— Вас до дома Юли подбросить?
— Да, я заберу вещи и перееду обратно к Вите. Как раз скоро истекает срок аренды, нужно предупредить хозяйку и заплатить оставшуюся сумму.
Витя убедился окончательно в том, что всё скоро станет как раньше.
— Помирились? — Даже Максим был в курсе всех разборок между Юлей и Витей. Те гордо кивнули, взявшись за руки.
Чуть только Витя остался наедине с Юлией, он задал вопрос, который мучал его больше всего:
— У тебя с Никитой что-то было?
Юля замешкалась, думая, говорить ли правду или позлить этого шмеля. Искушение оказалось слишком сильным.
— Конечно, было. Во всех позах. Вопросы?
— Я тебя серьёзно спрашиваю, — глубокий вдох, сигнализирующий о том, что терпение Пчёлкина висит на тонкой ниточке. Юля продолжает наслаждаться его бешенством и открывает рот, чтобы добавить каких-то красочных подробностей. Последняя капля благоразумия пробуждается, и Юля честно отвечает:
— Нет. В плане постели — ничего, хотя он предлагал и неоднократно. Мы просто целовались. Я не могу, понимаешь? После тебя я боюсь, — Юля вздрогнула, закрывая глаза. Она не знала, как отреагирует на это признание Пчёла. Она слишком хорошо его изучила и знала, что эта часть отношений для него неотъемлема. К её облегчению, Пчёла не стал злиться, а проявил понимание.
— Всё нормально. Я не буду к тебе приставать и лезть. Только когда ты захочешь сама, я начну действовать.
— Да ладно… Слышать от тебя эти слова — удивительно. Ты сможешь выдержать?
— Я себя сильно корю за ту ночь, поэтому я смогу. Мне хватило того, что я проебал тебя.
— А ты? Как ты жил после нашего расставания? — Юля закинула ногу на ногу. Пчёла не стал врать.
— Я ушёл в разнос. У меня было много одноразовых вариантов, даже с двумя сразу. Это ничего не значило, я просто хотел забыться.
Одна фраза стала болезненным уколом. Юля закипела, перейдя на повышенный тон:
— Слушай, раз уж ты любитель тройничков, может, мне Космоса позвать?
— Зови. В чём проблема? Я люблю эксперименты, — холодное спокойствие Пчёлкина ввело в ступор Юлю. Она пыталась подобрать слова, но лишь хлопала глазками. — Только я знаю, что ты не решишься. Поэтому будь добра, закрой эту тему и никогда её не поднимай. Между прочим, у меня к тебе есть претензия одна. Для наглядности я достану это, — Пчёла подошёл к книжному шкафу и извлёк из него выпуск «PlayBoy», на обложке которого была Юля в одном белье и лёгким макияжем. Она стояла полубоком и застенчиво смотрела в камеру. — Это что за херня?
— Тебе не нравится? — Юля положила руку на сердце, драматично вздыхая. — Жаль. А я старалась.
— Я спрашиваю, какого чёрта то, что принадлежит мне, стало достоянием всей страны?! Ты бы видела, с какими горящими глазами Космос показал мне это издание! А ещё его Белый листал!
— Тебя зацепило то, что Космос увидел меня в белье или что?
— То, что ты позируешь голая на всю Россию. Ты вообще долбанулась?
— Ты считал меня распутной, вот я и стала такой. Это раз, — Юля схватила его за подбородок и притянула к себе. — Второе — мы расстались на тот момент, и я имела право делать всё, что угодно. Фотографии в стиле «ню» — искусство своего рода. Я ничего зазорного не вижу. Люди уже за два месяца забыли об этом выпуске. Я хотела показать своё тело, запечатлеть его, пока оно красивое и цветущее. Так тебе понравилось или нет, я не поняла? — Своим вопросом она будто заставляла вспоминать его те самые снимки. Пчёле не хотелось признавать, что он едва не сошёл с ума от восторга, не хотелось говорить о том, какое сильное возбуждение он чувствовал тогда. Таким образом он бы поощрял эту деятельность Юли.
Юля ждала ответа, положив руку на колено Вите. Она боролась со своим страхом, который рвался наружу, как гейзер.
— Да, понравилось. Но давай это будет между нами, ладно? Вот как с снимками 1995 года. Ты же их только мне дала. Ещё раз увижу, что ты светишь задницей на всю страну — я тебя по этой же заднице и отшлёпаю.
— А с чего ты взял, что я восприму это как наказание? — Юля приподняла брови.
«Меня провоцируют, причём слишком активно.»
