Она глянула за стекло и вернулась на шкаф. Вспушила перья и принялась ждать. Волшебник сказал, что там, где сейчас её хозяин, небезопасно и что Хедвиг не поможет ему, а наоборот, подведёт. Проиграв уже один бой, она не посмеет вновь подвергнуть своего мальчика опасности. Хедвиг терпеливая. Она дождётся, когда к нему можно будет вернуться. Тёмному магу Хедвиг ещё не до конца верила, но верила своим ощущениям, а они говорили, что тот не врал.
Волшебник пришёл только к следующему вечеру. От страшных порезов на его лице и руках не осталось ни следа. Двигался маг странно, будто любое движение причиняло ему боль, но всё же переставил кресло, взмахом палочки убрал пятна крови и осколки разбитого стекла. Хедвиг пришлось угукнуть, чтобы обратить на себя его внимание.
— А. Ты ещё здесь. — В голосе мага не было ни удивления, ни облегчения. Словно после вчерашнего боя или ещё по какой-то причине ему стало всё равно.
Однако через минуту в комнате появился домовик с блюдечком, полным свежего мелко нарезанного мяса. Маг забрал еду — боязливое существо тут же испарилось, — медленно дохромал до шкафа и поставил на него блюдце. Отошёл. Хедвиг, поборов голодный инстинкт, толкавший её к умопомрачительно пахнувшему угощению, настороженно сощурила глаза, бочком подобралась ближе и снова угукнула.
— Жив твой хозяин, — сказал тот, — надеюсь, что здоров. А нам за его очередную выходку пришлось получить, как видишь. Ешь давай. Ты должна быть в форме, когда понадобишься мальчишке.
Дни потекли дальше. Маг снова навёл защитные чары на своё жилище, но Хедвиг уже и не думала сбегать, хотя ей, восстановившей полную силу, человеческие заклинания были на пару взмахов крыльями. Она хотела расплатиться за его лечение, но мышей в комнатах не водилось, а в подземелья, которыми пропах маг, ей хода не было. Пришлось перестать запугивать домовиков, тем более что они стали появляться в этих комнатах куда чаще волшебника, принося еду и убирая, но это же была такая малость.
Постепенно она разузнала, что комнаты принадлежали тому, кто правил в Хогвартсе. Значит, заправлял в школе её тёмный маг, но здесь он не жил, а почему — ответ подсказал сам Хогвартс. Его магия пропиталась болью и страданиями, несправедливостью и гневом. Приходившие домовики шептались между собой о страшных Пожирателях смерти, которые жестоко наказывали детей и угрожали найти и убить тех, кто поддерживал её хозяина. Тёмный маг позволял всё это Пожирателям, потому что сам был из их числа. Но при том, Хедвиг видела, прятал её и заботился. Про хозяина волшебник практически ничего не говорил, иногда кратко передавал неточные слухи, но переживал за её мальчика совершенно искренне. А ещё он устал.
Хедвиг не сразу заметила. Волшебник приходил всё реже, а если и заглядывал, то был измождён, в скверном настроении и после жесточайших пыток, отчего еле мог передвигаться. Он садился в кресло и, ничего не замечая, смотрел в огонь камина, мучительно думал о чём-то своём. Хедвиг поняла: эти комнаты — его тайное гнездо, где маг спасался и позволял себе немного отдохнуть. Хотя вряд ли получалось. Магия волшебника тянула безысходностью и обречённостью, злостью, которая не находила выхода, чувством бессилия и страхом что-то не сделать, не успеть. К нему не прилетали другие птицы, никто не писал. Темный маг был почти как её хозяин, только у хозяина появились верные друзья, а этот волшебник оказался не нужен никому. Он жил тем, что всё ждал чего-то или кого-то. Хедвиг всё думала — уж не её хозяина ли?
Домовые эльфы, видимо, не считали сову сколько бы то ни было подходящим слушателем, и так она подслушала, что маг весь наизнанку выворачивался: и Пожирателям поддакивал, чтобы детей не трогали, и детям тайно помогал против Пожирателей, а в ответ получал только ненависть, оскорбления и проклятия в спину. Да и домовики тоже боялись сурового мага до дрожи. Неудивительно, что он был мрачен и нелюдим. Удивительно, что при этом он в глубине души оставался человеком. Хедвиг было жаль мага. Волшебник такого не заслуживал, как не заслуживал и её хозяин того же пугающего одиночества в стылом и холодном доме, где его никто не любил. Однако, если хозяина Хедвиг спасла просто одним своим существованием, то тёмному магу требовалось нечто иное. Но требовалось. Мир был жесток к нему и несправедлив. Его магия ощущалась молодой, только глазами Хедвиг видела старого, глубоко уставшего от жизни и непонятно за что державшегося человека. Она должна была помочь волшебнику и совсем не потому, что он спас её и столько выручал её мальчика. Она же колдовская птица, самой магией наречённая символом волшебства и сказки, призванная дарить надежду и мечту, лечить души. Она лишь обликом походила на самых пернатых почтальонов и то нарочно, чтобы не оказаться во власти по-настоящему злого и жестокого человека, а достаться тому, кто искренне нуждался в помощи. Только её братьям и сёстрам выпадала судьба облагодетельствовать лишь одного мага или колдунью, а Хедвиг чувствовала, что обязана защитить двоих. И она защитит.
