- В любом случае успехи Гарри и без этого дурацкого учебника будут не хуже остальных… – поддерживал друга Рон.
- Вот и пусть будут! – не унималась Гермиона.
Почерк Принца-полукровки показался ей отдалённо знакомым.
В целом, Гермиона продолжала следовать своим схемам общения и была вполне типичной Грейнджер, как все привыкли. Она настаивала на учёбе, была категорически против нарушения правил, помогала друзьям… и ей было на всё это глубоко наплевать. Конечно, то, что касалось правил, действительно вызывало её искреннее неудовольствие. Она также всё время нервничала, когда Гарри говорил о своих подозрениях насчёт Малфоя. Эта фамилия сильно выводила её из себя. А ещё – Лаванда! Полгода Гермиона нежничала с маленьким Ронни, чтобы теперь этот кретин вился вокруг Лаванды! Она чувствовала себя беспомощной и злой, но сумасшедший объём домашней работы и внеклассных занятий отвлекали её, и девушка утопала в книгах.
Гермиона также продолжала искать информацию о крестражах, однако её поиски не увенчивались успехом. Она думала спросить об этом у Снейпа… но не имела права разглашать тайну встреч Гарри с директором. А ещё она знала, что Гарри каждую ночь отслеживает точку по имени «Драко Малфой» на Карте Мародёров. Это означало, что посещать подземелья больше нельзя. Как она будет выкручиваться, когда Мальчик-Который-Делает-Поспешные-Эмоциональные-Выводы увидит, как «Гермиона Грейнджер» движется прямо к «Северус Снейп» в его спальню? Даже Гарри Поттер способен будет в такой ситуации сложить два плюс два и получить четыре, а не пятьдесят очков Гриффиндору за очередную чудовищную ошибку и геройское спасение всех из беды.
Впрочем, время шло, и скоро секрет крестражей был раскрыт благодаря злополучному флакончика Феликса, который Гарри так незаслуженно получил. Выходило, что подозрительный Принц сыграл очень важную роль для того, чтобы Белые фигуры, наконец, узнали единственно верный план дальнейшей игры. Но Гермиона так и не могла простить Гарри его вопиющее поведение с использованием Сектумсемпры… её возмущение не знало границ.
Лишь в глубине души она сама хотела бы сделать то же самое не только с Драко, но и с его отцом, хотя типичная Грейнджер в ней негодовала, утихомириваясь лишь вниманием Рона, которое она снова вернула благодаря некоторым крайне серьёзным мерам. Игра в ревность тайно немного забавляла её, но когда пришло время проявлять благосклонность и радость – стало сложнее.
Невозможно было радоваться, когда вокруг глаз Северуса залегали с каждым днём всё более и более тёмные круги. Она прекрасно понимала, что с чем бы он не помогал мелкому пакостнику Малфою, он делал это с огромным усилием.
Когда наступил вечер после блистательной победы Гриффиндорцев в квиддич, а на всю общую гостиную как будто в рупор прозвучал страстный поцелуй Джинни и Гарри, Гермиона решила: сегодня она спустится в подземелья. Сегодня Гарри Поттер точно не будет смотреть в свою карту.
Под шумок она исчезла в своей комнате и, наконец, достала из-под подушки свой драгоценный Плащ – подарок Северуса Снейпа на Рождество. Признаться, она так и не привыкла к этой мысли. Легко прошелестев сквозь толпу и скользнув в портретный проём прямо за Гарри и Джинни, она стремглав помчалась в подземелья, лишь по дороге вспомнив, что вход теперь находится на первом этаже. Подойдя к нужному рыцарю она постояла там мгновение, дождавшись, когда вокруг никого не будет, и неуверенно обратилась, потянув за ex-audio, прямо к доспехам:
- Северус?
- Я прямо у Вас за спиной, – ответил он, не размыкая губ, – открывай.
Она вскрикнула от неожиданности, но Плащ бесшумно спрятал её возглас. Последнее было сказано рыцарю. Тот в ответ отодвинулся и пропустил его в тайный ход. Профессор вошёл и немного задержался в проёме, выглядывая, якобы проверяя, никто ли не пробегает мимо. Гермиона метнулась мимо него внутрь к винтовой лестнице.
Винтовая лестница вниз и была тем самым коридором, который услужливо перестроился и нашёл другой доступ в личные покои для профессора Снейпа.
Они вошли. Гермиона вручила Плащ вешалке, которая перекочевала сюда вместе с шахматным столиком на время, пока Слизнорт занимал кабинет Снейпа.
