***

Для прощания с любимой Таэрин выбрал лесную поляну, где когда-то давным-давно сказал ей самые важные слова. Где она ему ответила. Где они были счастливы.

– Я могу воздвигнуть для тебя самый величественный мавзолей. Могу вознести твоё тело к звёздам. Я могу почти всё, любимая. Не могу только вернуть тебя. Мы никогда не разговаривали с тобой о том, где хотели бы оказаться после смерти. Зачем? Ведь впереди у нас было бессмертие. И вот ты ушла. А я остался. Остался лишь затем, чтобы сделать тебе последний подарок. Я знаю, я был не самым лучшим возлюбленным, и при жизни почти не баловал тебя подарками. Так, глупые безделушки вроде тысячи букетов невиданных цветов или кондитерской, полной твоих любимых сладостей. Ты благодарила, называла меня своим дурашкой и смеялась. Ты уже никогда не будешь смеяться. Ни для меня, ни для кого другого. Прими же мой последний подарок. Я подарю тебе мир. Пусть этот мир будет таким, каким ты захочешь. И пусть у тебя там будет всё, что ты захочешь.

Несколько дней и ночей Таэрин творил новую реальность. До последней капли истратил магическую силу. Но мир для его возлюбленной был создан. Мир, который потомки назвали Долиной умерших предков. Ведь этот мир был для мёртвых. Почему он вышел таким тоскливым и безрадостным? Он всего лишь стал отражением души той, для которой был создан.

***

– Гляжу, ты совсем обессилел, Рин?

– Не называй меня так. Для тебя я всегда был и остаюсь Таэрином! Архимагом Ниастором.

– Всё такой же гордец. А ведь сейчас не самый удачный момент, чтобы насмехаться надо мной. Пусть ты архимаг, но сейчас я сильнее, Рин, – Ротанхор гордо возвышался над выложившимся до последнего магом и крутил в руках какой-то амулет. Ты всегда тратил свои силы на пустое.

– Гиена! Гнусная жалкая гиена! – Таэрин сформировал небольшой огненный шар, который противник легко отбросил в сторону.

– Гиена тоже хищник. А как всем известно, нескольким хищникам на одной территории тесно. Лев повержен, – хмыкнул Ротанхор и пнул носком сапога лежащий под ногой камушек. – Слишком много сильных магов на нашей планете, Рин. Не просто магов, почти богов! Зачем жалким людишкам много богов? Хватит и одного. И им стану я! Пока никто другой не пришёл к этой мысли. Тебе я сделаю божественный подарок, Рин. Я не буду тебя убивать.

– Значит, смерти других магов на твоей совести, жалкий червяк?

– Только сильных. Только сильных. Новое мироустройство требует жертв. Но ты будешь жить, Рин. Знаешь, почему? – Ротанхор подошёл совсем близко к собеседнику и, склонившись, прошептал, как будто их кто-то мог услышать. – Там, за Гранью, ты обязательно будешь искать её. И найдёшь. Уж мне ли тебя не знать. Даже этой милости я тебе не предоставлю! Живи, Рин. А чтобы ты не натворил глупостей, я лишу тебя памяти. Мир, встречай нового и единственного бога! – безумец раскинул руки и закричал. – Отныне можете называть меня Первопредок. Начинается твоя новая история, мир!

Сияющий торжеством победитель исчез. Но ещё долго на месте портала звучала красивая печальная музыка. Музыка забвения.

– А я говорю, строгая тэйна была в отбое!

– Да как же в отбое? Я ж её только что из колоды взяла! Уж не хочешь ли ты, Шондик, сказать, что в колоде может быть две строгих тэйны?

– Шондар я, – угрюмо поправил хитрюгу партнёр по карточной игре – пухлый юнец парою лет старше её самой.

– Какой же ты Шондар? Шондик и есть, – Олетта – вот же имечко мать выдумала, разве оно подходит дворовой девчонке – охотно подхватила спор, искусно уводя его от непонятно откуда взявшейся в её картах строгой тэйны. – Шондар – наш начальник гарнизона, а ты так, бастард его.

– У тебя и такого отца нет, – насупился парнишка.

Кинуться в драку он даже и не пытался. Если заденет девчонку, то зашибёт же тощую пигалицу. Так то ж если заденет. Тощие они такие проворные, а Летка и вовсе вёрткая, что твоя змейка. Вёрткая да быстрая. Поди догони её. А гоняться за девчонкой да не поймать – только ещё больше себя позорить. Лучше словами побольнее обидеть.

