— Каково это — работать в зоне боёв? — Юля захотела, чтобы Глушков поделился с ней своими впечатлениями. Ей нужно было хоть немного понять, в какую передрягу она попала по собственной инициативе. Дмитрий задумался, говорить ли правду или всё же приукрасить суровую действительность.

— Ну конечно, это тяжело, — сказал он неторопливо после долгого молчания. — Страшно, особенно, когда в первый раз ты находишься в подобных местах. Я помню, был тяжёлый выпуск, когда я брал экстренное интервью у матери погибшего бойца. Она ещё не оправилась от горя… В такие моменты чувствуешь себя скотом. Но вообще плюс этой работы в том, что ты возвращаешься домой абсолютно другим человеком, более взрослым, мудрым. Начинаешь ценить жизнь, как бы это банально не звучало. Но не у всех журналистов так. Есть те, у которых эта энергетика, напряжённая атмосфера становятся наркотиком. Кому нравится, когда адреналин зашкаливает, кровь в жилах кипит. Мне интересно, — закончил Дмитрий, разглядывая Юлю с ног до головы. — Что привело сюда такую хрупкую и милую девушку?

Юля сжала ручку дорожной сумки, поправила очки и сказала, улыбнувшись:

— Мне нравится, когда у меня зашкаливает адреналин.

Пчёлкин по новостям узнал о минировании аэропорта, в который прибыли журналисты из России и едва не поседел. Сейчас его самой заветной мечтой было услышать Юлин голос и убедиться, что она жива. Он набирал Юле снова и снова, но ответа не получал. На семидесятом разе он сдался и кинул трубку на диван. Телефон зазвенел через секунду, и Пчёла ответил, надеясь, что это Юля, но нет.

— Вить, ты новости смотрел? — на том конце говорил Космос.

— Конечно, блять, смотрел. Я их всегда смотрю теперь! — рявкнул Пчёла. Он понимал, зачем звонит Холмогоров: хочет прояснения ситуации. Пчёлкин должен же понимать, что происходит с его девушкой сейчас. Но веселье в том, что и он не понимал, и эта неизвестность била ногами в голову.

— Ты с Юлей говорил? Она жива? — вопрошал Космос, видимо, не улавливая настроений Пчёлкина.

— Она трубки не берёт. Хочешь, позвони ей тоже! Как в «Каштанке»: кому она первым ответит…

— Пчёл, нахуя начинаешь? Мы же уже договорились: Юля твоя, не моя, я пальцем её не трону. Не поднимай старую тему, — попросил Космос как-то жалобно. Пчёла усмехнулся.

— Ладно, проехали, — разговор завершился, и Пчёла начал бомбить телефон Юли.

Семьдесят первый звонок… Семьдесят второй… Он сам не знал, зачем считал. Просто этот дебильный подсчёт помогал ощутить реальность и не сойти с ума.

На восемьдесят девятый звонок Юля ответила.

— Неплохая гостиница, — Юля окинула хоть и потрёпанное, но приличное здание. — Посмотрим, что внутри будет. Я надеюсь, без тараканов обойдёмся.

— Боитесь насекомых? — весело спросил Дима, который продолжал нести багаж Юли. Он ни разу не пожаловался на его тяжесть, к слову.

— Да. Я как-то раз сняла квартиру в Москве, и там были тараканы. Или клопы. Или всё вместе… Я уже не помню, — Юля поморщилась. Воспоминания были неприятные, даже не столько из-за «ползучих»: съём квартиры был ровно после того, как Юля убежала от Скворцова с гематомами и синяками. Всё, что было связано с Лёшей, вызывало негатив. Юля задавалась вопросом, когда же это чувство исчезнет? Прошло почти два года с их расставания, Лёша умер, у неё роман с Пчёлой, а она до сих пор нервничает из-за этой темы.

— Всё вместе быть не может. Это уже сюр, Юль, — Дима открыл ногой дверь в гостиницу. — На каком этаже мы расположимся? У нас номер «13», вроде.

— У нас? — Юля приподняла бровь от удивления. Новость её поразила, причём неприятно. Перспектива проживания с посторонним мужчиной в одном номере ей не нравилась. Вопрос безопасности, да и Пчёлкин её закопает заживо, если узнает.

— Ну да. Нас просто много, поэтому заселяют по двое. Спим мы отдельно, естественно.

«Ещё я с тобой спать буду. Не мечтай. Я не буду спать с тобой, ни в эротическом, ни в обычном смысле.»

