– Бред какой-то… – только и смогла подвести итог я. – Так он, что же, сам вспомнить должен, и тогда ему ничего не будет?

– Не знаю, – развел руками Парацельс. – Черномор мыслит, это невозможно. Я сам, в тайне от него, испробовал все снадобья и заговоры, какие только нашел. Снять заклятье никому не по силам. Даже ты не смогла, княжна. Вот и выходит, что тебе нет нужды боле в Арконе оставаться. Ты лишь смерть Финиста приблизишь, но память ему не вернешь.

– Я никуда не поеду.

– Но, княжна…

– Я. Никуда. Не. Поеду, – я зло сжала кулаки. – Я не скажу ему правды, обещаю. Но одного здесь не брошу. Ему плохо, его убить хотят, как я уеду?

– Да уж, пропадет без твоей заступы великий князь, – не сдержал невеселой усмешки Леший.

– Есть еще кое-что, о чем тебе, княжна, следует знать, – кашлянул в кулачок Парацельс. – О твоей жизни речь идет… Я что молвить-то хотел… Купчая… Нет ее у Финиста, а была ведь.

Леший выругался сквозь зубы.

– Да ладно тебе, Леший, – примирительно подняла руки я. – Разберемся мы с этой купчей.

– Не разберетесь, – все так же тихо вздохнул Парацельс. – Пропала купчая. Финист сыскать ее не мог, ко мне пришел с расспросами. Да только и я ее не видал.

Знахарь резко развернулся, в волнении прошел от окна до двери и обратно, задумчиво покусывая губу с досады. Мы с Милой притихли, ожидая взрыва.

– Едва на ноги поднимешься, сразу же в море выходим, – наконец решил Леший. Сказал, как отрубил.

– Да какая купчая! – взвыла я, понимая, что он не шутит. – Купчая у Сокола дома остаться должна была! Он здесь, а его домик в Новгороде!

– Я его сундучок привезла с собой, – негромко произнесла притихшая было Радимира. – Брат спрашивал и меня. Когда сундучок в Новограде был, купчая внутри лежала. А как в Аркону вернулись, ее там он уже не сыскал. Кто пергамен взял, не ведаю…

– Но про купчую никто не знал, – сумела выдавить я, вдруг осознав, что у кого-то где-то лежит документ, по которому я… Ой, мамочки… Нет, так не годится. Вот встану и выясню, какая скотина…

– Даже не мысли ни о чем подобном! – резко оборвал мои мысли Леший. – У кого-то в Арконе купчая на тебя лежит, нашей ошибки дожидается, а ты внове неприятностей ищешь?!

– Да с чего ты взял, будто купчая здесь?! Потерялась, и не жалко! Никуда я не поеду!

– Ольга, – Леший выдохнул и подступился ко мне с другой стороны, – ты ж помысли, а ежели Рарог не найдет дороги в Аркону, ежели он… он уже на дне морском Хозяина морского веселит. Кто защитит тебя заместо родного брата? Я – лишь дружинный, моему слову никто не внемлет. Саблей своей я всегда тебя закрою, но я – один. Власти у меня нет.

Я зажмурилась, схватилась руками за пульсирующую болью голову. Слишком все сложно, слишком уж быстро события нахлестываются друг на друга… Норманны, Хула, гибель Арконы, любовь сестры великого князя к простому дружинному…

– Шел бы ты, дружинный, и верно, на пристань, корабли своего князя ждать, – проворчал Парацельс. – Тебе спокойней будет и нам. Я прослежу, чтобы Ольга твой отвар пить не забывала. К ночи приходи в мой дом, устрою тебя как дорогого гостя.

Леший вопросительно поглядел на меня.

– Не бросай меня, а? – умоляюще пробормотала я.

– Великий князь мне ясно дорожку указал, – пожал плечами хазарин. – Коли велишь, останусь. Но злить Финиста я б не спешил. Успеется еще, утро вечера мудренее.

– Ежели ты Желанну опасаешься, – поспешно вставила Радимира, – так Финист тебя под защиту взял. Я сама слыхала, как он Яромиру велел тебя охранить. Яромир брату верно служит. Лишь ему одному. Он подлости свершиться не даст.

– Ну да, он меня уже один раз убить попытался, и тоже из чувства долга перед князем, не из подлости!

– Яромир князя защищал, – смутилась Радимира. – Но нынче ведает он, что вы не разбойники. Он перед Финистом слово дал. Все дни, что ты спала, его люди справно службу несли.