— Повторим урок, пройденный в январе. Если я не готова к совместной ночи, ты… — Юля хотела увидеть, что Пчёла понял всё, хотя бы на словах.
— Не настаиваю и не причиняю вреда, Юлия Александровна, — Пчёлкин расстелил кровать, снял с себя рубашку и залез под одеяло. Морозы не собирались покидать, хотя на дворе был без трёх дней март. Юля начала есть шоколадку, припрятанную в комоде. На ироничную улыбку Вити Юля возмутилась:
— Что?! Ну да, да, у меня заначка… Там и батончики, и плитки. Что плохого?! — Пойманная на маленьком преступлении, Юля ещё быстрее начала уплетать сладость.
— Я поражаюсь твоей бесконечной любви к шоколаду. И в то же время восхищаюсь ею, — Пчёла следил взглядом за каждым движением Юли и понимал, как сильно он её любит.
— Лучше, чем обсуждать моих гастрономические привычки, скажи мне, как вы отомстили Кордону.
На такую резкую смену темы с приятной на неприятную Пчёла отреагировал не сразу. Обсуждать криминал с Юлей для него всегда было тяжело. Он знал её отношение к такому способу выживания. Юля никогда вслух не осуждала Витю, не пыталась наставить на путь истинный кроме того раза в больнице, но Пчёла чувствовал её неприязнь на подсознательном уровне.
— Не надо сейчас говорить, что ты добрый толстовец и простил его. Я знаю обычаи и законы вашего преступного мира. Вы за всё и всегда врубаете ответку. Тем более, Саша едва не застрелил тебя. Он что, просто так это оставит?
— Это ржака, конечно. Мы короче наняли парня, он поехал на премьеру его фильма… Ты знаешь же, да?
— Не поверишь, я репортаж об этом выпустила. Конечно, я знаю о последних событиях киноиндустрии в России. Не интересоваться культурой — признаваться в своей непрофпригодности.
— Ну так вот. Этот пацан понравился Кордону, он его в машину позвал…
— Зачем? Он что, его знакомый?
— Юль, ну чё ты, как маленькая? На свидание позвал!
— Постой, Кордон с мужчи… Он что, из этих?
— Да, прикинь. Но нам это было на руку, потому что в самый ответственный момент наш человек передал привет от Саши Белого и задушил его.
— Нет, я слышала конечно, что Кордон был задушен, это широко распространилось в СМИ, но то, что это ваших рук дело… Господи, как вы вообще могли додуматься до такого?!
— Сказала Юлия Фролова, которая на фуршете поцеловала Ольгу Белову, у которой муж и ребёнок, в губы. Кто тут из нас ещё более сумасшедший. Давно хотел спросить. Вы с языком целовались или без?
— Срок давности преступления прошёл, поэтому твои комментарии бессмысленны, — Юля приступила к второй шоколадке. — Но если ты даже уснуть не сможешь без этого ответа, то… Да, — Юля рассмеялась, встряхнув свои волосы. Витя молча проглотил пилюлю правды, потому что после драки кулаками не машут.
Тот момент, когда его девушка целовала жену его друга, иногда мелькал перед глазами, вновь заставляя злость охватывать сердце. Помимо отвращения, связанного с тем, что поцелуй был однополым, Витю мучало то, что фактически произошла частичная измена. Он притягивал за уши то, что сам лез к симпатичным девушкам из модных журналов, но успокоения не было. Здесь помог только лекарь по имени Время — в 1998 Пчёла отпустил ситуацию. К тому же, проступков Вити оказалось больше, чем Юлиных, и весы перевешивали достаточно, чтобы закрыть глаза на это прегрешение.
— Вить, если разговор окончен, я спать. Мне завтра в семь на работу ехать, — Юля постояла минуту, потом осторожно легла рядом с Витей, но на достаточное расстояние от него.
— Тебя Карельский подвезёт. Не переживай, не опоздаешь, — Витя поднял руку над телом Юли. Не осмелился опустить. Пчёла боялся причинить вред, сделать больно. Лишнее движение — и Юля уйдёт уже навечно.
— Когда на меня были направлены автоматы, и я, избитый и грязный, стоял в яме, которую мы вырыли с Космосом и Шмидтом, я захотел, чтобы всё это кончилось. Серьёзно. То, что ты написала в той записке — это ёбаное пророчество. Я действительно думал о тебе, я представлял тебя перед собой. Жалел, правда, что умираю, не поцеловав тебя. Но надеялся, что моя тупая, темная жизнь закончится.
