследок, разграбить Аургельгард.

— Но дверги их опередили, — в дверях появилась высокая северянка с перекинутой через плечо косой соломенных волос толщиной с швартовочный канат, — Ворота города были распахнуты настежь и внутри не было ни души. Они ушли и забрали с собой свои богатства. Говорят, что их путь лежал туда же, куда и у всех остальных народов. Во всяком случае, предание гласит, что золотые украшения двергского рода Нибелунгов, которые сейчас экспонируются в Кенингшлосской национальной галерее, являлись частью большого клада, найденного на территории Форбурга. Значит дверги, как минимум, добрались до Континента. И кто знает, возможно в жилах какого-то из тамошних народов течет и их кровь. Светлана — зам руководителя по научной части. Понимаю, вы, сейчас, наверняка устали, но упустить возможность познакомится с тем, кто, возможно, видел Аургельгард еще во времена расцвета, я не могла.

— Я не испытываю усталости… Одно из преимуществ моего состояния.

— То есть вообще не устаете?

— Устаю, но мозг этого не чувствует. Равно как и голод, холод, жару. Приходится внимательно следить за телом, чтобы не загнать его, — Исень продемонстрировал прибор, похожий на часы, — Но судя по всему, запас калорий у меня еще есть, так что, если командир разрешит, я с удовольствием с вами побеседую.

— Не имею возражений, — согласно кивнул Ладов, — Мы все равно ожидаем поезд.

— А тут и поезда ходят? — удивленно вскинулся Оперативник.

— Разумеется. Как еще сюда добираться?

— Вы не мелочитесь, я смотрю…

— В таких вопросах — нет.

Ладов откинулся в кресле давая понять, что после столь изнурительной и долгой работы намерен отдохнуть. Исень со Светланой и потянувшимися следом учеными вышли, чтобы не мешать. Китты понаблюдали, как они бродят по раскопкам и тоже начали устраиваться поудобнее.

— У вас тоже есть правило, — поинтересовался «Малыш» у сидящего рядом «Шаха», — Что во время работы нельзя про вкусную еду вслух мечтать?

— Правила нет, просто это всех раздражает. Жри сухпай и не трави душу. А у вас прям правило?

— Ну, скорее, как у вас, но по голове получить можно. Я вот получал… В учебке, само собой.

— Ну а кто в учебке по башке не получал..? Один подзатыльник час воспитательных бесед заменяет. Быстро и доходчиво. Хотя я уже, честно говоря, так к казенным харчам привык, что уже даже не знаю, что и хотеть.

— Я пельменей хочу… — включился в разговор «Обух», — Со сметаной… И киселя… Клюквенного…

— А я — куриные лапки… — «Малыш» аж зажмурился от предвкушения, — Сразу целый кулек. Хрустящих… Или уми…

— «Уми»?

— Не правильно произносишь… Надо «У» и «М» горлом тянуть, как будто рот набит.

— Вот так?

«Шах» изобразил звук как у голодного кота, предупреждающего, что попытавшийся отобрать еду быстро и сильно пожалеет. Получилось настолько хорошо, что все китты, даже уже дремавшие, вскинулись и навострили уши.

— Вы там про еду разговариваете? — осведомился «Ухо».

— Да. Пытаюсь объяснить, что такое уми.

— Как будто ты знаешь!?

— А как будто ты знаешь!

— Пока эти двое выясняют, кто из них больше нихрена не знает, поясню… — «Класс» сочно зевнул, — «Уми», дословно, «сразу съесть». Это та часть добычи которую, раньше, охотник съедал на месте, чтобы восполнить силы. Сейчас это — быстрый перекус, после которого ты идешь дальше что-то делать. Это отличает «уми» от полноценного приема пищи, после которого ты можешь только сыто дремать. Понимаете?

— Само собой… У нас, считай, последние несколько дней только «уми» и были…

— Да. А теперь, чего, собственно, эти двое сцепились. В разных районах традиционные «уми» разные. Единственное, что их объединяет, это большой лист так называемого «столового» лопуха, в котором уми подается. Берешь лист, отламываешь черешок и, сперва, ешь им, как ложечкой, потом, грызешь, чтобы почистить зубы. А лист складываешь и тыльной, пушистой стороной вытираешь лицо и руки. Быстро, просто и гигиенично. В остальном же, в уми идет все, что не смогло убежать от повара: потроха, шушки и прочее.

— Шушки — это что?

— Рачки такие. Мелкие, с коготь размером и зверски плодовитые. Икра переносится ветром поэтому заводится в любой луже. Обычно, рядом с палаткой уми ставят чан, кидают туда каких-нибудь очисток и через пару дней шушек можно просто ситом черпать. Потом их высушивают и посыпают уми сверху, чтобы хрустело.

— Да… Я всегда требую двойную порцию на шеврон… — согласно закивал «Малыш», — И у нас уми готовят так: берут ливер, мелко рубят с приправами, выдерживают в кишке, пока её не начнет надувать, чтобы ароматнее стало, варят, отрезают кружочками, посыпают шушкой… Я сейчас слюной захлебнусь.

— А у нас её из сосновых крыс делают, — «Ухо» облизнулся, — Берут толстую откормленную крысу, вставляют палочку, наматывают на неё кишки и выдергивают. Главное, остальную шкурку не повредить. После чего подвяливают на солнце, пока мяско не начнет само от костей отставать, разделывают, обжаривают в масле, вбивают туда сырое яйцо и катают в шарики.