Наверху играли в догонялки вороны. К ним присоединилась еще одна самка ворона, но эта была не черной, а серой. Волк сразу понял, что это значит, и в радостном предвкушении побежал за птицами.

Да! Внизу в задымленной аллее светились небольшие Яркие Звери, Которые Больно Кусаются! Умные птицы нашли стаю бесхвостых, которые пахли воронами.

На то, чтобы привести к этому месту Большого Бесхвостого и сестру по стае, ушло не так уж много времени. Сестра по стае, когда увидела логово бесхвостых, сначала заскулила, а потом побежала, перепрыгивая через все препятствия на своем пути. А вождь воронов, опираясь на палку, похромал навстречу. Она бросилась к нему, он крепко прижал ее к себе.

Волк обрадовался – теперь он мог пойти за своей подругой.

Скоро стая снова соберется вместе.

А потом и Большому Бесхвостому станет легче. Волк в этом не сомневался.

Ренн с факелом в руке нашла дорогу до озера и увидела, как из укрытия Камешка вышла Темная Шерсть. Едва различимая в темноте черная волчица шла к озеру попить воды, за ней, поскуливая при каждом шаге и поджав хвост от страха, шел Камешек.

Это был первый раз, когда молодой волк покинул укрытие, и Ренн замерла, чтобы его не спугнуть.

Дарк стоял на коленях возле озера и, пытаясь приободрить молодого волка, что-то тихо ему говорил.

Ренн почувствовала, что вот-вот чихнет, и зажала нос пальцами. Не помогло. Чих эхом прогремел в пещере. Камешек до смерти перепугался и метнулся обратно в укрытие.

– Прости! – крикнула ему вслед Ренн.

Дарк встал, сжал кулаки и, не отрываясь, смотрел на озеро.

Ренн удивилась – он ведь никогда не злился.

– Ты нужен нам в лагере, – с напором сказала она.

– Скоро приду, – не оборачиваясь, ответил Дарк.

Он достал из-за пазухи молодого ежа с опаленными иголками и поставил возле воды, чтобы тот напился. Потом потер лоб, как будто татуировка, которую ему сделали прошлой осенью, начала беспокоить.

Ренн подумала, что он похож на худого, изнуренного призрака. Но эта мысль ее только разозлила: «Ну и что? Я тоже устала».

Они с Тораком добрались до лагеря пять дней назад, и с тех пор она почти не спала. Выжившие тонкими ручейками просочились в лагерь, и теперь их было больше шести десятков. Многие страдали от ожогов или получили увечья от летающих камней и обломков деревьев, а некоторые были настолько потрясены, что не могли ничего делать, только постоянно тряслись.

И все задавались вопросом: почему больше никто не приходит?

Зимой Горные племена спускаются в Лес следом за благородными оленями. Морские племена уходят в Лес от штормов, которые зимой обрушиваются на побережье. Когда ударила Звезда-Молния, все искали убежища под деревьями.

С общего согласия вождем лагеря выбрали Фин-Кединна. Он был неутомим: улаживал споры, распределял припасы, одним своим видом приободрял упавших духом.

Когда вождь сказал, что пришло время для встречи племен, все воодушевились. Последняя встреча племен проходила до удара Звезды-Молнии.

– Пришли еще выжившие, – сказала Ренн.

– Знаю.

– Дарк, мне нужна твоя помощь…

– Сказал же – скоро приду.

Они зло смотрели друг другу в глаза.

Ренн хотелось закричать: «Мне тоже худо от всего этого! Я беспокоюсь за Фин-Кединна, он себя совсем не щадит! Я уже несколько дней Торака не видела! И я постоянно думаю – вдруг весь Лес исчез?»

При одной только мысли, что Лес мог исчезнуть навсегда, у Ренн перехватило дыхание, а потом ее чуть не вырвало. Лес давал убежище, давал огонь, чтобы согреться, кору, из которой люди плели веревки и сети, давал орехи и ягоды, для еды и исцеления от болезней. Он всегда был с ними, всегда протягивал руку помощи. Как он мог исчезнуть?

– Сюда кто-то идет, – сказал Дарк.

– О нет, – пробормотала Ренн.

К ним подошла женщина из племени Водорослей с какой-то склизкой, воняющей рыбой массой в руках.

– Иди отсюда, – одновременно сказали Ренн с Дарком.

