Совсем он от страха спятил, что ли? Арена абсурда какая-то…

– Угу, не поверишь, каждую ночь мечтала! Рулоны бумаги на разработку плана извела! – вскипела я. – Всю зиму потратила!

– А что, ежели я откуплюсь, княжна? – предложил купец, не заметивший сарказма. – А уж с Финистом вы меж собой потолкуете. У него казна богатая. Зачем тебе я?

Нет, я ошиблась. Тут не арена абсурда, тут психлагерь на выезде.

– Зачем? А и правда, зачем? – я изобразила глубокую задумчивость, хотя у меня уже кулаки сжимались от злости. – Наверное, оттого, что вы с дочкой любимой лишь о выгоде своей всегда пеклись. Ты, купец, Золотое перо Соколу не вернул, выдал, что он в дружинных скрывался, а сам меж тем по-тихому, по-купечески у Сокола под носом рэкетом промышлял. Про сегодня я вообще молчу. Желанна так совсем берега потеряла, не мне тебе говорить. Думаешь, мне мстить не за что? Серьезно?!

Глаза Афигена округлились от осознания содеянного.

– Я тебе сосуд божественный принес, княжна, – все же напомнил он, чуть заикаясь. – Я венец хранил… И Сокола за все годы не выдал, перед Рарогом за князя вступился.

– А что из всего этого ты сделал ради Сокола, а не ради себя?

– Не дерзи мне, девка, – ощерился торговец, видимо, попала я прямо в яблочко. – На землях руянов ты боле никто. Венец отдала, Финист тебя не помнит. Ежели я вымолвлю, что ты разбойников наняла, великий князь отрубит тебе голову, пикнуть не успеешь. Что твое слово супротив моего, отца невесты княжеской?

– Вот ты как заговорил? – я зло прищурилась, ярость медленно подбиралась к сердцу, оно горело и стучало гулко, будто далекий набат. – Все, что вам с дочкой нужно – богатства Арконы, княжеский трон. Ради него вы ни перед чем не остановитесь, правда?

– Ой, смотри, девка, поклонюсь в ножки великому князю, уважит он мою просьбу да и бросит тебя собакам на съедение! – едва ли не гавкнул Афиген.

Я посмотрела ему в лицо и поняла, что купец перепуган до полусмерти. Он боялся, что я расскажу Финисту правду и на этом закончится его власть и поток золота, наверняка уже льющийся в бездонные карманы. Афиген не думал о жизни великого князя, об Арконе – великом городе руянов, да ни о чем он не думал, кроме богатства и возможности посадить дочку на резной княжеский трон. Сокол однажды давно точно это подметил. И ведь пока Желанне было до Финиста не дотянуться, Афиген сохранял степенность и разум, выжидал, перед каждым соломку стелил, а теперь, когда до несметных богатств ему один шаг остался, уже и не скрывает душонку свою подлую.

– Иди отсюда, девка, подобру-поздорову, – угрожающе сдвинул брови купец, неверно истолковав мое молчание. – Жива покуда. Иначе пожалеешь.

Едва сдерживаемая ярость прорвалась в сердце, затопила его, вспыхнула белым пламенем. И я отчеканила, вложив в голос весь яд, который смогла отыскать у себя в душе:

– Никуда. Я. Не. Пойду! А еще не успокоюсь, пока по миру не пойдете вы, подлая семейка! Не будь я толмач ведовской!

Прямо над нами громыхнул удар такой силы, что я едва не присела, закрываясь руками, а Афиген все же свалился с бочки. Ну и грозу наслал на владения руянов Черномор. Я нервно рассмеялась, едва ли не истерично. Только вот остановиться никак не выходило. Великие боги, что же за день сегодня такой!

Купец робко показался из-за бочонка, уставился на меня. Холеные пальцы в дорогих перстнях подрагивали, будто на клавишах играли. Трус Афиген, подлец и трус! Пусть потрясется лишний раз, с него не убудет. Да и Велес с ним, в конце-то концов!

Я осторожно выглянула из-за навеса – Леший и Сокол стояли в полосе прибоя спина к спине, норманны окружили их и готовились бить разом, чтобы наверняка. Если их не отвлечь…

– Дура-девка! – ворчливо раздалось за моей спиной. – Глупости городишь. По чужому добру роешься. Чуть масло заморское мне не разлила. Оно на вес золота будет!

Афиген на удивление быстро пришел в себя, открыл один из ларей, внутри заполненный бутылками темного стекла, и рассматривал их одну за другой, вытаскивая пробки и принюхиваясь, не испортилось ли.

Масло! Костер!! Подрыв поезда!!!

Я выхватила из рук купца бутылку и с размаху опустила ее на матово поблескивающие в ларе горлышки. Хруст, звон и вопль Афигена слышно было, наверное, за Варяжским морем. Но тут крик незадачливого торговца перешел в визг, потому что я подцепила из небольшого костерка горящую ветку и швырнула ее в ларь с маслом.

Бахнуло и полыхнуло сразу же и с размахом, мы только пригнуться успели – среди открытых мной сундуков у Афигена между тряпок всякого было припрятано – от редких трав до флакончиков с духами. Белорусские партизаны бы сейчас мною гордились.

– Мой товар!!! – еще на более высокой ноте взвыл опомнившийся купец.

Между нами плавно оседали с неба горящие клочки навеса и черные угольные ошметки. Ма-а-амочки-и-и… Стоп, Василек! Потом испугаешься, сейчас не до того.

– Эй вы!!! – я выскочила из-за укрытия, призывно замахала руками. – Сюда-а-а! Пожа-а-ар!!!

Помнится, Добрыня учил своих воинов не отвлекаться на посторонние звуки. И Леший, и Сокол его науку выучили крепко. Пока норманны повернулись на девичий вопль и разгорающееся пламя, дружинный и великий князь переглянулись – молниеносно, будто искра вспыхнула и погасла – и единым движением уложили двоих. А нечего было отвлекаться, сами хороши. Остальные сбились с шага, смешались. Побратимы отточенным десятками общих сражений движением поменялись местами, удобнее перехватили оружие – и подходящий момент разбойники упустили. Их главарь, высоченный викинг в шлеме с наглазниками, коротко указал на меня рукой:

– Потушить огонь! Взять девку!!!

О-ой, в этом и заключаются минусы импровизаций. Я рванула от норманнов, только каблучки замелькали, запетляла между валунов и низкорослых деревьев. Ничего, убегать от разбойников мне не впервой! Хорошо, есть где развернуться. Лишь бы штаны не по размеру не потерять.

За спиной бедлам усиливался. Часть викингов бросилась тушить пожар. Другие торопились поймать наглую и обоснованно шуструю девку. Оставшихся поделили на двоих Леший и Финист. Разбойникам просто не свезло. Окружить и схватить великого князя представлялось им несложной задачей. Не улетит же все равно, купца не бросит. И надо же было Черномору устроить бурю, а нам с Лешим из-за нее оказаться в нужном месте в нужное время. Кому-то в божественных чертогах понравилось причудливо переплетать нити судьбы.

Я притаилась за большим валуном, подождала, пока тяжело вооруженные норманны с топотом и пыхтением пробегут мимо, подтянула штаны, свернула назад и выглянула из зарослей как раз неподалеку от того места, где сражался с врагами Финист. Князь Арконы был великолепен. Суматоха в разбойничьем лагере унесла Лешего далеко в сторону, я только и слышала, как свистит его сабля, но не видела из-за валунов его самого. А Финист остался добивать врагов у самой кромки воды. Он, конечно, устал, русые волосы слиплись от пота, скинутый шлем поблескивал золотым боком в набегающих волнах. Но движения князя не потеряли ни стремительности, ни четкости. Словно он был той самой волшебной птицей, в которую превращало князя золотое перо.

Прячась за валунами и редкими кустиками, я подкралась поближе. Думала, вдруг Финисту помощь понадобится. В крайнем случае выскочу из укрытия, явлю всем черную от копоти физиономию, торчащие рукава рубахи, сползающие штаны, повою – норманны от хохота обороняться не смогут, такого чучела они давно не видали. Но нет, Финист справился сам. Потом опустил меч, огляделся вокруг, смахнул пот со лба.

Краем глаза я выхватила быстрое смазанное движение – в отдалении, на высоком валуне норманнский воин натянул тугой лук, острие стрелы смотрело прямо князю между лопаток.

Я прыгнула так, что сайгаки бы обзавидовались, и изо всех сил толкнула Финиста в спину.

Вжик! Стрела резанула воздух у моего плеча, прямо над ключицей. Вспыхнул острой короткой болью порез. И сразу за тем неведомой силой меня швырнуло на землю – великий правитель пожалел для меня дорогого меча, наградил затрещиной. Конечно, он-то увидел лишь очередного разбойника, который наскочил на него исподтишка… Увидел, и все же пожалел недоумка.