— Чё улыбаешься? Так весело пальто зашивать? — хмыкнул Пчёлкин, присаживаясь на корточки. Юля высунула язык.

— Это не с тобой связано. Почему твоя баба не могла зашить пальто? Это же дело пяти минут.

— Во-первых, она тупая, как пробка. Во-вторых, я расстался с ней.

— Что-то я не вижу в тебе грусти. Ты её любил хоть немного? — Юля не заметила, как её пальцы задрожали. Витя, гулявший по комнате, посмотрел в окно и ответил коротко:

— Нет. Я никого не могу любить, кроме тебя.

Витя наблюдал за работающей Юлей. Вообще, с годами его мировоззрение относительно идеальных отношений изменилось в корне. Года безвозвратно ускользали вместе с старыми устоями. Витя уже не хотел красивую девчонку со стройными ногами, пышным бюстом, задницей. Внешность для него отошла на второй план. Важно было другое: серьёзность, верность и порядочность. Пчёла видел семейное счастье Саши Белого и понимал, что хотел также жить.

Пчёлкин хотел возвращаться домой после работы, чтобы его ждали влюблённые глаза и тёплый ужин на столе. Насчёт детей Витя не понимал, чего хочет. Но одно было ясно точно: если ребёнок и будет в его жизни, то только от Юлии. Для него она была идеальной кандидатуры на роль матери наследника. Или наследницы.

— Спроси, почему я расстался с ней.

— Мне похуй, — Юля не отрывалась от шитья. Тогда Витя сказал сам:

— Она не ты. Я назвал её твоим именем в постели.

Юля ещё больше убедилась в том, что она незаменима. Самолюбие возросло. Юля отложила иголку, распрямила плечи и с едкой усмешкой произнесла:

— Прости, что я так хороша на вкус.

— Ты не то, что хороша. Ты как элитное вино — если тебя попробуешь, никогда уже не забудешь. Вкус твоих губ навсегда остаётся в памяти. Я правда всё осознал. Пожалуйста, давай начнём всё сначала? Ну не могу я без тебя.

Витя по мере развития монолога приближался к Юле. Его дыхание уже было на Юлиной шее — самом слабом её месте. Юля поставила ладонь на его грудь. Мощный разряд прошёлся по её телу.

— У тебя сердце всегда так часто бьётся? Это уже тахикардия, милок. Сходи к кардиологу, — и вновь Юля обороняется юмором.

Смотрит на Витю, пристально. Мучительная пытка — оставаться спокойной, пока внутри тебя прожигаются дыры.

— Я скучал по твоим шуткам.

— А я по тебе нет, — безжалостно парирует Фролова.

— Ты приехала, чтобы сделать больно?

— Да судьба тебя сама наказала… СОБР — это только начало. Дальше будет веселее. Ты слишком долго увиливал от правосудия. Я сейчас вообще не трогаю бандитизм. На это я закрыла глаза — Бог тебе судья. Я говорю о том, как ты поступаешь с людьми. Со мной, с «бригадой». Даже с этой твоей новой девушкой… Как её зовут?

— Катя, — имя на вкус оказывается горьким и противным.

— Я не знаю, какая она была, что она из себя представляла. Но ты с ней поступил подло, и этот факт не исправить, даже если бы Катя ходила по жёлтому билету.

— Куда ходила?

Фролова поняла, что такой эвфемизм слишком сильный для Вити.

— Если бы продавалась за деньги, если бы убивала, грабила, я не знаю, да хоть все смертные грехи совершила. Ты ложился с ней в одну кровать, целовал, трогал, а мыслями был со мной. Я это знаю, я это чувствую, что ты обо мне думаешь круглыми сутками. По-твоему, я не хочу начать с чистого листа и начать с кем-то отношения? Хочу. Ещё как. Но я не хочу делать кому-то больно и пользоваться кем-то, как таблеткой. Я сначала забуду тебя, а потом соединюсь с другим мужчиной.

На последних словах Витя вдруг вскочил, как раненый зверь, сжал кулаки и ударил ими стену несколько раз. Лицо приобрело багровый оттенок. Юля ожидала такой реакции — любая фраза о других парнях Витю задевала так, будто Юля уже отдалась кому-то.

— И кто же этот другой мужчина? Уж не Космос ли Холмогоров?

— Я с наркоманом встречаться не буду. И он на лечении. Любой неверный шаг — он сорвётся. Мне это не нужно. Короче, этот диалог ведёт в никуда, — Юля порядком устала от этой ходьбы по кругу. Она вскинула голову и поправила причёску. — Я приехала к тебе, увиделась. Ещё вопросы? Что-то ещё нужно?

