– Она беременна, – вздохнув, ответил он.
«Так, приплыли» – подумала я.
– Сколько девочке лет? – спросила я, вспомнив себя в юности.
– 18-ть. Живет с родителями, зовут Ольга,– ответил Сеня.
– Слава Богу, не 15-ть, – вырвалось у меня, Сеня удивленно на меня посмотрел. – Дети, Сеня, это не наркотики, дети – это хорошо. Я не пойму сути твоих проблем. У вас все не серьезно? Ты жениться не хочешь? Или вы ребенка этого не хотите? – спросила я, думая о том, что Марку придется говорить уже о двух ожидаемых внуках.
– Все у нас серьезно и ребенка мы хотим, – серьезно ответил Сеня.
– Ну, тогда что, Арсений?
– Родители Ольги против наших отношений, – хмуро ответил он.
– Ты сам разговаривал с ними на эту тему? – серьезно спросила я.
– Я пытался. Ее отец даже разговаривать со мной не стал, когда узнал, кто я и за что сидит отец. Сказал, что сын уголовника никогда не станет ему зятем.
Малыш родится уже весной. Ольга переживает, она очень любит меня, хочет жить со мной, но и с родителями спорить не привыкла, – Сеня помрачнел еще сильнее.
– Ладно, Сеня, не парься. Я поговорю с родителями Ольги, думаю, мы сможем договориться. Сейчас, ты должен думать об Ольге и о ребенке, а не о родителях. Ты отцу то звонил? – спросила я.
– Нет. Я хочу лично, на свиданке, – ответил он.
– Это правильно, Сеня, о таких вещах говорить нужно лично. Про челюсть понял?
– Понял, – твердо ответил он.
– Молодец. Теперь, Сеня, ты, вообще, не имеешь права бояться или растеряться. Ты теперь, несешь полную ответственность за свою будущую семью, – серьезно сказала я. – Не переживай, Сеня, разрулим.
– Спасибо, тетя Настя, – сказал Сеня и вышел из кабинета.
Арсений вышел, а я так и осталась сидеть в кабинете.
«Да, – думала я. – Мало мне было тем для размышлений, Арсений надумал жениться. Степан скоро станет дедом, его внук родится даже раньше, чем мой малыш. Степану самому было 20-ть, когда родился Сеня. Теперь мне еще и жену Сени опекать и решить вопрос с ее родителями. Какая уж тут, личная жизнь»? – с иронией думала я.
«Надо позвонить Глебу, – я снова стала вспоминать Ивановск. – Степашка – маленький карапуз полюбил меня, привязался ко мне, ему так не хватает материнской любви…
Богдан – единственный мужчина, которого я смогла полюбить, единственный, кому я смогла бы доверить свою жизнь… Возможно, он еще ждет, надеется… Я ворвалась в их жизнь, «заставила» их полюбить меня, а потом взяла и бросила… Ни хрена в моей жизни уже не будет по-прежнему, часть моего сердца навсегда осталась с ними. Я никогда не смогу забыть их, я научусь жить без них, но никогда не смогу их разлюбить. Никогда… Я все-таки встретила в Ивановске того, кого так хотела увидеть, но ведь встретить там, я надеялась совсем не их и думала тогда, я совсем не о них… Я очень скучаю по мужу и сыну, я очень хочу снова увидеть их… но поехав в Ивановск, я надеялась встретить там упырей убивших моих родителей… Судьба опять посмеялась надо мной?!»
Мне стало грустно, к горлу подкатил комок. Я ненавижу такое свое беременное состояние. Я, как и прежде, остаюсь жесткой и непримиримой, готовой в любую минуту взять в руки автомат, но, когда меня ничего особо не тревожит, мне становится грустно и безумно хочется плакать, без особых на то причин. В прошлую беременность было точно так же и все знали – Настя позволяет себе плакать, лишь, когда она беременна.
Я просидела в своих раздумьях около часа, в кабинет вошел Марк, присел рядом со мной и посмотрел на меня.
– Настя, – сказал он.
– Да, папа, – стараясь быть спокойной, ответила я.
– Ты мне ничего не хочешь сказать? – спросил он.
«Не хочу! Не хочу я сейчас с тобой разговаривать!» – думала я.
– Да, папа, хочу. Сенька у нас женится, «беременный» он, – непринужденно ответила я.
