Идиллия русско-австрийского союза кончилась в ночь на 25 ноября 1741 года. Гренадёры шедшие впереди возка с царевной Елизаветой были щедро вознаграждены деньгами из кармана французского посла в Петербурге, Жоашена Жака Тротти маркиза де Ла-Шетарди. Брауншвейгское семейство сначала было отправлено в направлении границы, но позже было заточено в Холмогорах. Канцлер Остерман, отец русско-австрийского союза отправился в сибирскую ссылку. Австрийское влияние на Неве стремительно сменилось на французское. Практические все друзья и советники новой императрицы – Иоганн Лесток, Михаил Илларионович Воронцов, Ла-Шетарди, начальник тайной канцелярии Андрей Иванович Ушаков, многие придворные дамы, принадлежали к профранцузской партии. Заодно с ними действовали сторонники молодого прусского короля Фридрих II, союзника Франции. Их активная деятельность принесла плоды. Русская армия не сдвинулась с места на всём протяжении всей первой Силезской войны когда французские и прусские войска буквально рвали на куски империю Габсбургов. Правда уже в самом начале врагами Австрии в Петербурге была совершена серьёзная ошибка. Новый вице-канцлер, Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, получивший свой пост по рекомендации Лестока, оказался врагом сближения с Францией и Пруссией и сторонником Англо-Австрийской ориентации.

Дальнейшая история политики Елизаветинской России представляет собой из себя борьбу двух партий. В одну из них входили сторонники союза с Австрией и Англией, а следовательно сторонники Алексея Бестужева, а в другую группировку входили приверженцы франко-прусской линии, и враги вице-канцлера. В конфликт были вовлечены послы почти всех европейских государств при петербургском дворе, личные мотивы переплелись с политическими взглядами, активно использовался подкуп.

Наиболее критическим для Бестужева и русско-австрийских отношений (эти понятия в то время неразрывны) стал 1743 год, ознаменовавшийся «делом Лопухиных» и «делом Ботта».

«Дело Лопухиных» началось с доноса в Тайную канцелярию поручика Лейб-гвардии конного полка Биргера. Этот бравый офицер был приставлен к бывшей фрейлине двора Анны Ивановны Наталье Фёдоровне Лопухиной, сосланной в провинцию. Честолюбивый Биргер неоднократно слышавший от ссыльной жалобы на существующие порядки и на саму императрицу лично, проявил незаурядные способности в розыске и скоро установил, что в аристократических кругах ведутся нелицеприятные для правящей монархини разговоры. Представители старых боярских фамилий ставили в вину Елизаветы её сомнительное происхождение, её методы правления, личную жизнь, но что хуже всего – выражали симпатию к свергнутому Брауншвейгскому семейству. Несложно представить, как отреагировала Елизавета на этот донос. Последовали аресты, пытки и жестокие публичные наказания. Расследование показало, что в деле была замешана и жена брата вице-канцлера Бестужева, происходящая из рода Лопухиных. Враги канцлера торжествовали, но несмотря на их ожидания Бестужев проявив себя изворотливым царедворцем и сохранил свой пост. Не пострадал и его старший брат и политический союзник, Михаил Петрович Бестужев-Рюмин, вовремя отрекшийся от своей сосланной в Сибирь жены Анастасии Ягужинской.

Однако допросы открыли ещё одну важную подробность. В салонах, где велись враждебные Елизавете беседы, присутствовал и посол Марии-Терезии маркиз Антонио Ботта-Адорно! Дело стало принимать форму международного заговора. Можно только представить какой ужас внушало это императрице. Ведь кто лучше неё знал, как за деньги иностранной державы в одну ночь можно изменить судьбу династии? Елизавета не питала иллюзий по поводу отношения к ней венского двора. Ботта вполне мог сыграть в заговоре против Елизаветы ту же роль, какую маркиз де Ла Шетарди сыграл в заговоре Елизаветы против Браунгшвейского семейства. Императрица в ультимативной форме потребовала у венгерской королевы арестовать Ботта (возвращавшегося домой через Пруссию) и расследовать его поведение. Мария-Терезия не отреагировала на грубое требование. Более того, она выразила желание повысить Ботта в чине по армии. В ответ на этот шаг Елизавета пообещала, что если Ботта не будет наказан, то его изображение будет повешено на виселице (что означало условную смертную казнь). Такой шаг по отношению к действующему в стране дипломату должен был привести к неслыханному скандалу, ведь посол, представлял саму особу правящего монарха! Дипломатические отношения России и Австрии в тот период были на грани разрыва.

Австрийцам потребовалось немало усилий что бы переломить ситуацию. Сама Мария-Терезия написала Елизавете несколько тёплых личных писем, что, безусловно, польстило незаконнорожденной дочери прачки. Из Вены в Петербург посылаются столь любимые Елизаветой драгоценные безделушки. Маркиз Ботта по возвращению на родину был заточён в замке Гретц. На его место из Берлина срочно направляется граф Филипп Йосиф Розенберг, бывший посол в Пруссии. Этот дипломат осторожно и тактично начал восстанавливать дипломатические отношения, а так же поддерживать пошатнувшиеся позиции проавстрийской партии при дворе. Лишь после этих дипломатических демаршей отношения между Веной и Петербургом стали постепенно улучшаться. Этому способствовали и усилия Алексея Бестужева и растущая неприязнь Елизаветы к королю-безбожнику Фридриху II. 1744 год стал переломным в войне придворных группировок. Бестужев проявил себя незаурядным мастером интриги. Компрометирующего материала против двух наиболее видных врагов Бестужева – лейб-медика Лестока и французского посла де Ла Шетарди хватило на то, что первый из них после пыток был сослан в Великий Устюг (в Заполярье), а второй был выдворен из России. Остальные сторонники франко-прусской ориентации оказались полностью деморализованы. Бестужев стал канцлером. Начался период его десятилетнего господства в русской внешней политике. В 1746 году Алексей Бестужев и новый австрийский посол Иоганн Франц фон Претлак подписывают новый союзный договор между Российской и Габсбургской империями. Основные пункты этого документа повторяли положения русско-австрийского союза 1726 года. Стороны обязались оказывать друг другу помощь в случае военного конфликта. Одновременно в 1746-1747 годах были заключены и так называемые «Субсидные конвенции» между Россией и Англией. Согласно этим конвенциям Россия за английские финансовые субсидии обязывалась выставить экспедиционный корпус для защиты материкового владения английского короля – Ганновера от французов. Таким образом, в Европе оформились два блока, существование которых продлилось до «дипломатической революции» 1756 года. Австрия, Россия и Англия выступали против Пруссии и Франции. Вскоре представилась возможность испытать новые договора в действии. Весной 1748 года сорокатысячный русский экспедиционный корпус под командованием князя Василия Аникитича Репнина выступил к Рейну, что бы преградить путь французской армии угрожавший как австрийцам, так и Ганноверу. Этот военный демарш повлиял на ход шедших в Аахене мирных переговоров, и договаривавшиеся стороны поспешили, заключить мирный договор положивший конец войнам за австрийское наследство. Подписание мирного договора сопровождалось рядом оскорбительных для чести Российской империи инцидентов. Франция разорвала с Россией дипломатические отношения, а представитель этой страны на ахненском конгрессе, граф Сен-Северин в ответ на предложение привлечь к переговорам и Россию, отозвался в том духе, что если привлечь переговорам ещё и наёмные державы, то конгресс затянется до бесконечности. Самым оскорбительным для Елизаветы и её канцлера было то, что их союзники спешившие заключить мир согласились с предложением французского посла и так не отстояли право России на участие в переговоров. (17)

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.