Юля собралась уходить, но… Оказалась прижата к стене. События декабря всплыли в памяти, и Юлю переполнила паника.

— Вить, я сейчас закричу, и сюда придёт Белый.

— Он здесь точно не нужен.

Нежность пропала бесследно, сменяясь привычной для Пчёлы надменностью и грубостью. Витя не мог даже представить Юлю с другим, и одна фраза пробудила в нём гнев.

Юля пришла к выводу, от которого веяло безумием и сумасшествием. Она хотела, чтобы он её поцеловал, чтобы как раньше, голова отключалась, а внизу живота начало сладко тянуть. Его ладони уверенно легли на талию, под рубашку. Юля уже хотела скинуть их с себя — остановилась в последний момент. Противоречивые ощущения — удовольствие от происходящего и панический страх.

Робкое, аккуратное прикосновение губ мгновенно переросло в грубый поцелуй из-за огненной страсти, которая мигом зародилась в них.

— Отлично, мы вернулись к исходной точке, — слышит Юля возле уха шёпот. Юля не замечает, как оказывается посаженной на письменный стол.

— Я боюсь, — голос Юли стал ниже от волнения. Она не смела поднять глаза на Пчёлу.

— Я обещаю, что не причиню тебе вреда.

И вдруг в кабинет зашёл Белов, который забыл какие-то рабочие бумаги… Первой осознала Юля. Она уже силой отпихнула от себя Витю, застегивая рубашку.

— Вить, я когда говорил про два часа, я пошутил. Но хотя я рад за вас, — даже такая интересная картина не смогла удивить Сашу.

— Саш, между нами ничего нет, — объясняла Юля.

— А, то есть это называется «ничего нет»? — Саша кивнул на расстёгнутые пуговицы Фроловой.

— Да, так и называется, — Юля закинула сумку на плечо, улыбаясь. — Это была ошибка, которую ты исправил, за что я благодарна. А теперь, с вашего позволения, я поеду домой и продолжу делать рабочие дела.

И Юля ушла за дверь, оставляя мужчин в полном недоумении. В голове ещё какое-то время висел вопрос «стоило ли продолжать?». Однако со временем он растворился где-то в глубинах мозга.

Юля решила созвониться с Олей: нужно было многое обсудить. Девушки встретились в кафе-мороженом, взяли вкусности, но так, для завязки разговора.

— Юль, ты какая-то встревоженная, будто чудовище увидела. Что произошло?

— Лучше спроси, что чуть не произошло, — Юля зарылась пальцами в свои волосы, шумно выдыхая. — Я себя просто ненавижу.

— Давай вместо того, чтобы корить себя преждевременно, ты расскажешь, в чём дело, — поспешила успокоить подругу Оля, отправляя ложку с вкусным мороженым в рот.

— Я чуть не переспала с Пчёлкиным.

Оля закашлялась, выпучив глаза. Юля дождалась, пока первый шок от известия пройдёт и продолжила свою исповедь. Юле было легко признаваться во всём Беловой: она знала, что встретит понимание, а не осуждение.

— Я приехала к нему, потому что Белый сказал, что его, Шмидта и Космоса прессовали в лесу люди из СОБРа. Они устроили маски-шоу, могилы рыли, в-общем, программа мероприятия была крайне обширная. Я поехала, потому что я чересчур добродушная, мне его жалко стало. Но сейчас я задаю себе вопрос: а он был человеком, когда рвал на мне одежду и лез под юбку? Он был человеком, когда бил меня? Нет. Жалею, что не задумалась об этом раньше. И я приехала к насекомому… Он расстался со своей девушкой, перепутал имена во время соития… Бедняжка, — Юля усмехнулась, вытирая губы салфеткой. — Мы общались, обменивались колкостями. Я пообещала, что у меня начнётся новая жизнь. Видимо, здесь у него снесло планку. Мы поцеловались, а потом… Собственно, мы почти слились воедино. Просто Санька зашёл в кабинет не вовремя. Прямо комедия. Я не понимаю себя, — закончила монолог Юля. — Мне страшно. Я боюсь его. С одной стороны, у меня травма психологическая после той ночи, но с другой, хочется… Кажется, вторая «я» скоро возьмёт вверх. Но вообще, я столкнулась с одним молодым человеком… — Юля засияла.

— Так, ну-ка, рассказывай! — Оле не терпелось услышать эту историю. Юля помолчала, вспоминая общение с Никитой и собирая картинку.