– Дни?

– Три дня в беспамятстве пролежала, – просветил Парацельс.

– Не люба тебе студеная водица, Ольга, – строго добавил Леший. – Коли б не искупалась дважды за день, легче б тебе было. Лепо, что отвары да снадобья тебе помогли, поутру уж на ноги встанешь. А я прослежу, чтоб ты в воду даже носком сапожка боле не ступала.

Я только кротко кивнула – кажется, в девятом веке я оставалась единственной, на дух не переносящей ледяное купание. Оставалась надеяться, что плавать мне больше не придется.

Леший нехотя ушел на пристань. Сестра Финиста посидела у меня еще немного и распрощалась. Парацельс убедился, что я не собираюсь умирать, и тоже ушел. Сгущались сумерки. Я посидела на постели, полежала, полистала толстую книгу, оказавшуюся неподалеку на лавке – в свете дрожащего свечного пламени картинки расплывались, и я бросила бесполезное занятие.

Из высокого стрельчатого окна пахло морем и свежестью. Можно, нельзя – я все равно встала и осторожно выглянула наружу. Сколько хватало глаз, передо мной плескалась тьма и шумели невидимые волны. Восхитительно. Вечно бы так стоять. Я даже на мгновенье забыла, что уже давно живу в древней Руси, и поймала себя на том, что пытаюсь разглядеть вдалеке электрические огни какого-нибудь большого торгового судна. Отпустит ли меня когда-нибудь будущее насовсем?

Виски противно гудели, мысли разбегались по одной и галдящими кучками, потом собирались вместе вновь. Так не годится, нужно сосредоточиться. Ведь я наконец у цели и должна уберечь Финиста от беды. Пусть великий князь смеется, когда вспоминает о моем обещании его защищать. Заодно с ним похохочут и враги, а я меж тем успею помочь. А может быть, даже если Парацельс прав и заклятье с Финиста не снять, великий князь сможет полюбить меня вновь… Эх… Размечталась… Я перед ним себя уже во всей красе показала, какая уж тут любовь… И все же, кто в Арконе хочет убить Финиста? Кому нужна его смерть?

– Хула, – повторила я. Алчный и жестокий советник василевса. Зимой Рарогу донесли, будто тому заказали путь обратно в Царь-град без плененного великого князя Арконы, живого, годного на медленную расправу. Вот Хула и не торопился возвращаться, чтобы подставлять свою шею под топор. Никто не верил, что он рискнет сунуться на Буян. А Хула не только сунулся, но еще, похоже, и норманнов нанял. Ведь, и правда, похоронили бы Финиста, а он бы «тело» выкрал, да и был таков.

Только вот Хула не любил идти одним продуманным путем, у него всегда было множество решений в рукаве. Он привык добиваться своего исподтишка, используя деньги, подлость и чужие руки, которые и замарать не стыдно. И на торге оказался вовсе не случайно. Или с самого начала следил, или его кто-то успел упредить. Советник василевса без труда обогнал нас, подстроил крупную драку и… Что же он мог сделать дальше? Я уперлась локтями о широкий оконный проем, облокотилась подбородком на ладони.

Если просто попробовать поиграть в вероятности… Хула мог проверить, ранен ли Финист и не пришла ли пора забирать его тело. Мог попытаться ранить его снова. Мог дать повеление норманнам очернить меня перед великим князем. А мог что-то им сообщить, что-то важное, чтобы они… что? Что могут сделать Финисту сидящие в темнице викинги?

Жаль, я никогда не была сильна в подлых играх Царь-града. Я и в прошлый раз сильно недооценила жадность Хулы да Хельмута, за что поплатилась. Нынче барон был мертв, значит, Хуле нужен был другой помощник. Желательно, близкий к князю и вхожий в его терем.

– Яромир, – мстительно подумала я.

А что? Он беспричинно нервничает, злится, в последнее время сам не свой, так Финист сказал. Убить меня, между прочим, пытался!

Скрипнула дверь. Я лениво обернулась и застыла – прямо к моей постели метнулась черная тень, блеснула сталь – и только перья полетели во все стороны от пуховой перины. Ой…

Убийца резко обернулся, впился глазами в меня. Кто-то только что подумал про убийство? И так вот меня Яромир защищает, да?!

«Сокол, на помощь!!!» – я взвыла лишь от отчаянья. Вряд ли великий князь услышит меня посреди ночи и поспешит спасать заморское Чудо-юдо.