Карина Слепцова
Меня зовут Карина Слепцова. Когда-то я жила в Красном Остроге вместе со своим отцом, с самого своего рождения и до шести лет. Моя мама погибла при родах, так что всё детство я росла с отцом, который днями и ночами пропадал на работе, чтобы его дочь ни в чем не нуждалась.
В детстве я любила этот прекрасный город, но так сложились обстоятельства, что, когда мне исполнилось шесть лет, моему отцу предложили повышение в Новосибирске, и мы были вынуждены покинуть Красный Острог на неопределенный срок. После переезда в Новосибирск мне долгое время не давал покоя родной город, меня всегда что-то тянуло обратно. Возможно, это было связано с тем, что я долгое время не могла найти себя на новом месте. Город казался каким-то чужим, друзей я здесь так и не нашла. Даже за всё время обучения в школе мне не удалось обзавестись друзьями. Потому я никогда и не планировала оставаться здесь после окончания школы. Я делала всё возможное, лишь бы снова оказаться в Остроге.
Так и случилось. Год назад я вернулась в Красный Острог и перевелась на второй курс в местный юридический университет. Один из учителей был впечатлён моей успеваемостью, знаниями, успехами и предложил мне устроиться на работу помощником следователя следственного управления.
Вернувшись в родной город, я ощутила трепет. Каждый уголок в этом городе вызывал мурашки на моей коже от воспоминаний. Как до сих пор помню то чувство восторга и радости, которое я испытывала, когда гуляла здесь раньше с отцом, когда мы с Ромой сбегали от своих родителей, чтобы сходить в парк покормить уток. Если бы можно было все это вернуть, хотя бы на один день…
События, произошедшие со мной за последний год, заставили меня по-другому посмотреть на наш мир. Особенно это заставило меня иначе увидеть Рому Иланова. Этого человека я знаю с самого детства – еще до того, как я уехала в Новосибирск, мы жили в одном дворе и были лучшими друзьями. Скорее всего, он и был причиной, которая тянула меня назад в Красный Острог, как раз и не давала мне устроиться в Новосибирске.
В детстве Роман был очень хорошим человеком, добрым и честным, но, как показал прошедший год, иногда даже самый добрый человек сходит со светлой тропы. В очередной раз я в этом убедилась, когда узнала от своего начальника, что мой друг является подозреваемым по одному громкому делу. Изучив все собранные материалы, я была очень удивлена. Рома, конечно, раньше принимал неверные решения и совершал необдуманные поступки, но добровольно идти на путь насилия после того, что с нами случилось, он бы не стал. Хоть у него с этим самоуправцем действительно было много общего.
Иланов был мне очень дорог, поэтому, после того как его задержали, мне хотелось увидеть его, но просто так меня бы никто к нему не пропустил, потому я позвонила своему отцу, который занимал высокую должность в органах внутренних дел. После разговора с папой мне сразу же разрешили навестить Рому.
Когда меня провели в пятый отдел, заместитель начальника отдела проводил меня в кабинет, в котором моего друга заставляли написать явку. Подручный начальника приказал подчиненным выйти из кабинета. Старый товарищ моего отца, Высоцкий, который вел допрос, возмущенно поднялся со своего места, надел на подозреваемого наручники и вместе со своим молодым коллегой вышел из кабинета, оставив меня наедине с Ромой, который как мне показалось, был ни чем не встревожен. После того, как я села напротив своего друга, он мило поздоровался:
– Привет, Кара.
Я была очень удивлена – он особо не переживал из-за происходящего, будто все шло согласно его плану.
– Привет. Как ты? – с переживанием спросила я.
– Как тот, кого обвиняют в нападениях, избиениях, шантаже, причинении тяжкого вреда здоровью, вымогательстве…
Роман вел себя ветрено, не знаю даже, понимает ли он, что ситуация серьезная или нет.
– …и убийстве. Стрелами!
