— Что?
— Работать, — повторил Вернон. — Пети же сказала, у нас нет таких денег. Свободных денег. Дети нынче обходятся дорого. Всё, что могли, мы вложили в Дадли, в этот дом и в «Граннингс».
— Вы оба серьёзно? — сестра смотрела на них как будто с искренним недоумением. — Когда мне, по-вашему, работать? Думаете, в суд не нужно будет ходить? А если Поттеры узнают, мне ничего от них не видать! Тут же объявят, что я устроилась у маглов и ни в чём не нуждаюсь.
— Не понимаю, как это связано.
— И почему у вас нет свободных денег? Куда делось наследство родителей? Что ты с ним сделала, Пет? Я сказала тогда, что мне деньги не нужны, но мама с папой из завещания меня не вычёркивали. Так что ты обязана отдать мою часть, она как раз сейчас пригодится.
Рассуждения сестры фонили такой неприкрытой уверенностью, сильной и подавляющей, что не будь Петунья готова к разговору, то усовестилась бы, замолчала и под влиянием вины немедленно выложила требуемое. Поразительная бесцеремонность! И наглость, и эгоизм. Петунье не жалко было денег. Когда погибли родители, она пыталась найти Лили и отдать причитающееся ей по наследству, но та не соизволила появиться даже на похоронах, а тут вспомнила и потребовала.
— Вот здорово! — выдохнул, опасно сощурившись, Вернон, и Петунья поблагодарила Бога за то, что Марна сегодня опять сидела дома и согласилась посидеть с Дадликом.
В переглядках мужа и сестры чувствовалась подступающая гроза. Как же это мерзко! Хотелось, конечно, избежать скандала, Петунья не переносила ссор, особенно с Лили, но после сказанного точка невозврата уже была пройдена.
— Вот это здорово! В банкирах тебе бы цены не было, дорогая родственница. Прямо так — выдайте деньги, и всё. Сейчас пойду и запущу печатный станок в чулане. А чем же ты думала, когда гордо от наследства отказывалась?
Та задрала нос и отрезала:
— Вас это не касается. Так что, Пет? Я за сына сражаюсь с этими чистокровными уродами, а ты… вы все… — Лили внезапно всхлипнула и принялась тереть глаза. — Вы совсем не хотите мне помочь! Вы только рады будете, если я никогда не увижу Гарри!
Очередной неприятный сюрприз. Петунья и забыла со временем, как легко Лили переключалась и вместо радости начинала плакать, если думала, что это ей выгоднее. В детстве такой способности сестры можно было только позавидовать: все взрослые, что родители, что учителя, неизменно поддавались на слезливые манипуляции, и Лили добивалась, чего хотела. Но глядя на неё, выросшую, однако не повзрослевшую, Петунья испытывала брезгливость и разочарование.
— Чтобы не потерять Гарри, нужно было думать головой, — наконец сказала она. — Никто не гнал тебя замуж сразу после школы. А если так хотелось под венец, могла бы и обезопасить себя, тот же брачный контракт составить, например.
Показательно плакавшая Лили сверкнула на неё глазами.
— Брачный контракт! Ты ничего не знаешь, что принято у волшебников, ты магла!
— Ошибаешься. Во-первых, я сквиб. Не скажу, что этим хочется гордиться, учитывая наше с тобой родство.
Сестрица смешно вытаращила глаза и рассмеялась. Ясно, решила, что Петунья, некогда имевшая глупость открыто позавидовать её магическому дару, просто лжёт.
— А во-вторых, мы всё знаем. Про твой скоропалительный брак, про то, какой женой и матерью ты была, как не давала проводить ритуалы над сыном, без которых он чуть не умер.
Полное презрения и недоверия лицо Лили бледнело с каждым новым словом, что она слышала, но в глазах, напротив, всё ярче разгорался гнев. Ни осознания, ни попытки задуматься, одна злость. Как же горько осознавать, что всё это от родного человека, которого Петунья знала с детства. Хотя… положа руку на сердце, родными для неё давно стали Дадли и Вернон, а ещё и Северус с Медеей. Избалованная и считавшая, что ей все обязаны, Лили никак не могла быть ровней им.
— И? Что сквиб, что магла, ты всё равно ниже плинтуса для волшебников.
— Полегче, красавица, — осадил её Вернон, — не то вылетишь отсюда быстрее, чем достанешь палочку из рукава. Слов не понимаешь, что ли? Мы всё знаем, всё. Как у тебя ребёнок чуть не умер, как ты на Поттеров в суд подала, хотя по совести это тебя засудить нужно. Чуть собственного сына не уморила!
— В каком мире ты живёшь, Лили? В сказке? Ты думала, мы примем твои слова на веру и безрассудно кинемся помогать? Не стыдно было обманывать? Ты ведь… ты ведь… — Петунье, несмотря на всю решимость, физически трудно было произнести это, — даже не раскаиваешься. И не за сына ты борешься, а я не знаю, за что!
