— Да забей… Из песни слов не выкинешь. Ты в бордель ходил? В бордель. Кто там работает? И только не говори мне, что она «не такая»! Это в говно можно случайно наступить, а в шлюшечную случайно не попадают.
— Ты не понимаешь..!
— Ну куда мне, хули..? Я-ж на свете-то живу всего-ничего — полвека только. Я-ж на эти грабли сам не наступал. Вы потрахаться-то хоть успели? — Бьернсон потупился, — Успели… А потом тебя размазало и ты, на радостях, предложил её умчать из этого борделя на волюшку вольную? Так все было?
— Угу…
— Не согласилась?
— Нет…
— Знаешь почему?
— Нет…
— Да потому, что у ней работа такая — делать вид, что она тебя любит. А ты это за чистую монету принял. То один… И два — там в борделе у ней работа несложная, кровать мягкая, жрачка жирная. Тут ей что делать? Зачем ей быт налаженный менять на компанию хер знает кого, которого она первый раз увидела?
— Ты хочешь сказать, что ей там лучше!?
— А ты хочешь сказать, что нет? Это ты — голь перекатная, привык срать дверь не закрывая, потому что в гальюне не помещаешься, а ей тут будет каково? И че она тут будет делать? Че она умеет-то, кроме как глазки строить?
— Да я бы научил…
— Чему? Да и ей это зачем, если она уже делает то, что умеет?
— Ну это… Это же бордель… — Бьернсон принялся делать сложные пассы руками, — Шлюхой работать…
— Позорно, да? Надо как волку голодному по морю туда-сюда шлендать, чтобы что? В грудь себя бить, что ты неебаться мореход-налетчик, а не шлюха или торгаш? А ты спросил — ей это важно? Може у не другие потребности? Не? Ну, а хули тогда? То есть ты её своей меркой мерил, на ейные мысли плевал, а теперь удивлен, что не склеилось нихера?
Семеныч вытянувшись, пнул в сторону Бьернсона бочонок с пивом, намекая, что ответ и так ясен, так что на сем беседу можно заканчивать. Бьернсон молча взял бочонок, выбил дно и принялся хлебать прямо через край. Сам Семеныч, сев, огляделся в поисках собеседника, так как ему хотелось еще на кого-то излить свою жизненную мудрость. Брава и Слободан немедленно нырнули в надстройку. Тролль был тем еще собеседником, поэтому просто скорчил рожу. Махнув на него рукой, Семеныч обратил взоры в сторону соседей.
— Эй, галоши!!! Айда хряпнем за знакомство!
— «Галоши»? — монго, не знакомые с такой обувью переглянулись, — Это кто?
— Это вы — черные снаружи, красные внутри… Не знаете? — пошатываясь встав, Семеныч выудил заныканную от Бьернсона бутылку и полез через леера, — Ну сча Денис Семеныч вам, гуталины, стока интересного расскажет!!!
* * *
Вопреки ожиданиям, Куба на третий день, таки объявился. Правда, заметив, что возле «Икана» ошвартован «Еж», он хотел снова свалить, однако, увидев, что Блек-Джек гостеприимно машет рукой рискнул подняться на борт.
— Ну что, дружок? Если ты решил прийти, значит у тебя получилось найти деньги?
— Тут, братан, такое дело…
— Так, дружок, только не говори мне, что ты хочешь предложить очередную херню, вроде той, после которой крупно мне задолжал.
— Да, братан, там дело верняк! Я бля, тебе гарантирую! Куча денег! В золоте!
— Я это уже недавно слышал, дружок. Опять в канализации, да?
— Нет! Настоящий, ебаный, пиратский клад! Я сам охуел!
— Понятно, дружок. И тебе очень нужен катер, чтобы его найти, а мы можем подождать тебя тут?
— Блек-Джек, братан, ты мне не веришь?
— Нет, дружок, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы повестись на эту херню.
— Да вот эти хуи тебе подтвердят! — только удача и быстрая реакция Тролля спасли Кубу от быстрой и болезненной смерти от рук Бьернсона, — Сука, держи этого еблана, дай мне договорить! Гарбарука! Мы с ними были на Гарбаруке! Там все нахуй разгромлено! Вообще к хуям! И людей никого.
— При чем тут пиратский клад, дружок?
— А при том, братан, что перед штормами туда приплыл какой-то, ебать его в сраку, «Колди Пратт» который сказал, что съебал с корабля, который ищет клад Принцессы Жанны. А ты сам знаешь, братан, что это была за пизда. Из-за этого там все и перепиздились.
