— Юля будет отмечать Новый год с коллегами в Останкино.

Холод был связан не с Юлиным решением. Оля не могла так просто скрывать неприязнь к Вите. Слова Оли разбили Пчёлу, и он дрожащей рукой налил себе бокал, залпом опустошая его.

Место рядом с Витей будет пустовать всю ночь. Все веселятся, радуются. Ванька старательно читает стихи. Пушкин, Зимний вечер. А что написал Пушкин? Евгения Онегина.

По телевизору показывают поздравления от тележурналистов. Юля, такая красивая, такая желанная… Но недосягаемая. На Юле было алое платье. Оно всегда сводило с ума Пчелкина. Юля обожала чёрный на Вите, а Витя обожал красный. Цвет страсти. Которая угасла между ними.

— Вить, ты чё раскис?

— Фролова, — одна фамилия. Белый махнул рукой, фыркнув:

— Витя, прошло много месяцев. Может, хватит?

Витя отворачивается, сильнее сжимая ножку бокала в руках.

Юля сидит в офисе «Останкино». Повсюду камеры, как будто рабочий день. Посреди помещения — огромный стол с разнообразными блюдами и алкоголем на любой вкус и цвет. Юля, с мишурой на груди, сидит и пустым взглядом окидывает своих коллег. Все счастливы. Юля выделяется среди них своим грустным видом, как Безухов у Шерер.

«Ладно, я втянусь».

Юля ведёт разговоры, улыбается, шутит, круче, чем в КВН. Но это не от души. Юля поймала себя на мысли, что хочет быть у Беловых. Она хочет к Вите. Ей нужны эти родные люди. Юля участвует в конкурсах, развлечениях, и никто не подозревает, как ей это всё… Осточертело.

Юля в половину второго не выдерживает. Она говорит, что ей плохо, ловит такси и уезжает. По пути она набирает родителям Вити, чтобы поздравить их с праздником. Они не были в курсе расставания, и Юля пока хранила это в тайне.

— А где твоя Катя? — спросила Оля. — Странно, что она празднует без тебя.

— Она работает, — передал Витя слова своей девушки.

Праздник получался замечательным. Особенно когда Кос, подвыпивший немного, устроил с Белым спортивные состязания : кто больше присядет, прыгнет на скакалке. За смехом и громкими разговорами Оля не сразу услышала, что кто-то нажал на кнопку звонка возле двери. Белова тихонько пошла открывать, и взвизгнула от счастья, увидев Юлю. Она была в синем праздничном платье и высоких каблуках.

— Оль, пустишь?

— Конечно! — Оля была так рада Юле. Та сделала вывод, что поступила правильно. Юля зашла в комнату гордой походкой. Все по очереди поздоровались с Юлей, Юля одарила всех улыбкой.

— Привет, — тихо спросил Витя, смотря на Юлю влюблённым взором. Юля остановилась возле него, молча. Их взгляды встретились, и поэтому никаких слов было не нужно.

— Слушай, Оль, может, их наедине оставить? — предложил Белый. Белова помотала головой, отрезая себе кусочек мяса. Юля смогла освободиться от действия чар Пчёлы и села ко всем за стол. Она мигом влилась в беседу, которую начали Беловы, и подхватила её. Пчёлкин поймал себя на мысли, что ему кусок в горло не лезет. От одного только присутствия Юли всё разрывалось внутри. Хотелось обнять, поцеловать.

— Пчёлкин, ты чего не ешь?

Все знали о ситуации, которая происходила между Пчёлой и Юлей, поэтому когда Юля приехала, все ожидали, что Юля будет высокомерно общаться с Пчёлой. Но Юля болтала с Витей, как ни в чём не бывало. Беловы переглянулись, подумав, что что-то пропустили.

— Юль, поговорить надо.

— Мне не надо, Вить, успокойся, — Юля накрыла его ладонь своей и тут же убрала, как от горячей кастрюли. Космоса захлестнули события воскресенья. Он коснулся кончиками пальцев своих губ. Сохранять тайну становилось всё труднее.

В четыре утра Оля достала магнитофон и включила кассету с заготовленными песнями для отличной дискотеки. Юля была в середине комнаты, танцуя так, как в последний раз. Пчёла наклонил голову набок, любуясь.

— Сань…

— М?

— Я такой еблан, что потерял её.

Где-то в семь все стали расходиться. Тома должна была заехать домой, потом в больницу к Валере. Пчёлкин потянул Юлю за локоть, отводя её от посторонних, в подъезд.