– Зато и колотить меня отцовской наукой никто не колотит! – девочка повыше задрала подбородок. Вот ещё чего не хватало, показывать, что слова какого-то толстяка её задели.

– Так то ж для науки, – Шондар осторожно повёл спиной, проверяя, как себя чувствуют следы последних поучений отца.

Поколачивал строгий отец своё прижитое на стороне детище частенько. Всё пытался науки воинские через спину вбить. Да что толку-то. Увалень, он и есть увалень.

– Вон, опять тебя разыскивает, готовь хребтину, – Олетта кивнула головой в сторону плаца, откуда и правда был слышен громогласный ор Шондара-старшего.

Сына ли своего непутёвого искал начальник замкового гарнизона, или кто другой под руку попался, разве сейчас это важно. Пока доверчивый партнёр отвлёкся, хитрая девчонка сноровисто собрала раскиданные карты, ловким движением подхватила пряник, который лежал на кону в их игре, и скрылась в густых одуряюще пахнущих кустах. Делать ей здесь больше было нечего. Мало того, что Шондар-младший уродился глуповатым на голову, так ещё и на ухо тугим был, не услышал, что в их сторону идут старшая хозяйка – мать графа Доррея и жрец Тихвин. Эти, если поймают дворовую ребятню в господском парке, простыми плетьми не успокоятся. Ещё и длинную нудную проповедь прочитают о вреде праздности, а то и на ночь в часовне для лучшего закрепления тяги к послушанию велят запереть.

Вот Шондик их пусть и слушает, ему науки полезны, а девчонкам ни к чему науки. То, что ей нужно, Летта изучила сама. Бегать хорошо умеет. По деревьям лазать. Игры вот карточные знает, какими стражники на отдыхе забавляются. Пальцы ловкие имеет, чтобы удаче карточной пособить. Карта, она что, глупая она, не знает, когда прийти нужно, вот и приходится самой иногда её поправлять, чтобы легла правильно. Стражи всё смеялись, когда обучали пытливую девчонку тем хитростям, всё дочерью казармы называли. Много позже, когда подросла, поняла, что дочь казармы – это нисколько не лучше, чем безотцовщина. Это ж значило, что её мать – прачка Кривая Ташка – гуляла с мужиками без разбору, могла и со всей казармой сразу. Дворовую девчонку никто не оберегал от скабрезных разговоров, как благородных тэйни, она давно уже знает, откуда дети берутся, и что таинство брака для этого дела вовсе не обязательно.

Потому и перестала подросшая Олетта бегать в казармы, не хотела больше тех обидных слов слышать. Ещё больше она не хотела повторять судьбу матери. А то некоторые из мужиков уже с интересом поглядывать начали, а ведь у неё ещё и грудь-то едва-едва обозначилась. Как бы так сделать, чтобы вовсе не росла. Ещё бы заиметь какое оружие, тогда и не страшны были бы никакие насильники. Только где его взять. Даже если были бы деньги, чтобы купить или заказать у кузнеца, кто ж девчонке позволит с оружием-то ходить. Украсть? Это не фрукт какой диковинный с господской кухни, за украденное оружие и прибить могут. Защитить-то сироту некому. Мать? Так, только одно название. Рожает почти каждый год, и сколько её детей ещё живы? Эх, да что там, непутёвая у неё мать.

Хватит предаваться ненужным размышлениям, пожалуй, пора на кухню бежать, пособить там, глядишь, и дадут чего-нибудь съестного. Подводы с продовольствием чуть ли не круглые сутки в замок идут, готовятся господа к ночи Лихолета*. Праздник у них большой намечается, Феррес, младшенький самого графа нынче в Долину мёртвых предков пойти должен. Пойти, чтобы найти там духа одного из своих почивших предков и просить его о покровительстве.

Не для каждого умершего в той Долине местечко находилось, обитали там только духи представителей знатного сословия да прославленных воинов или жрецов каких, и только их потомки могли пойти туда да просить духов предков оказать покровительство. Что касается простого люда, то для их посмертия место было попроще. Так и звалось оно – Тёмные пещеры, не было дела духам, обитателям тех Тёмных пещер до потомков своих. Да и не знал никто, где то место находится. Опять же, к чему его искать, рано или поздно всё равно туда попадёшь. Жизнь, она и так коротка, зачем спешить? За духом-покровителем? Так то у благородных благородные духи-покровители, а у таких, как Летта и мёртвые предки ничуть не лучше живых. Ну какая покровительница из её матери? Тьфу! То-то же и оно. Да и зачем беднякам покровители? Жизни поучать? Не-не-не, и даром не надо, и за пряник не надо!