Далее мои органы один за одним начали покидать тело. Уважаемые пассажиры, станция "Тазик", все на выход! Желудок, печень, кишечник, лёгкие. Я чувствовал, насколько легче я становлюсь. Моё тело будто обретало невесомость, всасывало лёгкость. Когда моё тело покинуло сердце, я открыл глаза.
Теперь я мог видеть себя со стороны чётко и ясно, будто не я лежу на полу, распотрошённый и бескровный, а кто-то другой. Мне лишь оставалось наблюдать со стороны за тем, что творилось с моим телом. Это определённо точно был я. Очень необычно видеть себя же, безжизненного, с пустотой под рёбрами вместо внутренностей.
Когда полость моего тела была полностью опустошена, мясник принялся вычёрпывать скопившуюся внизу кровь. Тёмно-алая, она уже начинала плохо пахнуть. Её было немного, явно меньше, чем при жизни. Но хлопот бармену она доставила немало. Очень напряжно было черпать из трупа остатки крови. И мне этот процесс тоже не понравился: кружка неприятно царапала переднюю часть позвоночника и рёбра.
Я задумался: а нормально ли то, что со мной происходит? Я абсолютно точно труп. Если предположить, что я умер, и всё, что от меня осталось - это душа, то почему я всё ещё чувствую своё тело? Боли нет, но жар, холод, порезы и царапины - абсолютно точно. Это нормально? К сожалению, никто мне не сможет рассказать: побочный ли это эффект от чебурека, напичканного психотропными, или естественный процесс. Ни один покойник не может рассказать, чувствует он кремацию, закапывание, вскрытие. Они все молчат. У них у всех кровь застыла, образуя мертвецкие пятна. Или вытекла. Физически никто сказать не может: да вот же я, я всё чувствую, я живой! В нашем мире считается так: если тело не двигается, значит, ты умер. А что ты там думаешь и чувствуешь после остановки сердца - это уже иное, неважное, мелочь. Ведь наука не может тебя услышать. И всё-таки, это я - уникум, или это естественный процесс?
Пока я думал, мясник промывал мой кишечник. Видимо, после потрошения его тоже собирались употреблять в пищу. Он разрезал кишечник вдоль. В расслабленной состоянии он нереально длинный! Даже странно, как это он умещался в моём брюхе? Толстый канат кишечника бармен разделял острым ножом, будто раскрывая орган. Вместо длинной трубки получалась длинная полоса. Удаляя остатки поноса и непереваренной пищи, мясник только недовольно сощурился. Его и без того страдальческое лицо сделалось ещё более удручённым. После протирания кишечника салфетками он взялся за моё бедное сердце. Видимо, меня убили, проткнув этот жизненно важный орган. Ловким движением сердце было разрезано в продольном направлении. Оттуда попёрли бесформенные кровяные шарики - сгустки. Камеры и желудочки сердца так же были вычищены салфеткой. Тут мне стало дурно, хоть я и был мёртв. Да, моё сердце было отделено от меня. Но ощущение сухой салфетки, ощущение тяжёлых, но выверенных движений в моей груди заставляло сморщиться. Господи, я всё ещё чувствовал свои органы, даже когда они перестали быть частью моего тела.
Пока мясник чистил мои сердце и кишечник, я медленно остывал. Пар от желудка и печени ушёл. Комната наполнялась типичным мясным запахом, который бывает в соответствующих магазинах.
Внутреннюю полость свиньи следует протирать салфеткой от остатков крови и лимфы. Чтобы мясо сохранило товарный вид, его нельзя мыть. Поэтому моё пустое туловище аккуратно протёрли сухими полотенцами. Тёплый пустой труп. Протирание было даже несколько приятным, будто массаж, но изнутри. Тело выглядело необычно. Руки, ноги, голова и абсолютно пустой живот, с растянутыми в разные стороны лоскутами кожи. Меня оставили ещё подостыть. Ведь далее идёт ещё один ответственный этап - разделка туши.
Бармен взялся за ножовку. Убоину, то есть меня, собирались распилить надвое. Но для начала - отрезание головы. Шея и все мягкие ткани поддались лезвию с такой лёгкостью, будто это было растопленное масло. А вот шейный отдел позвоночника решил застопорить процесс: его удалось распилить только с четвёртого нажима. Хрустнув, шея разделилась надвое. Голова откатилась от тела. Теперь со стороны я выглядел ещё более странным. Лысую голову без ресниц и бровей отправили в большую кастрюлю. Вроде бы, из головы свиней обычно варят холодец?
Той же ножовкой мне пробили хребет и распилили тело на две части. Позвоночник поддавался нелегко, но мясник знал, что делает. Поэтому разрезы всё равно вышли аккуратными. Кости хрустели, в стороны летели капельки крови. Из одного цельного меня получилось две полутуши.
О том, что я был человеком, напоминали лишь кисти рук и ноги.
Мясник взялся и за них.
Оставшуюся часть шеи вырезали до рёбер. Не толстая, но мягкая часть тела. Раньше она сильно болела, если я долго сидел за ноутбуком. У себя дома. Где меня ждёт Мурзик. Он, наверное, успел проголодаться. Я бы мог его сейчас накормить. Собой.
Бармен схватился за окоченевшую ладонь и поднял полутушку над полом. Мои половины разъехались. В пространстве между ними показался пол. Так странно. Нож аккуратно прорезал кожу у подмышки. От неё до лопатки нож срезал с меня лоскуты, всё глубже уходя в мясо. Разрезались сухожилия, вены. Нож очертил круглую глубокую линию от соска до лопатки, глубоко проходя под ней, а потом вышел у ключицы. Моя рука теперь держалась только на плечевой кости. Но и она быстро была перерублена. Внутри полая, она разломилась с громким хрустом. Но, к счастью, я этого уже не чувствовал. Так моя рука осталась висеть в лапах мясника. Вторую постигла та же участь.
Ноги отрезали по тому же принципу: от лобковой кости, захватив окорок - ягодицы, а дальше круговым движением замыкая порез. Сначала вместе с ягодицей отстала левая нога, затем правая. От тела остались лишь полые, розовые изнутри полутушки с бледной кожей. Рёбра аппетитно блестели под светом висящей над трупом хирургической лампы. На витрине бы этот товар смотрелся выигрышно. Теперь я точно не напоминал человека. Уже ничем.