— Я поняла! — практически завыла Лили, размазывая слёзы. — Поняла! Вы меня ненавидите! Потому что я ведьма, а вы нет! Ты всегда мне завидовала, Петунья, решила отыграться, да? По самому больному ударить? Сколько Поттеры вам заплатили?!
Чудом Петунье удалось остановить мужа. Вернон был страшен и одной пощёчиной бы не ограничился. Испугавшись чуть ли не до судорог, Петунья намертво вцепилась в его руку и вынудила остаться на софе.
— Я уйду! Сама уйду! — сестра вскочила на ноги. — Жди вызова в суд, Петунья, я тебе этого не забуду. И за Гарри не волнуйтесь, найдутся добрые люди мне помочь. Я вообще искала Снейпа, чтоб вы знали! Но не думала, что родная сестра меня продаст!
Ох, да, куда же без Северуса? Лили была отвратительна в своём мнении, что друзья детства, родственники и приятели обязаны беспрекословно ей помогать. Раз не вышло с сестрой, надо срочно обратиться к тому, кто когда-то был влюблён в её по уши. Неважно, что у этого человека давно уже своя жизнь, а добра от Лили он видел ещё меньше, чем Петунья. И как Лили не стыдно лицемерить? Она же сама проболталась, что Северус вступил в ряды того злого мага… как это… Пожирателем смерти. Говорить о нём не хотела особо — противно было, — а тут засобиралась к нему за помощью. Какое счастье, что Петунья ненароком подтолкнула Северуса к верному пути в жизни. Он мог бы стать очередной жертвой Лили.
— У Северуса тоже денег попросишь? — не удержалась она от ехидства. Слишком уж дорог за прошедшие годы стал Петунье этот вредный, но верный парень. — А отдавать планируешь? Или нет, он ведь тёмный маг! Поддерживал вашего главного злодея. Так его можно и бросить, получив своё, да? Только ты же кричала, что тёмная магия — зло, или ради денег и с врагами объединиться готова?
Судя по гримасе Лили, Петунья попала в самую точку. Глупо было бы не угадать. Своего приятеля Лили никогда по-настоящему не ценила.
— Тебя забыла спросить, дорогая сестрёнка.
Нахлынувшая усталость подмяла Петунью под себя. Она понимала, будет тяжело, но разговор по своей гадливости превзошёл самые худшие её опасения. Лили не слышала и не хотела слышать, не собиралась отступать от намеченного плана и постоянно изворачивалась, не замечая, что этим лишь унижала себя ещё больше.
— Снейп будет счастлив уже от того, что я его попрошу. — По-видимому, Лили очень этим гордилась. — Ему много и не надо. Он мне точно не откажет, как некоторые!
Вернон громогласно рассмеялся.
— Сев-то? Ещё как откажет. И жена его будет против. Погоди, Пети, не дёргай меня. Мы достаточно выслушали эту мадам, пора ей и нас послушать. А то уже оскорбления закончились, на Снейпа переметнулась.
— Очень смешно, — фыркнула та. — Жена? У Нюн… у Снейпа? Если вы хотели меня задеть, то не получилось. Снейп по мне с детства слюни пускал. Какая у него может быть жена?
Под её неприятное, недоверчивое хихиканье Вернон поднялся и подошёл к секретеру. Туда Петунья спрятала кое-какие свидетельства их знакомства с волшебным миром. Понятно, что супруг сейчас продемонстрирует Лили.
— Законная. По девичьей фамилии — ди Адамо, из рода тех отравителей, что Акву Тофану придумали. Этому, я надеюсь, в Хогвартсе учат? А то даже я, магл, наслышан о качестве волшебного образования.
Маска самоуверенности и превосходства на лице Лили дала трещину, стоило ей взять в руки фотографию, которую достал Вернон. Прежде этот снимок стоял на каминной полке, Петунья частенько поглядывала на него и вспоминала знойную Италию, приятных местных (и не скажешь ведь, что волшебники) и вообще то, как изменилась жизнь её семьи. А она изменила жизнь Северуса. Потому что вряд ли бы здесь, в Англии, он добился бы тех известности, статуса и состояния, что имел сейчас. Это понимали даже они, далёкие от магического мира Дурсли. Ну а Лили — она совершенно не пара Северусу. Петунья вновь сопоставила сестру с Медеей. Та, жгучая брюнетка со жгучим же итальянским нравом, не менее страстно любила Северуса и зелья. Вместе они представляли собой счастливый семейный и рабочий тандем. Лили проигрывала по всем пунктам. Похвастаться она могла разве что статусом первой любви, но Северус уже давно избавился от этой привязанности и своих иллюзий.