— Звучит как полное дерьмо. Кто тебе про это рассказал, дружок?
— Валли. Он работал на севионцев. Охранял там их склады. Конрад почти расколол этого Пратта, но потом вмешался Хомстед, который тамошний губернатор и началась пальба. Братан — я там был! Сам видел — все, ебать, так как он рассказывает!
— Я так и не пойму, дружок, с какого момента начинается моя выгода?
— Так ты, бля, не дослушал. Старина Джон выловил этого Пратта, из-за которого началась вся хуйня, посадил в лодку и выпиннул нахуй в море. Прям в Шторма! И парни со «Старого Ублюдка» говорят, что при этом Пратте был целый мешок золотых монет! Старина Джон, типа, че-е-стный… Не стал отбирать, — слово «честный» Куба произнес с нескрываемым отвращением, — То есть этот Пратт еще где-то там! Куда этот еблан в шторма на веслах уйдет? Находим, отбираем деньги, вытрясаем из этого мудака все, что он знает про клад и оп-па — мы все в шоколаде!
— Куба, дружок… — Блек-Джек потрепал Кубу по щеке, — Когда ты сюда заявился, я надеялся, что у тебя в башке появилась хоть капля мозгов. Но то, что-ты предлагаешь, это полная хуйня.
— Да ладно тебе, братан! Это же охуеть какое выгодное дело!
— Ты сам-то себя слышишь, дружок? Человека отправили в море в Шторма в весельной лодке. Даже если он не утоп по дороге, даже если он пережил шторма и не уплыл с того места, где их пережидал, нам надо обыскать несколько тысяч островов. Это годы, дружок, годы, без какой-либо гарантии успеха. А главное — откуда я знаю, что ты говоришь правду?
— Так у Валли спроси!
— А откуда я знаю, что Валли говорит правду, а не придумал это по пьяни? Я тебе сказал дружок — мне нужны деньги. Ты пришел ко мне и попросил денег. И я дал тебе деньги. Я не послал тебя за ними куда-то, хер пойми куда, не предлагал искать их по тысяче островов. Я просто дал тебе эти ебаные деньги. Ты же, дружок, как и в тот раз, принес мне очередной безумный план. Нет. Мне это не интересно.
— То есть что, братан, ты вот так возьмешь и отберешь у меня «Икан»? Ты не можешь так со мной поступить!
— Как — «так»? Как поступил со мной ты, дружок? Напомню тебе, если забыл — я доверился тебе, а ты свалил. И даже не удосужился поинтересоваться, какие проблемы обрушатся на мою голову из-за этого. Я лишился своего бара. Мои парни лишились работы. Как ты думаешь, дружок, заберу я у тебя «Икан» или нет?
— Ну ты че, братан! Я же предложил тебе вариант! Хули ты ведешь себя как мудила!?
— Лок-Смок — попроси джентльмена с нашей палубы.
Здоровенный монго, кивнув, взял Кубу за шкирку и, развернув в сторону сходен, отвесил тому пинка под зад. Блек-Джек проследив, как тот катится по ним до причала, покачал головой.
— У вас бывало такое, парни, что вы оглядываетесь назад и удивляетесь, что сразу не поняли, чем все закончится? Если что-то выглядит как утка, ходит как утка и крякает как утка, очевидно, что это утка…
— Ты к тому, что Куба с самого начала выглядел полным мудилой? — поинтересовался Семеныч.
— Да. Почему я начал вести с ним дела? Не знаю…
— Дык ясно почему… Каждый по себе судит. Я вот думаю, что у человека руки не из жопы, Бьерн уверен, что каждый плюс-минус верен слову, жена моя уверена, что больше полулитра в человека в принципе не влезет. И все мы регулярно ошибаемся…
— Интересная мысль… — Блек-Джек оглянулся на выползшего из надстройки Муга, — Ну что, дружок? Ты решил? С нами или с ним?
— Да я это… С вами, наверное потусую…
— Тогда собери барахло Кубы и вынеси на берег. Нам оно не нужно. Потом позови Камиллу. Скажи, чтобы приходила за своими долгами. Я намерен поднять на этой посудине свой флаг.
— Ага… Сейчас…
— Может не стоит ему это поручать? — осторожно осведомился Слободан, — Они же, вроде как, были друзьями. Куба может не понять.
— Мои парни за ним приглядят, приятель. Скажи лучше, сколько Куба должен вам?
