Выбор.. Никита не давил на неё, прислушивался к её желаниям. Он отказывался от всех привилегий, которые открывал ему роман с тележурналисткой. Юлю это настолько поразило, что она не заметила, как с губ сорвалось:

— Стану.

Никита подпрыгнул и крепко стиснул Юлю в своих объятиях. Это оказалось к месту: Юля замёрзла и дрожала от холода.

— Я самый счастливый на свете, — повторял Никита, целуя Юлю в щёки. А что Юля? Юля не понимала, что она чувствует. Она точно знала, что хочет вычеркнуть Витю из своей жизни. Но правильно ли она поступает? Ещё три дня назад Юля осуждала Пчёлу за то, что он был с Катей, пока в его голове была Фролова. А сама чем лучше?

Сплошная неразбериха в жизни. Сердце Юли напоминало комнату, в которой не убирались лет десять. То Юльке казалось, что с Витей всё в прошлом, то он снова был под кожей. Царил бардак. Для того, чтобы его устранить, нужно было подумать и остановиться. Но Юля больше не могла ждать. Она хотела быть счастливой здесь и сейчас. И хотела вонзить нож в сердце Пчёлкина.

«Я не люблю Витю. Это привычка. Нельзя любить того, кто вечно причиняет тебе боль», — Эта мысль, возникшая неожиданно, успокоила Юлю, и ей стало легче. А ещё, когда она видела горящие глаза Никиты и чувствовала его руки, нежно обнимавшие её, стало ещё лучше.

— Ты заболеешь такими темпами. Может, перейдём к тебе домой? Я когда сюрприз организовывал, было тепло, — оправдывался Никита. Юля допила вино, но только в целях разогрева.

— Давай, я не против.

Никита убрал всю посуду в пакет, разобрал столик, свернул ковёр и начал спускаться вниз. Юля налегке бежала домой. Её скромное счастье испортил гость, стоявший возле парадной. Юля сначала не поверила своим глазам, но по пресловутому зелёному пальто узнала Пчёлкина.

— Никит, я поднимусь сейчас, — Юля махнула рукой. Пчёлкин зажёг сигарету, прикладывая её к обкусанным губам.

— О, уже Никита появился. Страдала ты недолго…

— Я смирилась с тем, что в твоих глазах я всегда была потаскухой. Я даже не буду исправлять это представление. Думай как знаешь. Зачем ты приехал?

— Я убирался, и возле кровати нашёл твой кулон. Подумал, что ты захочешь его получить обратно, — Пчёлкин протянул вещицу Юле. — Ты счастлива, хочешь сказать? И меня забыла? — Пчёлкин знал ответ прекрасно.

— Твоя самовлюблённость меня смешит. Всё кончилось. Мы чужие с этих пор. Я отдана другому. Что, неприятно? Теперь ты почувствуешь то, что я чувствовала, когда ты был с Катей.

— Вены я резать не буду, в отличие от тебя.

Юля вспыхнула от гнева и дала пощёчину Вите. Как он смел насмехаться над тем периодом в жизни Юли, когда она была сломана?

— Проваливай отсюда. Это реально конец. Ты не веришь, но это факт. Я уже избавляюсь от тебя. Твой яд потихоньку выходит из меня.

— В виде слёз, так?

— Я из-за тебя даже слезинки больше не пролью. Это глупо — плакать из-за такого ужасного человека. Разговор окончен, — Юля развернулась, толкнув Пчёлу плечом и гордо пошла к парадной. Пчёла схватил Юлю за верхнюю часть руки, несильно, но достаточно, чтобы Юля замерла и повернулась к Вите. Их лица были на слишком неприличном расстоянии друг от друга.

Юлин взгляд забегал, и от Пчёлы, детально изучавшего её, это не укрылось.

— Ты с Никитой, но почему-то когда мои губы напротив твоих, ты слабеешь и теряешься, — этот укор вызвал ещё большее смятение Юли.

— Давай, изнасилуй меня второй раз. Ты можешь это сделать, я не сомневаюсь.

А вот эта фраза сильно взбесила Пчёлкина. Он отпустил резко Юлю. Вращая рукой в разные стороны, он начал возмущаться:

— Освежу в твоей памяти события декабря 1997, раз ты смеешь выдвигать такие обвинения в мой адрес. Я не насиловал тебя. Полового акта не произошло, кстати, по моей инициативе. Интересно, как бы ты написала заявление на меня — если насильник сам отказался от своего действия, то ему ничего не будет. Между прочим, всё произошло из-за того, что ты не смогла внятно построить со мной диалог. Удивительно для журналистки-интервьюера, не так ли?

