— В смысле? — не поняла Юля, приподняв бровь.

— Ну как… Есть тысяча профессий… Но ты выбрала именно… Прессу. Ты могла стать врачом, если бы послушалась родителей, ты могла стать Олимпийской чемпионкой и прыгать свои аксели, но остановилась на профессии журналиста. Я хотел узнать, почему. Как ты к этому пришла…

— Всё просто. Я увидела Листьева по телевизору. Он, кстати, к нам в МГУ приезжал, с лекцией. Вот и всё, — Юля прямо кусала мороженое, невзирая на то, что оно холодное.

— Я не хочу, чтобы ты закончила, как он. Пожалуйста, не высказывайся нигде резко, я очень тебя прошу, — Пчёла положил руку на плечо Юльке.

— Я не буду больше поднимать острые темы. Обещаю.

Фролова скрестила пальцы за спиной.

— А я вот думала о том, что наша любовь, Пчёлкин — во многом удачное стечение случайностей. Ты ведь не знаешь, но я могла переехать в Питер. Когда пришло время поступления, я твердо решила, что не буду учиться в Екатеринбурге. Да, у нас есть в УрФУ{?}[Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина (УрФУ) — один из ведущих университетов

Екатеринбурга] факультет журналистики, но… Я хотела большего. И у меня встал выбор: Санкт-Петербург или Москва? СПбГУ считается наравне с МГУ. Ну может чуть ниже. Но так случилось, что я забыла в Екатеринбурге свой аттестат. Я так нервничала, видимо… И всё. Я не успевала по срокам съездить за ним. Так я попала в Москву.

Я пытаюсь найти ответы на вопросы… А что, если бы Леонид Александрович сказал бы взять интервью у другого спортсмена? А что, если бы тебя дома не было? А что, если бы часы шли нормально?

— А мне плевать, что бы было. Я наслаждаюсь нашим настоящим. Всё охеренно сложилось, я считаю, — Витя уткнулся носом в щёку Юли. Они сидели, любовались красотами Петербурга, и ловили себя на одной и той же мысли: как же они счастливы, и как сильно они любят друг друга.

Пока Юля с Витей шли по улице до гостиницы, Белова позвонила Фроловой. Той было интересно, как Юля проводит время в Петербурге. Пчёлкин сделал вид, что отошёл в магазин за едой, но на самом деле он просто хотел, чтобы Юля свободно говорила, без него.

— Привет, как дела? Всё хорошо? — На заднем фоне Юля слышала пылесос и радостное щебетание Ванечки.

— Да. У нас были насыщенные дни… — Фролова начала перечислять. — В метро побывали, Автово увидели, на Невском гуляли, на Поцелуеве мосту закрепили замочек с нашими именами, мы вернулись, я переспала с Витей, потом мы поехали…

Юля знала, что её подруга будет в шоке об этой информации, поэтому решила вбросить её незаметно. Но Оля всё услышала.

— Повтори, что ты сказала?.. — переспросила Белова. В её памяти эпизод, где Юля в порванной одежде, с фингалом и синяками, рыдала в ужасе и пришла под предлогом попить чай, остался так чётко, будто это было вчера. А сейчас Юля, кажется, вновь воссоединилась с Пчёлкиным.

— Мы поехали… — робко произнесла Юля.

— Нет, я про то, что было перед этим.

Уже по интонации Оли Юля поняла, что ей пиздец она огребёт и замолчала.

— Да, мы с Витей снова вместе. Просто я не могу без него. Он мой крест. Если любовь — это слабость, то ты не представляешь, какая я слабая и ничтожная. Как писал Антон Павлович Чехов, «...это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу…»

— Юля, он тебя чуть не изнасиловал, ты понимаешь, что ты с ним в опасности? Дело даже не в том, что он бандит, с этим ещё можно мириться, поверь мне! — Оля пыталась вразумить подругу, но не использовала осуждающий тон. Иначе Юля могла закрыться раз и навсегда.

— Он изменился, честное слово! Он спас меня от Никиты. Он раскаивается, я это вижу, — с теплотой сказала Юля, разгуливая по детской площадке.

— Главное, чтобы твой камень тебя до гроба не довел, — тихо сказала Белова, сама испугавшись своих слов. Затем уже нормально продолжила говорить:

— Мне неважно, с кем ты будешь вместе. Я просто волнуюсь за тебя. Уже столько раз он втыкал тебе ножи в спину. Следующий может стать последним.