– Мы оба знаем, что, несмотря на то, что у вас двоих страсть к стрелам, ты не можешь быть тем самоуправцем, – игриво заявила я, на что Иланов среагировал довольно подозрительно. Он опустил свой взгляд и спросил:
– Почему это?
– Я изучила кое-что про этого человека. Если он реально существует, тогда он пытается изменить мир к лучшему, пусть и таким изощренным способом.
Затем я облокотилась на стол и, когда Рома снова начал смотреть на меня, я продолжила:
– Но мы же знаем, что ты по большей части эгоист и тебя не интересуют проблемы других людей. Не твой стиль!
Мои слова даже не обидели его, он улыбнулся и, прижавшись к стене, сказал:
– Ты, как всегда, права… Вот бы и сотрудники так думали.
– Я позвонила отцу, он знает Высоцкого и попробует с ним поговорить, объяснит ему ситуацию.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Роман.
Я продолжала смотреть на своего друга и удивляться. Любой другой человек вел бы себя иначе, если бы его обвиняли в таких преступлениях; но сегодня я смотрела на него и впервые за все время увидела в этом человеке только легкомысленность, безответственность и несерьезность. Это даже странно; что могло так сильно поменять человека вроде Романа Иланова, который всегда стремился быть праведным, как и его дед?
Пятнадцатое ноября 2010 года
Роман Иланов
Шла вторая неделя подготовки к соревнованиям. Артур Николаевич лично контролировал процесс подготовки. Печально осознавать, что удары, которые во время спаррингов я принимал от него, были гораздо болезненней, чем раньше.
После тренировки я даже представить не мог, как буду выступать на соревнованиях в таком состоянии. Меня как будто лягнула лошадь, а после переехал бульдозер. Все тело было в болезненных синяках, суставы были растянуты, не говоря уже о челюсти, по которой тренер лупил, не стесняясь. К хрусту во время еды я привык не сразу, это было одно из самых неприятных ощущений, которые я испытывал.
Одно радует, что за неделю до соревнований у меня получилось хотя бы акцентировано попасть по Артуру Ибрагимову хуком слева.
Хотя, было ощущение, что он специально принял этот удар, чтобы в очередной раз обмануть и сокрушительно всадить колено мне в грудь. Этот финт я тоже запомню надолго, как в принципе все ощущения, которые в результате него последовали.
Во время того самого хука с левой, Артур Николаевич принял удар, а затем сразу же схватил меня за кисть, быстро выкрутил мне сустав, подтянул к себе и ударил с колена в голову. Секунд десять я пролежал на спине и не понимал только одного – как же я пережил этот удар? После того как я очнулся, Наставник, троившийся в моих глазах, насмехаясь надо мной, гордо проговорил:
– Да уж, месяц упорных тренировок прошел не зря.
– Это здорово. Жалко, что я пока не замечаю этого прогресса лично, – поднимаясь на ноги, сказал я.
В глазах аж потемнело, но это уже было не так страшно, как последствия предыдущих моих падений. Подойдя к зеркалу, я посмотрел на свое лицо в отражении и не увидел на нем живого места. Отец Алины только и делал, что злорадно говорил:
– Гордись собой, теперь ты не просто насекомое! – скажу честно, это было приятно. В последнее время только тренеру и хотел доказать, что я чего-то стою. – Иди, умойся, девчонка, пока всё тут своей кровью не заляпал. – Одно меня радовало – что в глазах тренера я уже был человеком, а не насекомым.
Смыв кровь с лица, я вышел и пошел переодеваться, болевые ощущения не покидали мое тело, как и кисть, которую вывихнул Артур Николаевич. Надеть футболку сразу не получилось. Когда тренер зашел в раздевалку и посмотрел на мое синее запястье, он сказал, чтобы я не парился, и что всё заживет, а затем отправил меня к Алине, чтобы та дала мне противовоспалительную мазь.
Через пять минут я зашел в комнату тренера, в которой за его столом, сидела Алина. Она посмотрела на меня и, улыбнувшись, облокотилась на спинку стула, с издевкой спросила:
