– Ладное местечко, – Леший даже не думал унывать. – Что ж, добро, поглядим, куда это нас вынесло Перуновыми стараниями. Идти можешь, княжна? Поднимемся повыше, осмотримся, а там и решим, что делать станем.

– Но как же Рарог?

– Князя непросто в Ирий отправить. Выберутся! В Аркону придут, как буря стихнет. Вот увидишь, Василек.

Васильком в детстве звала меня мама, а после и Сокол. Больше никто меня так не называл. А Леший вот запомнил и ведовским чутьем понял, как тепло на душе становится мне от моего давнего прозвища. Пока вокруг были те, кто мог обо мне позаботиться, знахарь никогда не переступал невидимой черты, а попали в переплет, и он догадался, как можно меня поддержать.

– Спасибо тебе. За все, – я благодарно сжала мозолистую ладонь.

Мы начали карабкаться вверх. Руки дрожали от усталости, пальцы соскальзывали. Леший удерживал меня и помогал, но забираться приходилось самой. Вот и вершина. Ветер хлестнул мне крошками морской пены в лицо, раздул тяжелые складки насквозь мокрой рубахи. Как же холодно, великие… Я ойкнуть не успела, как меня резко сдернули с каменного лба вниз. Хорошо хоть я руки успела подставить.

– Я чуть нос не разбила! – зашипела я знахарю.

Дружинный не ответил, даже не поглядел на мою, изволившую сердиться, княжескую милость. Я проследила за его холодным взглядом и сама сильнее вжалась в камень.

Попали мы все же на остров. Большой, каменистый, нелюдимый. И хорошо, что полезли наверх, а не пошли обходить вдоль кромки воды – по берегу нам бы ни за что не пройти. С обратной стороны каменной кручи обнаружилась небольшая бухточка, способная укрыть от шторма и бури, а в ней прятались от погибельных волн три корабля: купеческий с Буяна и два норманнских драккара. И норманны грабили руянскую лодью. Вернее, грабили они до того, а сейчас всем скопом наседали на витязя в кольчуге из золотой чешуи, в украшенном самоцветами плаще. Он стоял спиной к морю и один отбивался от пятерых, сколько поместилось вокруг. Остальные норманны топтались чуть поодаль, ожидая возможности включиться в схватку. Шансов у воина в золотом доспехе не было ни одного.

Леший присмотрелся, глаза его удивленно округлились – дружинный даже привстал на камне, чтобы лучше разглядеть происходящее, а после повернулся ко мне:

– Ну, Ольга… – выдохнул он едва ли не с осуждением. – Коли уж влипнуть в беду, так чтоб непременно со смыслом? Иначе не умеешь? – и уже куда строже. – А теперь лежи и не двигайся!

С этими словами воин скатился с валуна в сторону, выхватил свою саблю из ножен и растворился среди редких кустов и гранита.

Ээээ… Ну, насчет "лежи и не двигайся" мне понятно. Не в первый раз слышу, но остальное… Что я опять успела натворить, не заметив?

Я аккуратно сползла с камня на землю, спустилась пониже, внимательно пригляделась к воину в самоцветном плаще… и едва не потеряла опору под ногами. Потому что с норманнами сражался великий князь Арконы.

– Сокол…

Разбойники сомкнули круг, еще немного, и Финисту будет не замахнуться.

«Улетай! – я закричала лишь в мыслях, зная, что он меня не услышит. – Ну улетай же, идиот! Они же тебя убьют!»

Финист оступился, бросил стремительный яростный взгляд, казалось, прямо на меня. Один из норманнов ушел в сторону, метнулся под княжеский меч, торопясь достать пропустившего выпад противника, и тут же рухнул Финисту под ноги с боевым ножом под лопаткой.

– Помощь примешь, княже? – долетел до меня нарочито веселый голос Лешего. Тот как раз ленивой походкой вышел из-за ближайшего к сражавшимся валуна, махнул изогнутой хазарской саблей и остановился неподалеку, вопросительно изогнув бровь. – Мне б тоже поразмяться не мешало.

Ответ не требовался никому. Скучающие в ожидании норманны переглянулись и двинулись на Лешего, на бегу занося мечи для удара. Знахарь довольно улыбнулся, будто иного и не ждал, развернулся в удобную для боя позицию, и от скрестившегося оружия только искры полетели.

«Мужчины… Вам что погибнуть, что по берегу прогуляться – никакой разницы. Ну ладно Леший, ему в драку лезть в удовольствие, но ты, Сокол! Сгинуть геройски решил? Где твои воины, где лодьи? Княжеская спесь умение думать отбила?!»

Я злилась. У меня пальцы сводило от страха за жизни дорогих мне людей, а эти люди, привычно посмеиваясь, стояли вдвоем против десятерых с таким видом, будто случайно заглянули на веселую пирушку.

«Совести у вас нет! Гонор один!»

На скулах великого князя вспыхнули красные пятна гнева, он стиснул зубы и удвоил напор, только глаза яростно сверкали из-под шлема. Будто услышал.

– Невозможно, – уже вслух сама себе пробормотала я, отчаянно пытаясь защититься руками от ледяного промозглого ветра.

Боги, как же холодно-то!

И я аккуратно сползла с кручи прямо к натянутым кожаным навесам, под которыми разбойники сложили награбленное. Соколу и Лешему под руку лезть не стоило, хоть это я вызубрить сумела. Значит, пока они сражаются, мне стоит выпутаться из мокрой холстины, иначе температурой накроет. Никому сейчас до меня дела нет, может в сундуках что найдется? Заодно и то, чем поезда под откос пускать будет сподручно. Уж мне не привыкать!

Я в спешке перерывала короб за коробом, сундук за сундуком, схватила в охапку рубашку на пару размеров больше своей, льняные штаны, брошенную рядом с товаром разбойничью безрукавку медвежьего меха и почувствовала на себе чей-то взгляд. Ох, не нравится мне это… Я медленно подняла голову и едва не выронила одежду из рук. На меня в молчаливом ступоре таращился Афиген. Хм-м-м, а зачем мы в Аркону спешили, если почти все уже на безымянном острове собрались?

Купец смирно сидел на бочонке под навесом, ни во что не вмешивался, но увидав, кто перед ним, потерял дар речи. А на меня неожиданно напало беспричинное веселье.

– Бу-у! – в шутку припугнула я Афигена, старательно и широко улыбнувшись.

– А-ай! – едва ли не взвизгнул купец, падая с бочонка на землю.

Хм, нервный он какой-то. Может, не признал? Я аккуратно сняла с головы приклеившиеся водоросли и миролюбиво поинтересовалась:

– Это Вы норманнов наняли?

Каюсь, я лишь пошутить хотела. Ясно же, что не мог он быть нанимателем – слишком труслив. Наоборот, это его сейчас грабили.

Каково же было мое изумление, когда Афиген покраснел, как маков цвет, и смущенно выдал:

– Мне смертью грозили… Молвили, коли не призову Финиста, живым не уйду от них…

– Чего? – я пораженно вытаращилась на купца. Этот человечишка, и правда, позвал Финиста на помощь прямо в расставленные силки? Так, дышим, глубоко, вдумчиво. Убийство еще никого не красило. Да и замерзну я так совсем, пока убивать стану.

Оставив под навесом начинающего нервно дергать щекой Афигена, я быстро юркнула за кожаную стенку, стянула прилипший к телу княжеский наряд, больше напоминавший грязный ком неизвестного тряпья, переоделась, вернула на пояс нож, когда-то подаренный мне Соколом. Штаны оказались продраны на коленях, рубаха висела мешком, медвежья безрукавка топорщилась в разные стороны, и Афиген едва не упал с бочонка снова, увидев меня в новом наряде.

– Так что ты там говорил? – по-деловому уточнила я, стараясь не думать, как сейчас выгляжу. Получалось плохо. Может, бусы яркие поверх нацепить? Были же где-то в одном из сундуков…

– Мы домой возвращались, а тут норманны, – тяжело вздохнул Афиген, глядя в землю. – Окружили нас, повязали. Мне велено было отписать Финисту, что де разбойников на острове немного совсем, а мне на рассвете голову отрубят, поторопиться ему следовало. Я голубя дочке отправил. Они разумели, Финист тогда один прилетит, вперед своих лодий. Ведь не успели бы на помощь его корабли. Слишком уж срок ему малый дан был до моей безвременной смерти… Вот он и явился, как задумано.

– Но он может погибнуть!!!

– Финист – воин полепше многих. Справился бы… Я так помыслил… А тут вона как вышло, у них еще воины в засаде сидели, – еще тише заключил купец и вдруг с живостью вскинул аккуратно стриженную бородку. – Выходит, ты с разбойниками в доле, княжна? Сама наняла их али кто помогал? Разбойничий промысел он выгодный да бойкий. Долго думы лелеяла нас с Финистом отловить?