Он ожидал, что Марин выдаст в ответ что-нибудь едкое, но она лишь хрипло рассмеялась. Казалось, обстановка разрядилась, но на табло вновь появились сообщения об отмене рейсов. И тяжёлой удушливой волной накатило осознание того, что здесь им предстоит провести ещё немало времени. Все планы ломались с треском, с каким ломается карандаш в слишком сильно сжавшей его руке.
— Похоже, без помощи алкоголя здесь не обойтись… — Марин сняла маску и заглянула в меню, оценивая весьма скудный ассортимент алкогольных напитков. — Один бокал “Секс на пляже”{?}[Алкогольный коктейль, содержащий водку, персиковый шнапс, апельсиновый и клюквенный сок.], пожалуйста! — обратилась она к официанту, и вскоре заказ уже стоял перед ней.
— Как-то не по погоде. Я имею в виду пляж, а не секс, — попытался пошутить Андрей.
— Данный вид секса — единственный, на который я могу сегодня рассчитывать. — Марин отсалютовала ему бокалом. — Не хотите присоединиться?
— Я надеюсь, вы говорите сейчас о коктейле, — ухмыльнулся он, спуская маску на подбородок, и исподлобья посмотрел на Марин.
— Разумеется. Для обычного секса нам бы пришлось нарушить социальную дистанцию. — Она коснулась губами холодной кромки бокала и, задержав дыхание, опустошила его в несколько глотков.
Андрей только многозначительно хмыкнул. Он всегда считал, что понять французов можно, лишь выпив с ними вина. Ящик и залпом. И он впервые в жизни пожалел, что предпочитал ракию{?}[Балканский крепкий алкогольный напиток.] или виски. Его он заказал и сейчас.
— Мадам Ле Пен, я хотел спросить… — Он некоторое время перекатывал виски во рту, от щеки к щеке, а потом тяжело сглотнул. — Слышал, что ваша племянница, ранее состоявшая в вашей партии, решила вернуться в политику. Вот только поддержать на предстоящих выборах она предпочла не вас, а вашего соперника{?}[Племянница Марин Марион Марешаль действительно решила поддержать не свою тётю, а её ультраправого соперника.]. Как вы отреагировали на эту новость?
Марин напряглась. Этот болезненный для неё вопрос с силой ударился об её внутреннее спокойствие, желая подорвать заодно и внешнее.
— Месье премьер-министр… Не стоит лезть мне в душу. Вам там точно не понравится, — как можно небрежнее ответила она. И только закушенная губа выдавала, насколько тяжело ей давалось это показное спокойствие.
— Сожалею, если мой вопрос задел вас. Но это не праздное любопытство. Я ведь тоже давно в политике, и за свою карьеру много раз сталкивался с предательством. Да, не от членов семьи, конечно. Но это всё равно было для меня тяжело. Потому что предавали те, кто когда-то клялся в верности. И это невозможно забыть. — За свою профессиональную деятельность он много раз сталкивался с предательством, со временем начав принимать его как данность. Но это не значило, что он стал ко всему равнодушен. И если перед окружающими ему ещё удавалось выглядеть собранным и уверенным, то себе врать получалось из рук вон плохо. И волком выть хотелось отнюдь не от усталости, а от разочарования. — Есть раны, которые никогда не затягиваются и отдают ноющей болью.
Марин внимательно слушала Андрея и одновременно обдумывала его вопрос. Она уже сбилась со счёта, сколько раз за последнее время слышала его от журналистов. Каждый из них, капля за каплей, переполнял чашу её терпения, которая вот-вот грозила расплескаться во все стороны неконтролируемыми эмоциями. Но многолетняя выдержка всегда одерживала верх, не позволяя женщине поддаться на провокации. Она лишь награждала каждого из журналистов натренированной за долгие годы вежливой улыбкой — вершина мастерства — и просила сменить вопрос. Но, возможно, если она откроет душу, ей станет чуть легче…
— У нас с Марион долгая история. Я ведь воспитывала её в первые годы жизни вместе с сестрой{?}[Об этом рассказывала сама Марин.], многое дала ей. Мы через многое прошли вместе, а сейчас у нас с ней сложные отношения. Нет, я никогда не ждала от неё благодарности. Но и… — Её голос предательски надломился на середине фразы, и всё напускное равнодушие тут же испарилось, не возымев должного эффекта. — Но и такого предательства тоже не ожидала. Это было жестоко. Я никогда этого не забуду.
