– Да, Настя, хреново это все, как бы там не было, Илья был хорошим мужиком, ребята, рано или поздно, узнают правду и будет лучше, если им об этом скажешь ты.

– Вот и я так думаю, – ответила я и замолчала.

Я посмотрела на Степана, мне нужно было поговорить с ним о Наталье. Он очень переживал, когда она бросила его, мне очень не хотелось бередить его душу снова, но сказать я ему все-таки должна. Степан посмотрел на меня.

– Настя, ты хочешь мне что-то сказать? – спросил он, после того как я минут пять молча смотрела на него.

– Я должна, Степа… – вздохнув, сказала я. – Наталья вернулась в Ижевск. Счастливой жизни без вас у нее не вышло.

Степан помрачнел и хмуро смотрел на меня.

– Ты встречалась с ней? – спросил он.

– Да. Она умоляла меня поговорить с ребятами, я поговорила с ними, убедила их хотя бы просто выслушать ее. Они виделись с ней, поговорили, но… Хреново ей, Степа, понимает, что натворила и понимает, что уже вряд ли сможет, что-то исправить.

Степан сжал мои ладони своими и продолжал хмуро смотреть на меня, ему было больно, я видела это.

– Степ, я должна была сказать тебе об этом… а ребята, она все же их мать, Степа.

– Нормально, Настя, – сказал он и опустил голову на наши ладони.

Я, как в прошлый раз, одну свою ладонь положила ему на голову.

– Степ, – осторожно спросила я. – Ты все еще любишь ее?

Он поднял голову и, сжимая мою ладонь, посмотрел мне в глаза.

– Очень люблю, Настя.

– Детей увезти, я ей не дала, Степан. Ее вина перед ними в том, что она даже не звонила им все эти годы, хоть и могла найти способ общаться с ними. И сбежала она не потому что мужик у нее появился, а потому что до одури боялась за свою жизнь. Она предала тебя и ребят, бросив вас и сбежав, тогда когда была очень вам нужна, но сбежала она не к мужику, а к новой спокойной жизни, которой у нее не вышло. Решать лишь тебе, Степан. Я не оправдываю ее напротив, я ее искренне не понимаю, но я знаю, как сильно ты любил ее. Я вижу, как больно тебе до сих пор и больно тебе не потому что она бросила тебя, а потому что ты не можешь забыть ее. И вряд ли, ты сможешь еще кого-то так сильно полюбить. Все мы грешники, Степан. Порой лучше один раз переступить через свою гордость, чем всю жизнь страдать в гордом одиночестве, но это лишь мое мнение, решать тебе. От себя я могу сказать тебе лишь одно, невыносимо тяжело быть в этом мире совсем одному. Посмотри на Данилу, у него, вообще, без вариантов, он уже никогда не сможет вернуть Веру. Ты не хуже меня знаешь, Степан, исправить в жизни, можно все, кроме смерти… – я посмотрела на Степана, хотела рассказать ему о своих подозрениях, но раздумала. Зачем напрягать его еще сильнее, ему и так тяжело.

Мы так и просидели со Степаном до утра. Сутки закончились, нам нужно было уезжать.

– Держись, Настя, – сказал мне Степан, обнимая меня на прощание.

– Прорвемся, Степа, – уверенно сказала я.

Вернувшись со свиданки, Глеб снова собирался ехать в Ивановск, у камина сидели ребята и он позвал меня в кабинет. Мы вошли и присели на диван.

– Ты что-то хотел, Глеб? – спросила я.

Он печально посмотрел на меня и положил свою ладонь мне на живот.

– Как ты, Настя? – тихо спросил он.

– Нормально, Глеб. Нормально, – так же тихо ответила я, положив свою ладонь поверх его.

– Настя, ну почему ты не хочешь поговорить с ним? Я просто видеть не могу, как вам обоим хреново.

– Глеб, ты знаешь меня лучше всех и ты прекрасно понимаешь, что я не сделаю этого, тем более сейчас.

– Богдан – мужик, Настя, здравый и крепкий. Почему ты не хочешь позволить ему быть рядом? Он ведь любит тебя до смерти.

– Именно поэтому я не сделаю этого. Он нормальный человек и живет нормальной жизнью. Я не могу, Глеб, просто не могу.

– Ты готова забыть его?

