Дарина упивалась безупречной красотой развернувшейся перед глазами картины, до тех пор, пока её внимание не привлекло лёгкое движение между волшебными деревьями. Она прищурилась, постаравшись лучше разглядеть предмет, возбудивший в ней интерес, и тут же охнула, широко распахнув глаза. Из самой гущи ниспадающих бледно-розовых лепестков, двигаясь на встречу, шла её покойная мать Верея.
– Матушка, – чуть слышно прошептала Дарина, дёрнулась, подалась вперёд.
Но попытка сдвинуться с места оказалась тщетной. Такие же цветы, что распускались на оставленных ею следах, проскользнули под нагими ступнями, молниеносно вытянулись вдоль голеней, плотно обвили их, не давая возможности оторвать ноги от земли.
– Матушка! – отчаянный вопль полетел над лугом.
Женщина услышала крик дочери, нахмурилась, прибавила шаг. По мере приближения, надетая на покойницу сорочка неожиданно стала темнеть, приобретая багряный, кровавый оттенок. Казалось, этот факт поторапливал Верею, старавшуюся поскорее добраться до запутавшейся девушки. Но стоило, наконец, выбраться из чащи заколдованных деревьев, выступив на открытый участок поляны, как, внезапно, словно из неоткуда, между ней и Дариной возникли два огромных разъярённых зверя. Волк и медведь.
Чёрно-серый окрас густой волчьей шерсти напоминал клок ночного неба, усыпанного тысячами серебряных звёзд, выхваченного мощными челюстями гиганта, вскинутого на спину, подобно одеялу. Чудовищные белые клыки торчали из скалившейся пасти. Выразительные синие глаза сверкали не добрым ледяным огнём. Размером хищник походил на добротного взрослого вола, коими привычно пахать поле, но оставался при этом гибким и грациозным. Он устрашающе глядел на великана-медведя, всем сосредоточенным видом показывая неприязнь к животному-противнику. Тот заметно отвечал взаимной враждебностью. В завидной степени превышая волка по величине, медведь подергивался, кичась напускной свирепостью, которой всё же не удавалось оторвать внимания от его плачевного вида. Истрёпанная шкура бурого цвета походила на дырявое полотно. В местах, где выдраны солидные клочья шерсти, виднелись розовые участки огрубевшей шелушащейся кожи. Широко раскрывая пасть, в попытке издать воинственный рёв, он оскаливал пожелтевшие, слегка стёршиеся, но всё ещё остававшиеся острыми зубы. Глаза медведя, устремлённые на врага, казались поблекшими, невидящими, отрешёнными. Складывалось впечатление, что если и стоило кого-либо опасаться в данный момент, то скорее переполненного жизненной силой волка, нежели усталого, шатающегося от слабости медведя. Но торопиться с выводами не стоило.
Став на две задние лапы, медведь шире разинул пасть, издал дикий хрипящий рев, продолжая наблюдать за действиями серого противника. Но, так и не дождавшись атаки врага, резко развернулся в сторону Дарины, судорожно дёрнулся и, со всех ног, рванулся вперёд. Девушка закричала в испуге, инстинктивно сознавая надвигающуюся опасность, упала на землю, стала рвать цветы, опутавшие её ступни. Но чем яростнее рвала стебли, чем больше выдирала корней, тем крепче и толще становились путы.
Промежуточное расстояние между ней и зверем стремительно сокращалось, бурому чудовищу оставалось не больше пары внушительных прыжков, поэтому девушка приготовилась к неизбежному, замерла, не в силах отвести взгляда от неминуемой смерти. Развязка, казалось, подошла к кульминации, как вдруг, бегущий по пятам противника волк, за долю секунды до нападения гигантского зверя на беззащитную девушку, прыгнул на врага и вцепился ему в глотку мёртвой хваткой. Медведь издал душераздирающий вопль, резко выпрямился, извернулся и, схватив волка мощными когтистыми лапами, с бешенной яростью бросил на землю. Неприятный ухнувший звук от сильного удара тела о твердыню почвы долетел до ушей Дарины, но сам волк не издал даже лёгкого стона. Молниеносно вскочив на стойкие пружинящие лапы, зверь снова бросился в атаку. Завязалась серьёзная беспощадная дикая борьба, за которой девушка наблюдала с ужасом и благоговением. Она не понимала, почему чёрно-серый хищник вступился за неё, бросившись на противника, в несколько раз превосходившего его по размерам, но юное сердечко трепетало от благодарности за помощь.
