— А то. Мы уши развесили, а они нас за поворотом тормознут, дадут по балде и самих в Сукино болото загрузят. Что у них, без нас с тобой мало ментов на сворке бегает? Зимина кто грохнул?

— Как кто? — опешил Кряч. — Фраер из Москвы.

— А кто он такой? Откуда взялся? Я с ним несколько раз встречался, — гигант непроизвольно прикрыл руками мошонку. — Как Папа кого-то мочит, так этот поблизости. А как он из камеры ушел?

— Его Зимин выпустил, — напомнил Кряч.

- Ага, а он его за это завалил?

Красномырдин демонстрировал железную логику, которой от него никак нельзя было ожидать. Крюков с интересом ждал, куда же тот в итоге вывернет.

— Тогда за что Зимина завалили? — растерялся Кряч. — Он же с Папой никаких дел не имел, на карман не брал.

— Зато знал много, — выпалил Красномырдин. — А мы с тобой знаем еще больше. Папа концы зачищает. Не сегодня-завтра и до нас доберется. А бабками и марафетом нам глаза отводит. И то, может, назад отберет.

Крюков уже не слушал. Он ломился напрямик через рощу к ближайшему повороту. Место для своей засады он выбрал очень подходящее, в заросшей кустами лощине. Деревья и склоны закрывали ее от посторонних глаз и должны были приглушить звук выстрела. Впрочем, шум строительных работ в особняке наверняка заглушил бы его.

Когда милицейский "бобик" на малой скорости вывернул из-за деревьев, Крюков достал "наган" с глушителем и прострелил ему колесо. Машина вильнула в сторону и замерла.

— Что там? — послышался голос Кряча.

— Кажись прокол, — отозвался бас Красномырдина. — Вылезь, погляди!

Ругаясь под нос, квадратный сержант выбрался из машины. Крюков ткнул его в затылок дулом "нагана".

— Не рыпайся, мусор, а то в Сукином болоте ночевать будешь.

Кряч замер. Другой рукой опер направил "пернач" на сидевшего за рулем Красномырдина.

— А ты, орясина, погаси фары, зажги свет внутри салона и положи руки на баранку. Вот так. Хочу вас огорчить, ребята. У нас небольшая накладочка вышла, перерасход. Так что то, что вам Жора передал, надо бы вернуть. Быстро!

— А я что говорил! — захныкал громадный Красномырдин.

Кряч оказался храбрее. Но не умнее.

— Да пошел ты, козел! — он рванулся в сторону, одновременно выхватывая пистолет из кобуры.

Пуля из "нагана" вошла ему между лопаток, аккурат в позвоночник. Заплетаясь ногами, квадратный сержант рухнул в кусты. Красномырдин вдруг взвизгнул и ударил по педали газа. "Бобик" рванулся вперед, рыскнул вбок и с треском ломая мелкую поросль съехал по склону метров на пять.

Крюков усмехнулся, убрал оружие и направился к перелеску, в котором оставил свою "рябуху".

На следующий день город Вяземск превратился в бурлящий котел. Милиция вдруг занялась своими прямыми обязанностями — наведением порядка в городе. При малейшей попытке не то, что сопротивления, а просто непонимания братков, которые считали себя в городе полными хозяевами, лупили дубинками, укладывали носом в лужу, пачками доставляли в отделение, где опять-таки щедро угощали дубиналом по конвейерному принципу. Пару раз дело едва не дошло до стрельбы.

Под горячую руку перепало и мэрскому сынку, толстяку Артуру. Пока разобрались, что к чему, ему успели отвесить изрядную порцию армированной резины. Больше всех был поражен сам Папа. Он попытался дозвониться до Афиногенова, но ничего не получалось.

Оправившись от первого шока, Папа принял ответные меры. Его люди перестали околачиваться в людных местах. Вместо этого они устраивали рейды на редкие независимые от Папы торговые и производственные точки. И в первую очередь на объекты Олега Петрова.

В шашлычную возле рынка братва ворвалась в первую очередь. Качки на входе и внутри заведения даже не попытались оказать сопротивление. Сдались без боя. Правда, администратор осмелился робко напомнить.

— Вы знаете, кому принадлежит наше заведение? Олег Иванович будет недоволен.