– Я не готова впустить его в свою шальную жизнь… Я никогда не смогу забыть его и начать жить в третий раз, но я очень боюсь сломать Богдану жизнь, этот страх сильнее меня. Пройдет время, Богдан забудет меня и все у него будет хорошо, – тихо сказала я, мне снова хотелось плакать, мне всегда хотелось плакать, когда я думала о Богдане, я еле сдерживалась, чтобы не сделать этого.

– Ну, а как же ты, Настя?!

– А я очень даже не уверена, что смогу пережить встречу с Кабаном и это еще один повод для того, чтобы Богдан забыл меня, как можно скорее.

– Настя, его может и нет уже, – как родной брат, Глеб крепко обнял меня.

Я не выдержала и уткнулась носом ему в грудь.

– Я так хочу увидеть его, Глеб, – из глаз моих покатились слезы.

– Ты обязательно увидишь его, Настя. Я прошу тебя, не плачь.

– Это все беременность, ты же знаешь.

– Да нет, Настя, на этот раз это не только беременность… Богдан любит тебя и ждет, вы обязательно будете вместе.

– Глеб, не смей ему ничего говорить.

– Не буду, Настя, но если он сумел разбудить в Мурене Настеньку, значит все это не просто так.

– Глеб, он даже не знает, кто я и полюбил он не Мурену. В Ивановске, я была совсем другой…

– Настя, ты сама себя только не обманывай. Он примет тебя любой, и ты бы так не страдала, если бы не понимала этого, ты бы не боялась впустить его в свою жизнь, зная, что он не примет ее.

Несколько минут мы с Глебом сидели молча. Потом он выпустил меня из объятий и серьезно посмотрел на меня.

– Ты сказала, тем более сейчас. Что сейчас? Что ты скрываешь от меня, Настя? – Глеб возмущенно смотрел на меня, я поняла, что скрываться дальше нет смысла.

– Глеб, прости меня.

– Что?!

– Он вернулся…

– Была б ты мужиком, Настя, я бы разбил тебе рожу! – возмущенно сказал Глеб, выслушав меня.

– Глеб, ты не посмеешь уехать из Ивановска. Я прошу тебя, Глеб, не бросай их.

– Настя, твою мать!…

– Я буду звонить тебе, Глеб…

Глава 3.

Спустя два дня, мне снова пришло сообщение:

«Я помню о тебе, Мурена! Мы встретимся с тобой! Жди указаний!»

«Мерзкий больной ублюдок, – думала я. – Какого ж хрена, тебе надо? Кровь мою вздумал пить? Смотри не захлебнись, пи.ор!»

Федор продолжал тренировать ребят, не объясняя причин ужесточившихся тренировок, да они и не спрашивали, Настя сказала – значит, так надо.

Ольга родила в срок хорошенького здоровенького мальчика – Тимофея. Туся помогала ей с малышом, но теперь и родители Ольги часто бывали у нас.

«Вот, теперь и родители Ольги, – думала я. – Все не правильно? Все не вовремя? Все правильно! И все вовремя! Просто какой-то больной урод считает себя неуязвимым вершителем судеб! Что ж, мы еще посмотрим, кто из нас вершитель!»

Через две недели после свиданки с Настей к Артуру приехали Олег и Платон. Артур был очень рад видеть друзей, но настроение его было весьма паршивым, как и настроение Степана и Данилы, которых Артур поставил в курс их дел, после того, как Настя уехала.

С час друзья рассказывали Артуру о своих делах. Артур радовался за них, но все равно оставался хмурым.

– Артур, – Олег внимательно посмотрел на него. – Допустить мысль о том, что ты не рад нас видеть, я просто не могу. У тебя какие-то проблемы?

Артур посмотрел на друзей и понял, что они не в курсе не только того, что происходит в жизни Насти, но и того, что происходит в его жизни.

– Вы Настю давно видели? – хмуро спросил он.

– Да уже давненько не встречались. Созваниваемся. На фирму к ней заезжали, по стройке уточнить, так там сейчас Марк рулит, сказал, что Настя на больничном.

– На каком больничном, не уточнил?

– Нет. Что-то серьезное?

«То, что Настя беременна, они, похоже, тоже не в курсе»– подумал Артур.

Артур закурил и несколько минут сидел молча.

– У меня в Ижевске серьезные проблемы и у Насти тоже. Вернулся тот, кто перевалил наших ребят…

– Настя, почему молчит? – хмуро спросил Олег.