— С тобой не было смысла диалог вести. Ты больной в плане ревности, жил четыре года с мыслью, что я хочу лечь под Космоса. Если бы он умер, я бы себе не простила этого! — Осознание того, что они вновь пришли к запертым дверям, добивало.

— Юль, тебе без меня плохо. Смысл играть в гордую? Давай сойдёмся, пока не поздно. Я раскаиваюсь во всём. Дай мне возможность доказать это.

— Ты прав, — Юля сцепила ладони, кладя их на свою юбку. — Мне будет тяжело тебя забывать. Но быть вместе мы не можем. Я нахлебалась многого, теперь я хочу отведать вкус спокойной, размеренной жизни. Отпусти меня. Не держи, — Юля не дождалась ответа Пчёлы, оставляя последнее слово за собой. Она побежала к дверям, запрещая себе оглядываться. Она запыхалась, пробежав несколько этажей.

Пчёла молчал, обуреваемый желанием крикнуть какую-то колкость. Придумал только:

— Юбки такие короткие не носи, дурная. Цистит заработаешь.

Никита смотрел «Дикого ангела», однако сериал тут же перестал занимать его, когда Юля перешла порог комнаты.

— Я тебя потерял. Кто это был? — вопрошал Никита.

— Так, старый знакомый. Забудь, — Юля махнула рукой и устроилась возле Никиты. Она положила голову ему на коленки, искренне желая отключиться от своих тревог хотя бы на этот вечер.

Никита с Юлей хорошо провели время: посмотрели сериал, сыграли в нарды, прочитали по ролям русскую классику, съели торт с чаем. Конечно, Андреев пытался приставать к Юле, намекая на переход на новую ступень в отношениях. Юля отстранилась от Никиты, как от горячей кастрюли и закричала:

— Нет!

Именно таким образом Юля поняла, что теперь она как никогда боится половых отношений. Она думала, что вновь будет больно и грубо. Также Юлия не позволяла Никите целовать себя и обнимать слишком часто: любые прикосновения отдавались неприятными импульсами. Ещё одно последствие насилия.

Никита понимающе относился к Юле, за что Юлия прониклась ещё большей нежностью к нему.

Тринадцатого января Пчёлкин вновь вышел на связь с Фроловой. Причём это было довольно неожиданно: Юля уже погрузилась с головой в новые отношения с Никитой.

Юля смотрела «Любовь с первого взгляда», активно следя за героями передачи. Когда раздался звонок на телефон, Юля мигом сняла. Сначала на том конце провода молчали, а потом Витя заговорил, покашляв:

— С днём российской печати тебя.

Юля, надо сказать, сама забыла об этом празднике: слишком замоталась на работе. Как Пчёлкин узнал об этом торжестве — неясно.

— Вить, ты уже не знаешь, какой повод найти, чтобы со мной поговорить? Я уже четыре года не являюсь работником газеты.

— Но была же! — Витя пытался хотя бы как-то выкрутиться, но получилось это очень нелепо.

Юля закончила разговор. Сердце начало кровоточить, и Юлия заплакала, свернувшись калачиком на кровати. Ломало сильно. Юле уже не хватало сил и мужества, чтобы бороться с желанием простить Витю и начать всё с чистого листа. В такие моменты очень помогали воспоминания обо всех проступках Вити, его агрессии и проблемах. Эти мысли действовали отрезвляюще.

Любовные проблемы в жизни Вити отодвинулись на задний план. Единственным спасением послужило то, что он активно участвовал в лечении Валеры. Его состояние было стабильно тяжёлым: из комы он не выходил. Тома обливалась слезами, уже теряла силы, но Саша вновь разжигал огонь надежды своими словами. Пчёлкин подтягивал лучших специалистов Москвы, тщательно следил за ходом лечения, разбирался с финансовой стороной. Бригадиры буквально прописались в палате Филатова, покидая её на пару часов посменно.

Одним днём в привычном ходе времени произошли изменения. Во-первых, Юля приехала к Филу не одна, а вместе с Никитой Андреевым. Это была сильная заявка на его признание близкими для Юли людьми.

— Это чё за погремуха? — тихо поинтересовался Белый, пожимая руку Никите. Юля с высоко поднятой головой и ровной осанкой ответила: