Далее следовала череда матов на португальском. Их, к слову, Радионов уже не слышал. Отключился. А вот я не только слышала. Но и проникалась. Основательно. Тихонечко пятясь назад.

От греха подальше, так сказать!

Слишком уж звучно скрипнул зубами Габриэль, наряду с повторным хрустом его кулаков.

— Так вот почему ты не захотела с ним при мне разговаривать, — протянул зловеще, не менее зловеще прищурившись.

Шумно сглотнула. И ещё на парочку-другую шажков от него отступила. Впрочем, это не особо помогало в поисках возможного спасения. Я — отступала. Габриэль — наступал. Моих два шага — как его один. Никакой форы и преимущества. Ровно до тех пор, пока не вспомнила, что моей вины, в общем-то во всём этом и нет.

Остановилась. И почти собралась с духом, а также будущей речью в собственное оправдание и будущее примирение, как…

— Gabriel!

Знакомый женский голос раздался где-то за его спиной, на фоне остановившегося такси. Португалец замер. А Амелия показалась в поле моего зрения всего через пару секунд. И не просто показалась. Пялилась на меня и неслась к нам с таким видом, будто узрела армагеддон, и будет срочно спасать планету. Преимущественно, силой голоса. Ибо, стоило Перезу заметить присутствие супруги, как та продолжила вопить всё на том же португальском, ни черта мне не понятном.

— Дурдом какой-то… — всё, на что меня хватило.

Далее слова уже не требовались. У Амелии их нашлось такое множество, что на всех троих хватит. Вопила и вопила, никак не затыкалась. Подлетела, подобно фурии. Совершенно точно сбила бы меня с ног, если бы Габриэль вовремя не перехватил. Сперва перехватил, потом от меня подальше отодвинул. Не отпустил. Девица всё это время продолжала вопить, а ещё сопротивляться и снова и снова рваться ко мне поближе, подозреваю, дабы вцепиться мне в волосы. Неспроста же столь демонстративно скрючила пальцы, которые в моём направлении упорно тянула. Самое дебильное, в любой другой ситуации я бы с лёгкостью дала отпор, вовсе не стала прятаться за чужой спиной, но именно здесь и сейчас… оцепенела. Как никогда ярко ощущая, что банально не имею права ей отвечать.  Просто потому, что совсем недавно сама была на её месте. И превосходно понимаю, каково ей. Всё-таки из нас двоих, официально тут жена — она. А не я. Я — та, с кем спутался её супруг. Как какая-нибудь… Лиля. Та, что разрушила чужую жизнь и быт. Влезла в чужую семью. Та, чьё существование само по себе ненавистно. Да, Габриэль заверил, что никакой семьи у них давно нет. Но кто знает, что тот же Слава вещал этой Лиле? То, что правдой он себя не особо обременял, ясно, как день.

Иначе почему Амелия здесь?!

А потому…

— Вы тут разберитесь между собой, наконец, — обронила я тихонько. — Не буду вам мешать. Пойду, — наклонилась, подобрав телефон, который выпал, когда Габриэль ловил свою жену.

— Никуда ты не пойдёшь! — противопоставил Перез.

Невольно усмехнулась.

— Да? И как же ты меня остановишь? — одарила красноречивым взглядом его руки, что до сих пор удерживали брыкающуюся и ругающуюся португалку.

Ответом послужили новые сдавленные ругательства. Как мужские, так и женские. Не стала акцентировать на них внимания.

— Спасибо. За сумку. И за кофе. И за булочки. Я правда была очень голодна. И не знаю, что бы я делала, если бы ты не вернул мне мои вещи и документы, — поблагодарила тихонько, прежде чем пойти к тому такси, в котором приехала Амелия.

Как бы не хотелось, ни разу не обернулась. Заняла место недавней пассажирки. На этот раз — буквально.

Виктория

Даже и не припомню, когда в своей жизни я чувствовала себя настолько унизительно. Хотя нет. Помню. Никогда!

Всё, это дно…

Ниже падать некуда.

Публичный скандал перед полицейским участком…

Бегство от жуткого позора, что ещё оставалось?

Тем я себя и утешала, пока такси двигалось в сторону аэропорта. Нет, не потому, что я в процессе побега, хотя и это тоже. Ладони подрагивали. Сама то и дело уговаривала себя успокоиться. Выходило откровенно паршиво. Виной тому не только произошедшее с участием жены Габриэля. Предстоящая встреча тоже не внушала особого оптимизма.