– Арсений сообщил нам, после того, как поговорил с тобой, об этом мы после поговорим, – сказал Марк. – Я хочу поговорить о тебе, Настя.
«А я не хочу!» – хотелось заорать мне.
Я не переживала по поводу их реакции, просто сейчас, в данный момент, я совсем не хотела говорить о себе, ни с кем. Я просто сидела и молчала.
– Настя, – продолжал Марк. – Я, да и все ребята наши, мы любим тебя ни за то, что ты была женой Германа и не за то, что я когда-то удочерил тебя. Мы любим тебя, Настя, и ты знаешь это, – с вызовом сказал Марк и посмотрел мне в глаза.
– Ты – моя дочь, Настя, не как родная, я люблю тебя, как родную дочь и, как бы не сложилась жизнь, ты навсегда останешься родной мне, ты же знаешь это. Я же вижу, Настя, ты стала другой и дело не только в Сухом. Ты из Ивановска вернулась сама не своя. Почему, Настя? – уже спокойно спросил он. – Почему ты стала прятать от меня свою жизнь? Почему ты отдаляешься от меня? Почему ты не можешь довериться мне, как прежде? – он пристально смотрел мне в глаза.
Я не знала, что ему ответить. Почему? Я и сама не знала. Он ведь действительно стал мне родным. Родным отцом. Из глаз моих, предательски покатились слезы, я готова была придушить сама себя, продолжая молча смотреть на Марка. Увидев мои слезы, он растерялся.
– Настя, присядь, пожалуйста, на диван, – попросил он.
Я пересела из-за стола на диван, он дал мне стакан воды и присел рядом, я попила и убрала стакан. Марк, тихонько, ладонью вытер слезы с моего лица.
– Настенька, милая моя, – он крепко обнял меня.
– Прости, папа, я сама не знаю почему, – ответила я, обнимая его.
Скрываться бесполезно – Марк прекрасно знает, что ни что на свете не может заставить меня плакать, ни что, кроме ожидаемого малыша, когда в моем организме резко повышается эмоциональный уровень.
– Я уже и надеяться перестал, что у тебя снова будет семья и ты вернешься к нормальной жизни. Доченька, – он поцеловал меня в макушку. – Милая моя.
– Моя семья, папа, это ты и сыновья, в июне у нас будет малыш и ни какой другой семьи у меня не будет, – толи ему, толи себе сказала я.
– Но почему, Настя? – с горечью спросил Марк.
– Папа, ты сам знаешь почему, – из глаз моих снова покатились слезы.
– Но так нельзя, Настя!
– А как можно? Я никогда не изменю своего решения! Я не успокоюсь, пока не найду эту тварь! И ни что не заставит меня передумать, я порву его за наших с тобой сыновей! – жестко сказала я, Марк обнял меня и просто сидел рядом.
– Настя, ну хоть расскажи, кто он, – хмуро попросил Марк, когда я немного успокоилась.
– Сосед Глеба, энергетик в его же бригаде, – сказала я, показывая Марку фото в телефоне. – Богдан и сынок его Степашка.
Марк внимательно рассматривал фотографии, думая о том, насколько сильно Настя любила его сына, если смогла полюбить снова, лишь того мужчину, который так сильно похож на него и еще больше винил себя за то, что допустил гибель Германа и Марика. Марк видел, Настя не просто забылась, она полюбила и продолжает держать себя в тисках, он очень хотел, чтобы Настя снова была счастлива, но не знал, как ей в этом помочь.
– Может, это судьба, Настя? – тихо спросил он.
– Да пошла она на хрен, эта судьба! – вспылила я. – Мало ей того, что я с пистолетом сплю? Она снова взялась издеваться надо мной?
– А может, пытается вернуть то, что так несправедливо отняла? – спокойно сказал Марк.
«Философ, блин» – подумала я.
– А что сам Богдан? – продолжал «пытать» меня Марк.
– Ничего, папа. Он любит меня, но он ничего не знает обо мне, и я никогда не позволю ему жить со мной, как бы сильно он этого не хотел. Да, он поймет. Да, он примет все, как есть, но я никогда не позволю ему этого, – из глаз моих катились слезы, мне было больно думать о том, что я уже никогда не буду рядом с тем, кого смогла полюбить. – Я не могу этого сделать и про ребенка, он еще ничего не знает.
Марк обнял меня, я склонила голову ему на плечо.
