Высоцкий продолжал нервно говорить с этой безэмоциональной женщиной, но она даже не повернулась в его сторону, ее взгляд был сосредоточен только на мне.
– Ваше право! – сказала она, – но сейчас я советую вам покинуть помещение. – И развернувшись на стуле, выкрикнула оперуполномоченному: – Если вы желаете работать и дальше в этой сфере…
Полицейский, поразмышляв несколько секунд, развернулся в сторону выхода и пошел. Только он подошел к двери, я обратился к нему:
– Товарищ лейтенант! – Высоцкий повернулся и посмотрел, сосредоточив свой взгляд на мне, после чего я цинично спросил у него: – Как насчет Самодура? Мне кажется, что это лучше чудикa или Робинa Гудa.
– Я приму это к сведению, – спокойно ответил побеждённый опер. Ответив на мой вопрос, он развернулся и вышел из комнаты для доставленных граждан, громко захлопнув за собой дверь, оставив меня один на один с дьяволом во плоти.
Она несколько минут не отводила от меня взгляда. Мне даже показалось, что она хочет меня загипнотизировать, а, не будь очков на ее лице, таким пронзающим взглядом она бы точно могла сжечь меня. Примерно через минуту она осуждающе сказала:
– Похоже, что я ошибалась!
Я старался не смотреть ей в глаза, но это было не так-то просто, поскольку одним своим присутствием и видом она пыталась сделать меня виноватым. Тем более сейчас было не самым лучшим вариантом злить ее, ведь именно от Леонидовны зависит, когда я покину это место. Она продолжала загадочно и проницательно смотреть на меня. У меня даже появилось ощущение, что она читает мои мысли.
Положив руки на стол, я, скрывая свои эмоции, спросил у нее:
– В чем?
– В твоем разуме. Ты ушел без моего согласия, подставился под удар, а теперь вся наша миссия под угрозой! – тревожно заявила начальница.
– Все это было не напрасно.
Леонидовна удивленно сосредоточила на мне свой взгляд и продолжила меня слушать.
– Я смог поместить прослушивающее устройство в мобильный телефон Минина и, если верить нашему компьютерному гению, копировать все данные на его устройстве. Теперь мы сможем изучить все его зашифрованные переговоры, все его передвижения, и заодно узнаем, где будет проходить сделка.
Горгона в деловой юбке так тяжело вздохнула, словно она была очень недовольна моей работой, будто она вовсе не имела смысла.
– Да ладно, Леонидовна, горнолыжная маска и разбитый кулак не делают меня самоуправцем, и ты это знаешь!
Тетушка Настя, задумавшись, посмотрела на меня. Спустя несколько секунд она поправила свои очки и встала, развернувшись в сторону двери.
– Ладно, попробую что-нибудь сделать, – сказала она мне в ответ, затем медленно начав движение, продолжила:
– Оставайся тут и не делай глупостей.
Остановившись у двери, она взялась за дверную ручку и, развернувшись в мою сторону, открыла дверь. Прежде чем выйти из этой комнаты, начальница подозрительно наблюдала за мной на протяжении нескольких секунд, дожидаясь от меня ответа.
– Я и не собирался! – ответил я.
Сделав вид, что именно этого ответа и ждала, она вышла из комнаты для доставленных граждан и закрыла за собой дверь.
Анастасия Бакеева
После диалога с этим безответственным мальчишкой я выдвинулась обратно в Иерархию и по приезде сразу же собрала экстренное совещание. Роман Иланов из тех людей, которые считают, что они всегда правы, именно поэтому он всегда поступает так, как считает нужным. Таких людей сложно контролировать, но именно они способны добиваться поставленной цели любой ценой, тем более он мне уже доказал, чего стоит; именно поэтому для меня это очень ценный кадр, который терять я не намерена. Правда, день в полицейском обезьяннике ему пойдет на пользу.
По приезде на работу я зашла в свой кабинет и сразу же пошла в сторону своего стула. По пути я заметила своего заместителя, который сидел справа от моего рабочего места, и трех руководителей, которые также занимались моими личными поручениями.