Марин подняла глаза на Андрея, и поймав на себе его понимающий и сочувствующий взгляд, вновь отвела их в сторону. А Андрей, подперев кулаком подбородок, внимательно — и беззастенчиво — изучал новую знакомую. Ему было интересно её слушать, но видя, насколько тяжела для неё затронутая им тема, предложил её сменить.
Разговор плавно балансировал между кино, спортом и музыкой. Их политические позиции были бесконечно далеки друг от друга, поэтому они очень осторожно огибали связанные с политикой темы. Как оказалось, у них было много общего. Оба в прошлом занимались юриспруденцией, а сейчас посвятили себя политике, оба когда-то были членами Европарламента, у обоих были сложные отношения с представителями СМИ. Но если Марин сдержанно вела себя с раздражающими до зубного скрежета журналистами, то Андрей даже не пытался скрывать тот факт, что на дух их не переносит, мысленно желая четвертовать каждого из них.
Позабыв об опустошающей усталости, они были увлечены беседой и друг другом. Настолько, что не заметили, как закончился снегопад, и с помощью специальной техники были расчищены взлётные полосы. Снежинки вальсировали в воздухе и, переливаясь в солнечных лучах, медленно оседали на землю. Только когда на табло появилась информация о возобновлении полётов, и среди вылетающих рейсов были рейсы Марин и Андрея, они осознали, что пора прощаться.
— В следующем месяце у меня запланирован визит во Францию, так что… — Андрей улыбнулся. — До свидания, мадам Ле Пен!
— Свидания? Вот уж нет! — возмутилась Марин, буравя его взглядом. — До следующей встречи. Это больше похоже на правду.
— Мадам Ле Пен… — тягуче, словно пробуя каждую букву на вкус, протянул он. — Вы невыносимы.
— Если только по выходным, — фыркнула она.
— Сегодня вторник, — напомнил он.
— Хорошо… По выходным и вторникам. — Она старалась дышать спокойно и ровно, но всё равно сбилась с ритма, не в силах сопротивляться улыбке Андрея. И улыбнулась в ответ.
— Постараюсь, чтобы мой визит во Францию выпал на другой день, — со всей серьёзностью произнёс он, чувствуя нарастающую внутри симпатию к этой женщине.
Обоюдное нежелание сейчас расставаться заскребло в горле острыми коготками, и они, снедаемые разочарованием, больше не произнесли ни слова. Лишь соприкоснулись сжатыми в кулак руками, как стало принято здороваться и прощаться в период пандемии.
Марин протянула Андрею визитку со святая святых — своим личным номером телефона — и направилась к стойке регистрации, изо всех сил одёргивая себя в желании обернуться. А Андрей закусил губу, уже предвкушая следующую встречу.
Комментарий к Снежный Брюссель
Если вы ставите работе лайк и уж тем более добавляете её в сборник, то и написать небольшой комментарий, думаю, для вас не составит особого труда.
========== Дождливый Париж ==========
Май выдался аномально дождливым для весны, и аномально тяжёлым для Марин. И очередной тошнотворно обыденный вечер в штаб-квартире партии встречал её списком дел, нуждающимся в проработке, и проливным дождём за окном. Она встречала вечер начатой пачкой сигарет и очередной чашкой кофе.
Её истерзанные долгим напряжением пальцы, сжимающие ручку, выплёскивали на чистый лист все имеющиеся идеи по улучшению деятельности её партии, чтобы спустя время скомкать бумагу и выбросить в урну. И так из раза в раз. Марин несколько раз глубоко вздохнула — напряжённые плечи тяжело приподнимались при каждом вдохе и также тяжело опускались при выдохе. Необходимость взять себя в руки и продолжить работу представлялась ей сейчас чем-то схожим с прохождением самого высокого уровня сложности в компьютерной игре.
Она всегда находила отдушину в политической деятельности, но не сегодня. Душа была в клочья, выпотрошенная поражением на недавно прошедших выборах. А без души работать у неё совершенно не получалось.