Профессор выглядел изнеможённым, худым и больным. Он закрыл лицо рукой, глубоко вздохнул и, предвосхищая вопрос Гермионы, убедительным тоном проговорил:
- Я ничего не могу вам рассказать.
Девушка молчала, не планируя вступать ни в какие споры. Через пару секунд Снейп добавил чуть более тихо:
- Но я рад Вас видеть. Гермиона… Вы должны меня извинить, – он направился в сторону ванной комнаты, – подождите меня, я скоро вернусь.
Снейп увидел проблеск страха в её глазах, но она продолжала молчать, и он ответил её переживанию:
- Не волнуйтесь, я не намерен делать с собой ничего такого, что могло бы вызвать у Вас беспокойство.
Он скрылся за дверью, а Гермиона опустилась в кресло и уставилась в холодный пустой камин. Несколько долгих месяцев она срывалась, злилась и нервничала, но её проблемы не шли ни в какое сравнение с тем, чем занимался Северус. И всё это время он, как ни в чём не бывало, оставался обычным профессором Зельеварения, таким, каким всегда был – едким и токсичным, ни на секунду не позволяющим себе дать слабину.
Что-то происходило у него на душе, какие-то терзания пожирали его изнутри, но никто ничего не знал об этом. Он люто ненавидел тех, кто связывал его с Тёмной стороной, и отчаянно презирал тех, кто окружал его в Ордене и в Хогвартсе. Не принятый окончательно ни одной из сторон и испытывающий ответное отвращение. Только двое оценивали фигуру Епископа по достоинству: профессор Дамблдор… и лорд Волдеморт. Два Короля. Какая ирония!
Так рассуждала Гермиона, когда он вышел. На нём были одни пижамные брюки, и по его виду было похоже, что душ не то, что не взбодрил его, а, наоборот, забрал последние силы. Казалось, что он сейчас не сможет даже говорить. Подтверждая её догадку, Снейп, сутулясь, молча развернулся в сторону постели и рухнул там на одеяло.
Гермиона встала, тихо подошла и опустилась на кровать рядом с ним. Она сидела и поглаживала рукой его лицо, проводя по всем контурам, обозначая подбородок, скулы, лоб… На секунду у неё в сознании возникла прошлогодняя сцена из поместья Малфоя старшего… Как Снейп тогда дал ей чувство безопасности… Нет, манипулировать его удовольствием она не собиралась. Но она знала, какой силой могут обладать прикосновения, хотя и не могла для себя чётко обозначить, какое чувство она хотела ему подарить…
Он лежал и бессмысленно смотрел в потолок. Гермиона начала с того, что нежнейшим касанием пальцев предложила ему закрыть напряженные глаза. Она провела по его векам, ресницам, ласково тронула брови, расслабляя морщинку между ними, а потом тихо положила руку на лоб, словно пробовала температуру, и, едва касаясь, поцеловала его веки. Снейп размеренно вдохнул и уже приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но Гермиона деликатно задержала палец на его губах, останавливая слова, и он просто выпустил воздух из грудной клетки, окатив её руку дыханием. Палец стал горячим, и она тихонько провела им по линии уха, спустилась на шею, где бился пульс. Потом она разгладила его спутанные мокрые волосы.
Бережно она проводила пальцами и тыльной стороной ладони линии по его ключице, плечам, коснулась сгиба локтей, обоих запястьев, не минуя даже Метку, ведь она тоже была его частью. Это вызывало у Снейпа мурашки, но он также лежал неподвижно и молча, следуя её безмолвной просьбе. Она провела рукой почти неосязаемую линию от шеи вниз по центру тела, останавливаясь там, где прикосновение не переходило за рамки невинного. Затем она наклонилась к его лицу, и стала целовать его.
Поцелуи даже отдалённо вовсе не были похожи ни на сладострастные, ни на дразнящие. Они были полны нежности и заботы. Гермиона отметила виски, щёки, уши, нос, лоб, несколько касаний рядом с его губами – никакие его черты не ускользнули от неё. То же самое она проделала с шеей и плечами. Казалось, что этот маленький ритуал длился целую вечность. Она взяла его ладонь в руки, тыльной стороной поднесла к своему лицу, лаская её щекой, и тоже поцеловала её. Северус держал кисть полностью расслабленной. Аккуратно Гермиона уложила её на место и приблизила к себе его вторую руку.