— Ладно, — они добрались до тринадцатой комнаты. Дима, шумно вздохнув, поставил чемодан Юли рядом с её кроватью.

К облегчению Юли, самый её большой страх не сбылся: в комнате не было насекомых.

Номер был чистым, в нос сразу ударил запах моющих средств и порошка. Конечно, помещение было маленьким, но и на том спасибо. По бокам стояло две одноместных кровати, между ними была тумбочка. Даже шкаф имелся. На окне висели милые голубые занавески с ромашками, на подоконнике расположился горшок с кактусом.

Юле захотелось проверить кактус: она подошла к нему и потрогала колючки. Они были настоящими, поэтому Юлька повредила палец. Крови Юля совсем не боялась, поэтому спокойно достала пачку салфеток и завязала бантик на пальце. Дима повернулся к ней.

— О, уже первое ранение? Юля, мы только сюда пришли, а Вы уже…

— Дим, можешь на «ты», мне не сорок лет, — Юля распаковывала вещи.

— А сколько, если не секрет?

— Двадцать пять девятнадцатого мая будет, — Юля ответила и сама себе удивилась. Неужели ей скоро двадцать пять? Не двенадцать, не пятнадцать, а двадцать пять.

— Дети есть?

«Ну что за настырность?» — Юля не знала, как увильнуть от этих неудобных вопросов.

— Нет пока, но скоро будут, возможно, — Юля запихнула одежду в шкаф, книги убрала в тумбочку, документы в конверт и на полку.

— Так, ты же не додумалась беременная сюда прилететь? — Дима уже был не таким весёлым.

— Нет, конечно.

Телефон Юли продолжал разрываться.

— Дим, можешь выйти, пожалуйста? Судя по всему, разговор будет не для посторонних ушей, — Юля уже держала палец на кнопке ответа. Глушков послушно покинул номер, прогуливаясь по гостинице. Юля сняла трубку… И сразу была вынуждена отодвинуть её от уха: Пчёла орал, как резаный. Суть его криков сводилась к одному: почему она не отвечала так долго и заставила его нервничать.

— Вить, как я могла разговаривать? Я из аэропорта сколько в гостиницу ехала? Она далеко находится просто. Потом заселение, потом вещи разбирать. Я не смогла ответить.

— По новостям сказали, что ваш аэропорт был заминирован. Я как, по-твоему, должен реагировать? Сидеть тихо и смирно, зная, что ты могла элементарно сдохнуть? — продолжал он ругаться. Юля улыбнулась. Она понимала, что раз он так злится, значит, действительно переживает.

— Прости меня. Я должна была тебе сразу позвонить. Я не думала, что этот материал уже сегодня будет пущен. Как ты там?

— Хреново, Юль. Мне тебя не хватает. Я как сегодня без тебя спать буду?

— Вить, у тебя не было Юлии Фроловой на протяжении двадцати четырёх лет. Ты как-то же справлялся?

— Я к тебе так привык уже… Возвращайся быстрее, пожалуйста. Отдай свой долг и прилетай. Мы все тебя ждём.

— Ну я же тебе конверт отдала. Открой его, когда совсем паршиво станет без меня, ладно? Там кое-что интересное, — она ухмыльнулась, и Пчёла почувствовал это сквозь трубку.

— Что ты туда положила, ё-моё…

Связь начала подводить. В Чечне она была не из лучших из-за сложившейся политической ситуации. Весь дальнейший разговор они переспрашивали друг друга. Юля совсем не слышала Пчёлу, и тот уже орал, чтобы она что-то расслышала. После получаса такого разговора оба знатно устали и приняли решение поговорить потом.

Пчёла не знал, чем заглушить горечь тоски по любимой. Ноги как-то сами привели на кухню, руки сами, на автомате, открыли холодильник и достали бутылку коньяка. Пчёлкин её выпил до дна. Без закуски. Он будет винить себя на утро за этот поступок, ведь жёсткое похмелье никто не отменял. Но это потом… А сейчас он спит, пьяный, но счастливый.

Юля не выспалась. Во-первых, потому что в новых местах она всегда ворочалась, разум подкидывал новые темы для размышлений, во-вторых, ей было некомфортно спать с посторонним человеком, в-третьих (а вообще, эта причина должна быть во-первых), за окном в шесть утра начался грохот стрельбы. Он не прекращался ни на минуту, и Юля лежала, сжав одеяло в руках.