Господи, когда и как я докатилась до такой жизни?

Ых…

Аэропорт встретил мощностью кондиционеров, приветливой зоной досмотра, а также гулом толпы. Впрочем, отыскать среди множества людей того, с кем собиралась увидеться, не составило труда. Мужчина сам возник передо мной, едва я подняла сумку с транспортёрной ленты. И не просто возник. Подскочил. Обнял. Так резво и сноровисто, что я опомнилась лишь после того, как оказалась в капкане чужих объятий, а лёгкие наполнил приторный запах его одеколона.

— Р-радионов! — отпихнула его от себя, одарив негодующим, пополам со злостью взглядом.

Высокий, синеглазый, немного худощавый, Слава, выглядел, как и всегда, немного уставшим. Нервно проведя ладонью по взъерошенным волосам, он криво усмехнулся, покаянно опустив голову.

— Прости. Я машинально. Не подумал. Давно не виделись. Скучал по тебе, — промямлил в собственное оправдание.

Моя злость только обострилась.

— Думаешь, можешь изменять мне направо и налево, позволять своим любовницам звонить мне с непонятными предъявами, разорить дело всей моей жизни, а потом лезть с обнимашками, потому что якобы соскучился? — усмехнулась брезгливо и развернулась по направлению к ближайшему фуд-корту, где расположилась за первым приглянувшимся столиком.

Пока шла, ни разу не обернулась. И без того прекрасно знала, что собеседник следует за мной. Вонь от одеколона подсказала.

Удивительно, а ведь прежде вроде как нравился…

— Она тебя бросила, — заговорила я снова, ещё раз оглядев усевшегося напротив мужчину с ног до головы.

Воцарившаяся неловкая пауза лишь увеличила силу этого моего первого домысла.

— Нет, что ты, я не из-за этого… — вздохнул Радионов.

— Бросила, — подтвердила я. — Кинула.

— Да с чего ты взяла? — возмутился он.

— Иначе что ты тут делаешь?

Он в очередной раз замялся.

— Бросила, — повторила ранее сказанное. — И ты, как побитая собачонка, приполз обратно ко мне. Собираешься вернуться, — озвучила последующие выводы. — Не выйдет, Слава. Нахрен ты мне не сдался, — не забыла и об этом.

В синем взоре вспыхнула злость.

— Вот как ты заговорила, — протянул он, приподнявшись со стула, округлил глаза. — Что, уже подцепила кого-то? Ну, того типа, который вместо тебя трубку взял, когда я тебе звонил, — его губы искривились в брезгливой ухмылке. — А ведь ещё недавно умоляла жениться на тебе. Быстро ты переобулась.

Как выстрел в сердце…

— Не передёргивай, — строго осадила собеседника. — Тот, как ты говоришь, тип, вовсе не причём. Я верила тебе, Слава. Верила. А ты обманул.

— Да тебе же плевать на меня всегда было, — обвинил он встречно. — Где я и с кем, что делаю. Тебя только твоя кофейня всегда заботила. Ты жила в ней практически! Да ты с поставщиками своими и то чаще общаешься, чем со мной, Вика! А теперь удивляешься, что я на других баб время от времени посматривал? Так не посматривал бы, если бы у меня всегда своя собственная была! Своя, а не номинальная, которая по факту находится где угодно и с кем угодно, но только не со мной!

Не сказать, что все его слова — безоговорочная клевета. В чём-то он всё-таки прав. Я работала. Много. Настолько, что на всё остальное времени практически не оставалось. И наверное, если уж быть честной с самой собой, я просто-напросто не замечала: ни его недовольство, ни потребности, которые совсем не вписывались в мой жизненный уклад, ни враньё. Не хотела. Ведь так было куда проще. В определённый момент моей жизни не осталось ничего, кроме работы. Изначально всё это было ради него, ради семьи. А потом…

— Меня обвиняешь? — усмехнулась горько. — То есть я одна во всём виновата? — переспросила, хотя в ответе не нуждалась. — Я бы не проводила в кофейне по шестнадцать — восемнадцать часов в сутки, если бы ты хоть немного помогал мне с ней, Слава. И не только с ней. Во всём, — замолчала, пока воспоминания подсовывали одну картинку прошлого за другой, причиняя новую порцию боли.