— Мне никто не сделает больно, Олюшка. Я уже готова к обороне и защите, — Юля пнула камушек. — Не беспокойся. Как Ванюшка?

— Чудесно. Очень по тебе скучает.

— Я уже купила ему подарки, так что с пустыми руками я не приеду, — Юля села на скамеечку, смотря на играющихся детишек.

— Юль, не надо… Ты столько тратишь на Ваню, мне неудобно. У тебя ведь свой ребёнок будет… — Оля чувствовала себя неловко. Она не привыкла к такой доброте от друзей.

— Когда он ещё будет… Я не готова к детям, — Юля вспомнила болезненный момент из прошлого, связанный с материнством, и прикусила губу. — Пчёлкин не настаивает — и слава Богу.

Оле, которая видела в ребёнке свой смысл жизни было совершенно непонятно, как можно не хотеть стать мамой. Также она задумывалась о том, почему родители Пчёлкина, которые точно были людьми консервативных взглядов из-за своего почтенного возраста, не поднимали эту тему. Однако Белова из чувства такта промолчала.

Последнее, что успели сделать Юля с Пчёлой перед отлётом домой — попасть на развод Дворцового моста. Огни ночного Петербурга, окутанного тьмой, отражались в воде яркими колеблющимися дорожками.

— Юль, ты не замерзнешь? — Пчёла как раз-таки утеплился: шерстяной свитер, шарф и пуховик. Юля ограничилась платьем и пальто. На набережной собралась толпа, которая также желала увидеть это прекрасное мгновение. Юля нервно поглядывала на наручные часы. Она боялась опоздать, хотя Пчёла всё рассчитал с точностью до секунд.

Юлю узнали несколько человек. Юля фотографировалась со всеми. Вопрос, который часто поступал к ней, сбивал её с толку:

— А кто рядом с вами? Ваш друг?

Пчёла отворачивался в сторону и хохотал в рукав. Юля что-то мямлила в ответ, глупо улыбаясь.

Флаги, прикрепленные к мосту, развевались от ветра, усиливающегося с каждой секундой. Пчёла зевал: время было позднее, ведь Дворцовый мост разводят где-то в час ночи. Две части моста медленно поднялись под овации туристов и коренных петербуржцев. Зрелище было потрясающее.

Юля также несколько раз сфотографировалась на фоне разведённого моста. А затем, пока люди были увлечены увиденным, они с Витей поцеловались…

После выполнения туристического ритуала Юля достала из кармана монетку и кинула в реку, пообещав вслух:

— Питер! Мы ещё вернёмся!

— Может, в качестве свадебного путешествия?

— Нет, на свадебное путешествие я хочу что-то более глобальное, — возразила Юля.

Юля с неохотой возвращалась в Москву. В Петербурге произошла перезагрузка, побег от проблем. Она расслаблялась, а главное, получала новые знания о культуре.

Конечно, если бы не Пчёлкин, Юля бы побывала на экскурсиях и в музеях. Просто она понимала, что Пчёла банально уснёт.

После холодной, дождливой погоды Питера московский климат показался Юле настоящим раем.

Пчёла сразу же с дороги заехал к Белову. Его беспокоило состояние Валеры. Он звонил Белому и задавал вопросы на эту тему. Белый отвечал, что всё в порядке.

— Здоро́ва, брат, — Белый обнял друга, пожав ему крепко руку. — Юля, ты прям сияешь вся. Питер на тебя хорошо влияет.

— О да, Петербург так прекрасен… Мне кажется, ни одно произведение классики не смогло отобразить максимально по́лно его красоту. Я фотографии скоро проявлю. Пчёлу я хорошо помучала, — Юля чмокнула Пчёлкина в щёку.

— Чё с Филатовым? — Перешёл к цели своего приезда Пчёлкин, привычно закуривая «самца».

— Слушай, он чудо из чудес. Очень быстро восстанавливается. Скоро бегать будет. Правда, он подавлен, огрызается на Тому, когда она его лечит. Это не удивительно, он привык быть сильным, а тут… — Белый развёл руками. — Кстати, я вот чё сказать хотел. Две вещи. Первая: у меня в кабинете стоят камеры. Новейшие, из Штатов. Записывают и звук, и картинку.

— Это ты к чему? — Уточнила Юля.