— Юль, ты со мной так общалась сегодня… Это что-то значит?

Юля рассмеялась, и если раньше звук её смеха был лекарством, то сейчас — ножом. Она высмеяла Пчёлу, его переживания.

— Нет, Вить. Я просто не хотела портить людям торжество. Я не хочу быть третьей в твоей постели. Тройничок меня не устраивает. Я всё знаю. Давай останемся в 1997?

Юля злорадствовала. Ей нравилось видеть, как Пчёлкин разбивается из-за несбывшихся надежд. Теперь страдает он, как и заслужил.

— Давай, — только и пришлось ответить Пчёле.

Однако следующая встреча Юли и Вити произошла быстрее, чем оба думали. Тома была повержена ужасной новостью: врачи не выражали никаких надежд на реабилитацию Валеры и предлагали делать эвтаназию.

Юля также приехала к ней, поскольку не могла остаться в стороне. И Фролова знала, что сказать Филатовой.

Тому трясло. Она сидела на диване, сжав платочек, а по лицу стекали слезы. Мешки под глазами увеличивались: она не спала уже много ночей. Тома от переживаний очень похудела.

Тома судорожно вдыхала кислород. Из-за рыданий она долго не могла сказать ни слова.

— Я… Я ничего не понимаю! Врачи говорят, что бороться бесполезно!..— На этой фразе Тома разрыдалась ещё сильнее. Оля сидела напротив неё, ободряюще поглаживая по плечу. Юля налила воды и протянула стакан Тамаре.

— Они… Они предлагают эвтаназию… — заикаясь, причитала Тома. — Отключение от аппарата жизнеобеспечения…

— Всё, всё, успокойся, — Оля приобняла Тому. Космос с Пчёлой опустили плечи, понимая безнадёжность ситуации. Белый на нервах снял галстук, поправил рубашку и твёрдо заявил:

— Тома, если ты хочешь знать моё мнение, я против. Мне тоже больно, что мой друг как растение… Но если есть один шанс, хотя бы один, из тысячи, из миллиардов, его нужно использовать. Всё будет нормально. Переведём в Бурденко {?}[Национальный медицинский исследовательский центр нейрохирургии имени академика Н.Н.Бурденко. Отсчитывает историю с 1932 года и является старейшей нейрохирургической клиникой в России], Пчёла подтянет спецов… Немецких, американских…

— Да, непременно подтянем, — подтвердил Пчёлкин.

Юля поняла, что её время пришло. Она села на корточки перед Томой, взяла её за руки и заговорила:

— Том, послушай. Я знаю, что сравнивать такое не совсем корректно, но… Вспомни меня в 1995 году. Я вся была в пулях, перерезанная…

Белый сразу понял, к чему клонит Фролова, и одобрительно кивнул, мол, говори дальше. Тома обратилась в слух, внимая жадно каждое слово Юлии.

— Никто не верил, что я выживу. В газетах меня похоронили, писали, мол, Фролова умерла. Врачи ставили крест. А я взяла и выжила! — Юля ударила ладонью по своей коленке. — Выжила, потому что хотела. И было ради кого жить, — Юля замолчала от сверлящего душу взгляда Вити. — Валера также встанет на ноги, Тома. Потому что у него есть ты. Ты, которая предана ему до последнего вздоха, обратится в пепел ради него. Это ему поможет, непременно. Верь в Валеру! Он сильный, справится. Мы потом будем вспоминать это, как страшный сон.

— Юлька ещё интервью у него возьмёт. Валера расскажет, как он прошёл через кошмар весь, — добавил Космос. От радужных картинок, которые рисовали ребята, Тома улыбнулась. Опыт Юли помог ей не отчаиваться. Все три девушки молча обнялись.

Юля постепенно отвыкала от Пчёлы. Она привыкала просыпаться без доброго утра, без его объятий, тепла. Она забывала тембр его голоса, а счастливые дни растворялись в пучинах памяти. Злость на Витю ушла. Желание мстить отпустило. Юля обрела лёгкость, за спиной выросли крылья. Она работала с улыбкой на лице, уже не запираясь в туалетах, чтобы поплакать. Юля поняла, что если они смогли жить, не пытаясь поговорить друг с другом, значит, смогут и дальше. Юля уже даже начала присматриваться к другим мужчинам, находя их привлекательными и не стыдясь своих мыслей. Она теперь свободна, оковы прошлого спали. Они чужие друг другу, дистанция росла между ними.