– Это кожа селедки, принесла для волка, – просто, без выражения сказала Халут. – Помогает от ожогов.

– Это мы и без тебя знаем, мы – колдуны, – грубо и даже зло сказала Ренн. – Почему ты припасла селедку, а не отдала ее в общий котел?

– Это только кожа, мы ее сушим, у нее целебная сила. Эту я размочила. Волк здесь?

– Он тебя не подпустит, – сказал Дарк. – Не терпит чужаков.

– Тогда вы это сделайте, – сказала Халут и, сунув кожу селедки Ренн в ладони, повернулась, чтобы уйти. Но, сделав полшага, остановилась и спросила: – У волков правда желтые глаза?

Ренн растерялась:

– Ты никогда не видела волков?

– На нашем острове их не было, – с тоской сказала Халут. Она нахмурилась, и слой из «крови земли» на лице пошел трещинами. – Вы не должны называть его Камешком, волки – священные. – Халут прикоснулась указательным пальцем к передним, острым, как клыки, зубам. – Поэтому мы их обтачиваем.

– Это его имя, не тебе судить, – буркнула Ренн.

Но когда Халут ушла, ей стало худо. Неудивительно, что Водоросли такие ершистые, ведь все племена настроены против них.

– Это все потому, что они выглядят не так, как мы, – сказала Ренн.

– Я тоже странно выгляжу, – хмыкнул Дарк.

Ренн не ответила. Она вдруг поняла, почему Дарк здесь, под землей, и не хочет видеть последних выживших, которые пришли в лагерь. У этих выживших на лбу красовались татуировки – тринадцать красных точек. Такая же татуировка была у Дарка.

– Лебеди, – пробормотала Ренн. – О Дарк, мне так жаль.

Дарк пожал плечами:

– Не важно.

«Конечно важно», – подумала Ренн.

Когда Дарк был маленьким мальчиком, отец отвел его в горы и там оставил. Семь зим Дарк выживал как мог. Ренн не могла даже представить, каково это – встретиться с людьми из племени, которое бросило тебя умирать.

– Как думаешь, кожа селедки волкам помогает? – спросил Дарк, и Ренн по голосу поняла, что он не хочет говорить о своем племени и о том, что его бросили.

– Честно сказать, сомневаюсь. Но это их хоть как-то отвлечет.

После удара Звезды казалось, что Камешек отчаянно хочет снова стать маленьким волчонком и поэтому не выходит из укрытия, где чувствует себя в безопасности. Его мать осипла, оплакивая мертвых волчат, и, когда нашелся Камешек, забота о нем придала смысл ее, казалось бы, рухнувшей жизни. Она наловчилась избегать ненужных стычек с собаками людей и приносила Камешку любую еду, которую могла найти на окружавших пещеры холмах.

Теперь, когда Темная Шерсть воссоединилась с Камешком, в его пещере стало совсем тесно. Ренн протиснулась внутрь, а Дарк с факелом в руке сидел на корточках у входа. Пока Ренн обматывала рыбьей шкурой лапы Камешка, волки следили за каждым ее движением. Закончив, она не могла не улыбнуться – Камешек уже вылизывал перевязанную переднюю лапу, а его мать вылизывала задние.

– Да уж, теперь видно, что Халут ничего не знает о волках, – сказала Ренн и с любовью почесала бок волчицы, а та от удовольствия завиляла хвостом. – Но я все равно думаю, что это может помочь…

Она осеклась.

– Что там такое? – насторожился Дарк.

– Отодвинься, я вылезаю. Нашла кое-что у нее в шерсти.

В это время какой-то мальчишка закричал у входа в пещеру:

– Разведчики вернулись! Встреча племен сейчас начнется!

Ренн с Тораком пропустили крики мимо ушей, они смотрели на то, что лежало на ладони у Ренн.

Маленькая еловая веточка… Иголки свежие, ярко-зеленые.

Ренн перехватила Фин-Кединна, когда он выходил из убежища Воронов на встречу племен.

Фин-Кединн повертел еловую веточку между пальцами и, вернув ее Ренн, вполголоса сказал:

– Никому не говори.

– Но ведь… – изумилась Ренн.

– Ты думаешь одно, а это может значить совсем другое. Веточка могла застрять в шерсти еще до падения Звезды.