Вышедший вперед братвы Жора переглянулся с Ибрагимом.

— Олега Иваныча своего ты больше не увидишь. Отныне ты хозяин, а мы твоя крыша. Возражения имеются? Нет? Тогда ты нам кофейку налей, мы у тебя тут долго сидеть будем! Ха-ха!

И Жора потянулся за бутылкой самого дорогого коньяка. Громовое ржание братков было ему ответом.

Между тем слухи о том, что в городе появился специалист по зачистке дошли и до Папы. Сравнение чистильщика с загадочным "ковбоем" напрашивалось само собой. Была лишь одна непонятка. Папа лучше всех знал, что никакого чистильщика он в Вяземск не приглашал. Но тогда кто и зачем его вызвал? Это пугало криминального авторитета, хотя он не признался бы в этом даже себе самому.

С утра Папа находился в самом дурном расположении духа. Происходящие в городе события нравились ему все меньше и меньше. Передел рынка наркоторговли, участившиеся разборки с партнерами, проблема с Петролом и его дочкой и непонятно откуда взявшийся "ковбой" — чистильщик. Но и этого мало. Надо же было влезть в чужое дерьмо — вмешаться в распрю цыганского барона со "сладкой парочкой".

Час назад соска-секретарша "со знанием компьютера, интим не предлагать" — принесла полученную по электронной почте маляву от барона. Чувствовалось, что и у барона был свой специалист по компьютерам, умеющий складно выражать свои мысли.

Бумага была составлена в откровенных выражениях. Папе объяснили. Что это потому, что доказать авторство послания невозможно. Барон откровенно угрожал.

"Я не угрожаю, — говорилось в письме, — но ты повел себя неправильно. Ты не оказал уважения моему брату и этим унизил меня. Я готов забыть об этом при одном условии. Убийцы моего брата должны быть примерно наказаны. Пусть все увидят, что бывает с теми, кто поднимет руку на барона или его родственника. Их следует наказать так, чтобы даже мне стало страшно. Предоставившему убедительные доказательства (видеозапись) полагается премия — по десять тысяч долларов США за каждую голову.

Вот еще геморрой для Папы. И что теперь с ними делать? Убить или отдать — западло. Так и авторитет потеряешь. Ведь Яшка и Кармен находятся под его покровительством. А не отдать стремно, только войны с бароном ему сейчас не хватает. Спулить бы их куда-нибудь.

От безрадостных размышлений Папу оторвал сигнал местной связи. Дежуривший на воротах охранник доложил, что к Папе пожаловал сам мэр. Только его сейчас не хватало!

Папа распорядился подать коньяк, лимоны и икру. Когда Горкин вошел в парадный зал, где Папа принимал самых уважаемых гостей, хозяин встретил его самой радушной улыбкой.

Но мэр не был расположен к условностям этикета и тут же набросился на Папу.

— Что происходит? Недавно я узнал, что Артура избил на заправке какой-то проходимец. Теперь его чуть не измордовали в застенках нашего "гестапо". И все говорят, что виноват во всем ты.

Папа сделал удивленное лицо.

— Ты считаешь, что я дурак?

— Я считаю, что ты стал слишком жадным! — отрезал Горкин. — А это иногда хуже, чем глупость.

Папа страшно обиделся, но не подал виду.

— Разве я мало тебе плачу? — спросил он.

Мэр немного смутился.

— Дело не в этом. Просто все кругом с ума посходили. Твердят, что ты хочешь подгрести под себя весь город.

— Под нас, — поправил Папа. — До сих пор мы с тобой были в одной лодке. Говори прямо, чего ты боишься?

— Войны, крови. Я не потерплю в городе киллеров. Я слышал, что у нас появился какой-то спец по мокрым делам. И что ты имеешь к нему самое прямое отношение.

— Я? — Папа чуть не задохнулся от возмущения. — Я тебе чем хочешь поклянусь, что никакого мокродела не вызывал. Наоборот, он уже перещелкал кучу моих парней. А если хочешь знать мое мнение, то я думаю, что это наш главный мусорок вызвал из Москвы киллера из какой-нибудь "Белой стрелы". Он хочет разобраться со мной чужими руками. А кем он потом займется? Может быть тобой?