— Не хочу, — Кос глотнул шампанского. — Не танцую, — Он подмигнул, стараясь выглядеть не совсем траурно.
— Жаль. Я бы с тобой потанцевала, — игриво сказала Люда. — Может, всё-таки попробуешь?
— Люд, не хочу, извини. Не принимай на свой личный счёт.
— Дурак ты, Космос, — Она высунула язык, словно маленькая девочка-задира и ушла к танцующим. Космос вообще не жалел об отказе. Контактировать с женщинами в романтическом ключе было противно. Если эта женщина, конечно, была не Юлечка Фролова. Космос смирился, поставив большой деревянный крест на перспективе брака, семьи и взаимной любви.
— Юль, мы с Космосом покурим, ладно? — Пчёлкин поцеловал Юлю в щёку, положив руки на спину. Юля кивнула, улыбаясь во весь рот. В тот вечер Юля улыбалась по-настоящему, искренне, до болей в области мимических мышц. Впрочем, на последнее ей было плевать.
Всё то, о чем она мечтала с детства, было у неё в руках. Карьера журналистки, которая шла вверх каждый год, любящий мужчина, преданные друзья, прекрасная дочь и вот наконец — статус жены. Все компоненты паззла собраны воедино. Вот только было одно «но»… Если Юля всего достигла, то ради чего бороться дальше? Неужели её жизнь станет спокойной тропинкой без извилистых поворотов?
Юля решила пока наслаждаться текущим моментом. А потом подумать об этом ещё.
Морозы ударили по Москве прямо в первые дни декабря. Снег валил хлопьями, сугробы напоминали могучие горы Востока. На голых ветвях деревьев также лежал снежок. Пчёлкин шёл по улице с бутылкой коньяка. Хруст под ногами был довольно приятной мелодией.
— А холодно! — Холмогоров дрожал от холода, обнимал себя двумя руками. В небе взрывался фейерверк: кажется, люди забыли о страхах Юли.
— Не май месяц, Кос, — Пчёлкин глотнул коньяку и развеселился окончательно. Встретив какого-то своего знакомого, он обнял его, как родного брата, радостно что-то вскричав.
— Пчёлкин, я больше не могу молчать… — Кос дождался, пока все нормы приветствия будут выполнены. — Я…
— Хочешь в тубзик?
— Не смешно. Это не совсем честно по отношению к тебе, как другу… Я переспал с Юлей.
— Кос, ты чё, баран? — Пчёла сразу начал бычить. — Ты чё…
— Во сне. В реальности, естественно, мы ничего не делали такого…
— Тьфу, блин, напугал. Во сне можешь делать всё, что угодно. Потому что это явью не станет, — Пчёлкин ускорил шаг, увидев вдалеке силуэт Макса.
— Максончик, здарова! — Рукопожатие. — Ты не видел мою невесту? Мне просто надо через полчасика к мамуле сгонять и забрать Настенцию, — это забавное прозвище для дочери Витя придумал сам, и часто употреблял его в речи. Фролова раздражалась жутко, но ничего не могла поделать.
— Она с Белым что-то обсуждает. Веселится на всю катушку. Мне кажется, шампанского ей больше не нужно наливать, — Макс поправил шапку. — Русская зима поистине жестока.
— Выпей, согреешься, — Пчёла протянул бутылку, где на дне плескались последние капли. Карельский помотал головой. От своего железного принципа — не пить — он не отступил даже в такой торжественный момент.
— Ну как хочешь, Максон. Объятиями греть не буду, — Пчёлкин допил коньяк и кинул бутылку в урну с грохотом. Сегодня он был максимально неаккуратен.
По окончании перекура Витя нашёл Юлю и съездил вместе с ней к матери. Наталья Петровна была как всегда рада видеть Юлю. С порога она осыпала её комплиментами и выразила беспокойство по поводу веса Юли. Она хватала её за ляжки и причитала:
— Ну где?!
— Не переживайте, наберём. Я меньше стала двигаться. Намного, — Юля надела тапочки с зайцами и прошла в квартиру. — Настя же не сильно капризничала? Она идёт на поправку.
— Идеальный ребёнок. Тихая, спокойная такая. Всё глазенками осматривает… Почаще бы вы её привозили. Я думала, внуков не дождёмся… — Мама Вити не желала расставаться с девочкой и обнимала её до последнего.