Битва продолжалась, и медведь, казавшийся слабым и усталым, принялся набирать обороты. Выпады, броски, удары лап становились мощнее, увереннее, вредоноснее. Волк выбивался из сил, сменяя атакующие маневры на защитные. Дарина видела, ухудшающееся положение зверя, и когда бурый враг, исхитрившись, дёрнулся, прыгнул на чёрно-серого противника, впившись клыками в изогнувшуюся спину вблизи от позвоночника, девушка неистово закричала. Звенящее эхо разлетелось во все стороны, невольно принудив медведя оторваться от извивающейся в болевых конвульсиях цели. Подняв окровавленную морду, он взглянул на вопившее существо пустыми мрачными глазами, где плескалась черная бездна. Дарина ощутила ледяной озноб, пробежавший по телу от макушки до кончиков пальцев на ногах, но не успела опомниться, как холодные, мертвенно бледные руку обхватили ее плечи, потащили назад. Цветочные путы мгновенно завяли, ослабив хватку, и девушка сделала попытку высвободиться из неприятных объятий, но нежный женский голос остановил слабые попытки, коснувшись её слуха. Девушка узнала теплые, успокаивающий нотки, узнала голос Вереи.
Мать неведомым образом оказалась позади напуганной дочери, усердно таща дитя в неизвестном направлении, сильнее впиваясь костлявыми пальцами в нежную кожу. Казалось, присутствие женщины, её тихий шепот должны успокаивающе подействовать на Дарину, но растущее внутри беспокойство, наоборот, усиливало обороты, перерождаясь в неподдельную панику.
В конце концов ледяные руки матери возымели действие, и девушка, поёжившись, отдалась власти Вереи, ощущая, как жизненные силы покидают её. Тревога по-прежнему трепетала в глубинах разума, но тело окончательно расслабилось, мир поплыл перед глазами, сознание провалилось в бездну, растворяясь в хаосе разливающегося в пространстве мрака. Дарина падала во тьму, невольно запоминая последнюю сцену схватки двух разъярённых хищников, медведя и волка.
– Нет! – внезапный крик вырвал Дарину из черноты, заставляя широко распахнуть глаза, быстро оглядеться.
Она лежала на постели, располагавшейся в странном чужом помещении, полном незнакомых красивых предметов, силуэты которых виднелись благодаря бледному сиянию луны, роняющей мерцающей свет на убранства комнаты, сквозь огромные арочные окна.
Словно опомнившись, встрепенувшись, юная особа приподнялась на локтях, тихо позвала:
– Матушка!
Робкий призыв прошелестел по комнате, но результатов не дал, ответом послужила тишина. Девушка снова огляделась по сторонам, убеждаясь, что в помещении абсолютно пусто. Значит крик, от которого пробудилась, мог принадлежать лишь ей самой.
Что же происходит? Что это за место? Пугающее видение, казавшееся совершенно реалистичным, в итоге оказалось сном? Возможно эти дивные палаты тоже часть сна!
Тревога нарастала, мысли лихорадочно вертелись в голове, сердце отбивало нешуточный ритм, и Дарина, желая отвлечься, попыталась встать с постели. Необыкновенно мягкое воздушное ложе, усланное нежной, ароматной тканью, проминалось под девушкой, усложняя движения, но заставляло восхищаться помимо воли.
Медленно осторожно сползши на пол, она приблизилась к большому арочному окну, повернулась спиной к лунному свету, изучающе оглядела спальню. Глаза быстро привыкали к темноте, поэтому бледно-желтого свечения оказалось достаточно, чтобы предметы и убранства помещения виделись отчётливее. Огромная комната постепенно раскрывала секреты под пытливым девичьим взглядом. В середине располагалась кровать гигантского размера с подвешенным на узорчатых деревянных столбах балдахином, такой маленькой тряпичной крышей для ложа, как подумалось Дарине. Сшит балдахин из изящных кружевных тканей, нежного персикового цвета, и ниспадает сверху до самого пола бархатистым воздушным облаком с квадратными просветами, дающими возможность не запутаться в пышных занавесях, взбираясь на постель или покидая её. Окна зашторены похожими тканями, собранными по бокам шелковыми лентами, прикреплёнными к стенам, что не мешает им пениться и вздыматься от легких порывов сквозняка, проникающих в помещение сквозь едва приоткрытые створки. В правом углу комнаты, неподалёку от входной двери, располагается здоровая деревянная коробка, по высоте практически достигающая, и без того высокого, потолка. Впереди к коробке приделаны резные дверные ручки. Подле неизвестного дива, поставлена его миниатюрная копия, к верху которой приделано большое плоское овальное блюдо в красивой золотой оправе, отражающее на серебристой гладкой поверхности часть помещения с убранством. Слева от кровати находится резной невеликий столик, покрытый ажурной белой скатертью, больше напоминающей кружевную паутинку. На столе красуется изысканная разукрашенная ваза с пышными бледно-сиреневыми цветами, аромат которых слегка улавливался в воздухе. Два стульчика среднего размера, приставленные к столику, опираются на вычурные резные ножки, выгибая спинки с мягкой набивкой, словно стараясь удержать равновесие. Дарина пристально поглядела на удивительные предметы, напоминающие ей крохотных сказочных лошадок, и снова перевела взгляд на гигантскую коробку с миниатюрой, не подозревая, что любуется обычным бельевым шкафом, комодом и зеркалом.