Как только зашла, я требовательно заявила:
– Если в течение двенадцати часов с Иланова не будут сняты все обвинения, мне придется провести глобальное во всех смыслах сокращение, – закончив угрожать, я села на свое место и ожидала услышать предложения от всех этих заинтересованных в работе людей, но увидела только паникующих мужиков, которые шепотом переговаривались друг с другом. – Товарищи! Я тоже внимательно выслушаю все ваши предложения!
– Предлагаю им обсудить эту проблему у себя в кабинетах, – настоятельно порекомендовал Дмитрий Николаевич.
Когда руководители услышали предложение Воронцова, они озадаченно посмотрели в мою сторону, ожидая от меня дальнейших команд.
Только сейчас я увидела, что мой зам был каким-то загруженным, ему явно было что мне сказать, что-то очень важное, судя по тому, как нервно он высказался в адрес своих коллег. Я не стала задерживать народ и сказала руководителям:
– Вы его слышали, идите работать, – после этого они переглянулись друг с другом, встали и вышли.
Оставшись один на один, Дмитрий стал еще больше грузиться и уходить в себя; такое ощущение, что он просто не знал, как мне донести информацию. Спустя минуту он встал, прошелся до стены и обратно и, остановившись напротив меня, облокотившись на стол, спросил:
– Почему вы просто не можете перевезти Иланова к нам под стражу?
– Сделав это, проблемы мы не решим. Нельзя закрывать глаза на проблему, нужно приложить максимальное количество сил, для ее решения. Я-то могу перевезти его под стражу одним звонком, не сомневайся.
Воронцов выпрямился и насторожено продолжал смотреть в мою сторону.
– Но, если мы не докажем его невиновность, полиция от него не отстанет, и рано или поздно начнет задавать вопросы не тем людям, которые в состоянии взгреть нас так, что мы в зеркале перестанем себя узнавать.
Я, расслабившись, облокотилась на спинку стула, и на секунду задумалась. Неужели именно это его тревожило? Что-то тут не так.
– Кстати, мой приказ касался и тебя тоже! Или ты решил подождать, пока к Иланову вернется благоразумие и он напишет явку? – спросила я.
Дмитрий Николаевич молча развернулся и пошел в сторону двери. Прикоснувшись к ручке, он остановился и сказал:
– Наш отряд – кто-то на них напал во время операции…
Как же я могла забыть? Теперь понятно, что его тревожило. Вчерашняя группа должна была провести специальную операцию по спасению наших агентов под прикрытием. Но операция пошла не совсем по плану, связь с агентами была утеряна. Так, по крайней мере, мне сообщили в дежурке…
Теперь понятно, почему Воронцов был таким загруженным: все, кто был в том отряде, являлись его бывшими сослуживцами. Наверное, эта потеря действительно невыносима.
– Выживших нет?
– Нет. Одиннадцать оперативников и пять агентов, – с большим сожалением ответил Дмитрий Николаевич.
– Так, ладно, – отведя свой взгляд в сторону, я обдумала дальнейший план действий и, не поворачиваясь в сторону подчиненного, продолжила:
– У нас нет времени на переживания, и это наша работа. Сейчас гораздо важнее вытащить этого пустоголового Иланова, и продолжить работу. В отделе Роман рассказал мне, что смог копировать данные мобильного устройства Минина. Думаю, ты знаешь, что мы не можем потерять такую возможность! Иначе Министр с наш шкуру спустит…
– Принял. Разрешите идти, товарищ полковник?
– Разрешаю.
Воронцов развернулся и вышел из кабинета. Он был сегодня просто никаким. Дима винил себя в произошедшем, поскольку именно он должен был лично возглавить группу «Смерть» и спасти наших агентов. Вместо этого, я поручила своему заму нянчиться с Илановым. Я была уверена, что его бесценный опыт мог бы пригодиться молодежи, но, кажется, что этому решению он был как-то не особо рад. Променять поле боя, на канцелярскую работу, для Дмитрия Николаевича было сложно.
В принципе, мне и не было дела до того, что он думает и тем более чувствует по этому поводу. Если бы я каждый раз переживала за реакцию своих сотрудников, долго бы на данной должности не проработала.