— Что делать, мама, работа такая, — Юля даже не заметила эту оговорку. Она, как ни в чём не бывало, взяла ребёнка на руки, подёргала за нос, состроив рожицу.
— Юль, ты только что сказала… — осторожно указал Витя. Он сидел на кухне в ожидании вкусного ужина.
— Ой… Простите, пожалуйста, если обидела. Называю вас тут «мамой»… — Юля замешкалась.
— Наоборот, я очень рада, Юленька! Ты прекрасная девушка. Любая мать гордилась бы такой дочерью. Ты стала мне очень родной за эти года. Я и мечтать не могла о такой невесте для Витеньки! Он постоянно приводил каких-то девчонок… Ну кошмар! — Мама всплеснула руками и схватилась за сердце. — Ты сама понимаешь, как волнуется материнское сердце за выбор ребёнка…
— Наверное, когда придёт время Насти, я сойду с ума. Надо заранее закупаться валерьянкой. Слушайте, можно я буду вас мамой и дальше называть?.. Вы мне стали единственной семьёй.
До глубины души тронутая женщина обняла Юлю крепко и так бережно, что Юля едва не заплакала от столь трогательного мгновения. Она почувствовала, что стала ещё ближе с свекровью.
Вот только тайна, которую носила Юля в душе, отравляла всю эту радость.
— Попей чаю, голубушка! Витя тебя не кормит, я смотрю. Отказы не принимаю! Я испекла пирожков с капустой. Витенька их очень любит.
— Не переживайте, Витя очень пристально следит за моим питанием. Отказываться я и не планировала — очень у вас уютно.
— Вот самая вкусная еда в моей жизни — мамина и Юлина. Ты знаешь, мам, какие она оладьи делает по воскресеньям? Пальцы оближешь! — Витя накинулся на шарлотку так, будто он приехал прямиком с Голодного острова.
Родители Вити не могли нарадоваться этой умиротворённой картине. Витя с Юлей что-то рассказывали друг другу. Их руки были заняты ладонями друг друга. Второй они держали столовые приборы.
В народе существует фразеологизм «с корабля на бал». У Юли так и было после выборов, только наоборот. С оглушительного по своей силе и насыщенности бала она сорвалась на корабль, ведущий к знаниям об основных событиях в стране.
Юля планировала поработать, потом заехать в ЗАГС и подать вместе с Витей заявление о желании узаконить их отношения. Последнего Юля ждала с трепетом. Она уже представляла себя в белом платье и фате, как она под марш Мендельсона выйдет вместе со своим мужем из дворца бракосочетаний…
Юле поручили сделать репортаж о том, как проходили выборы в депутаты Госдумы РФ. Для него Юля решила взять комментарий у Каверина, относительно его планов и намерений. Этим она бы уколола его, напомнив о жестоком фиаско.
Не представляясь, она позвонила менеджеру Каверина и изъявила желание поговорить с вчерашним кандидатом. Получив согласие, Юля потирала ручки. Какой же будет напряжённой их встреча!..
По окончании всех дел в Останкино Юля направилась по полученному адресу, в логово Каверина. Юля вспоминала все те подлянки, которые ей устраивал Владимир Евгеньевич, и улыбалась самой ехидной улыбкой, какой только могла. Таксист с недоверием косился на журналистку, но маячившие чаевые заткнули его.
Юля вышла у штаба Каверина и поднялась на нужный этаж. Юля посмотрела на наручные часы. Она вновь приехала раньше нужного: на полчаса. Юля проверила диктофон, его работоспособность.
— Твою мать… Батарейки, — Фролова достала из сумочки пачку батареек и начала судорожно вставлять их в диктофон. Однако обрывок фраз, донесшийся до неё, заставил Юлю понизить громкость движений до минимума.
— Усложняешь ты всё, Володь. Я бы сразу грохнул Белого. Зачем подставляться?
Этот тоненький голосок Юля уже слышала. На пресс-конференции. И принадлежал он Артуру Лапшину. Юля присела на корточки и включила диктофон, молясь, чтобы её не поймали.
— Ты на Канарах был? — Каверин задал вопрос в ответ.
— Причём тут Канары? — Артур ничего не понимал и начинал злиться. — Ну, был. Я когда отсюда свинтил, я половину мира объездил.
— Ну так вот, там есть племя гуанчей. Почитай о нём подробнее, и поймёшь. Журналюга щас приедет какая-то… Нет времени мне тебе растолковывать это всё. Не поймёшь — узнаешь в будущем.