К очередному приходу волшебника Хедвиг подобрала самые вкусные и красивые кусочки из своего обеда. Как угадала — тот был особенно хмур и подавлен: чёрную глухую мантию скинул у порога, в кресле сгорбился, закрыв руками лицо, и так сидел у холодного камина. Хедвиг перепорхнула на столик к нему поближе, любовно разложила угощение и ухнула, но маг и то не сразу поднял голову. Опомнился, когда Хедвиг боднула его в плечо.
— Это что? Ты меня угощаешь, что ли?
Она согласно угукнула. Волшебник сначала оторопел, не удержав лицо, а потом усмехнулся. Не зло — грустно.
— Ну спасибо. Только я, пожалуй, уступлю всё это богатство тебе.
Хедвиг кивнула. Пускай маг к мясу не притронулся, но её дар был принят. А большего и не требовалось, чтобы зародить слабенькую пока ещё связь между ними.
Почувствовал что-то тёмный волшебник или нет, но он стал приходить чаще, как будто чуточку смягчился, и иногда даже разговаривал с Хедвиг. Но больше ни разу он не произнёс вслух, что волнуется за её мальчика, и о себе тоже ничего не рассказывал.
Однажды он ввалился в комнаты поздно ночью, когда все в Хогвартсе тревожно спали. Кое-как добрался до кресла и упал в него, даже не озаботившись снять одежду, на которой торопливо таял снег. Хедвиг удивлённо рассматривала своего мага, крутя головой. Не поверила, почувствовав среди его собственной магии вкрапление…
— Вот и всё, — тяжело проговорил волшебник. Его измученное лицо впервые за то время, что Хедвиг жила тут, просветлело. — Теперь, с мечом, искупавшимся в яде василиска, твоему хозяину хватит сил уничтожить хоркрукс. Остаётся только уповать на Мерлина, что Тёмный лорд не почувствует это сразу. Хотя мне уже всё равно, лишь бы мальчишка… — Он оборвал себя, трудно и глубоко вздохнул. — Лети, сова. Теперь можно. Разыщи Поттера, держись рядом, приглядывай, я больше не сумею отсюда.
Встрепенувшись, Хедвиг перелетела на стол и взволнованно заухала. В самом деле? Она скоро увидит хозяина?
— О, не делай такие глаза, как Лонгботтом на контрольной. Можно подумать, ты не догадалась, на чьей я стороне. Ты же больше не пыталась выпотрошить меня как полевую мышку.
Она вскрикнула и распушилась, возмутившись напоминанием о том случае. Маг тогда получил за дело. Хедвиг же не знала, что он печётся об её мальчике пуще собственной жизни, волшебник держал всё в себе.
— Хватит, — он спрятал скупую улыбку так быстро, будто не имел на неё права. — Лети. Мальчишке будет нужна любая поддержка. Только одно условие, сова — не позволь Поттеру умереть. Иначе я достану тебя хоть с того света, выпотрошу и заспиртую, поняла?
Хедвиг повернула голову набок, разглядывая смешного мага. Он смел думать — после того, что было! — что она позволит кому-либо причинить её мальчику вред. Взрослый волшебник — и так глуп. И, видимо, совсем загнан в угол, раз передать эту просьбу он не может никому, кроме неё.
До последнего Хедвиг не верила, что можно наконец пускаться в путь. Осознала, только когда тёмный маг распахнул окно. Небо снаружи дышало злым морозом, а когда Хедвиг ранили, стояла ещё середина лета. Она поёжилась и неуверенно переступила на месте, затрепетав от волнения. Столько дней Хедвиг не видела хозяина, довольствовалась тем, что чувствовала его магию, мечтала вернуться, и вот он — долгожданный момент свободы. Определить, куда сейчас лететь, оказалось легко. Да что там, даже накрой землю ужаснейший непроглядный буран, Хедвиг всё равно разыскала бы своего мальчика! Хотела обрадовать его как можно скорее, но… она обернулась, посмотрела на волшебника и впервые за всё время, проведённое взаперти, отчётливо поняла, что не желает бросать его. Конечно, Хедвиг улетит, не посмеет оставить своего хозяина, но сделает это с нелёгким сердцем.
