Переломало. Между ребер треснуло.

От ее слов. От ее признания.

Но..что-то внутри мешало…

Он кинул взгляд на правое предплечье. Жгучая боль тянула алой линией.

«Мерлин и Моргана..только не сейчас»

Тео дал себе волю. На смелость и решимость. На шанс. Ей и себе.

Нотт обрел былую уверенность в своих решениях именно в этот момент. Вспомнил то, каким он был и может быть. Двинулся в кровати, перемещаясь к краю, чтобы подойти к Гермионе. Острые лезвия, наставленные на него и шествующие следом, совсем не пугали. Девушка нахмурила брови, с сомнением наблюдая за его приближающейся фигурой. Он врезался в пылающий яд, что блестел надвигающейся опасностью. Под ложечкой засосало, но он двинулся дальше, прекрасно осознавая — она не дает ножам воли на кровавую команду.

Гермиона нетерпеливо вскочила, снова пуская к лицу равнодушность. Они так и стояли на расстоянии вытянутой руки. Глаза в глаза. А когда Тео повернул кисть, открывая внутреннюю сторону предплечья. Девушка обратила внимание на его сигнальный кивок и потянулась глазами. Увидев извивающуюся красную нить. Сомнение тут же затесалось под ее веками, тогда, как крупицы ясности стали потихоньку собираться воедино.

Теодор постарался вспомнить все, что знал об искусстве ведения ближнего боя, но, увы, познания в этой области были столь же малы, как и предрасположенности к честной беседе. В общей сложности — почти нулевыми. Собрав всю свою храбрость, а может и тупость, он ринулся вниз, пытаясь протиснуться под клинками. Кувырок, другой. Прокатился по полу. Но, как и ожидалось, они следовали за каждым его движением. Пара-тройка из них ощутимо задели его со спины, оставляя легкие порезы.

Снова испробовав провальную попытку, он все-таки бросил эту затею, выпрямляясь на ногах и возвращая взгляд к безмолвной девушке рядом. Заметил, что она подошла ближе, бесстрастно наблюдая за неудавшимся побегом. Когда Гермиона протянула ладонь на уровне его глаз и схватила в кулак парящую рукоять, его дыхание мгновенно сперло. Кадык нервно дернулся, от чего Тео приложил еще больше усилий, чтобы попытаться сохранить на своем лице спокойное выражение. Получалось паршиво.

Он замер. Она тоже. Он кидал смирительные взгляды. Она смотрела исподлобья.

Грейнджер истощала решительность, слишком медленно опуская ладонь с зажатым лезвием, не обратила внимания и на то, как оставшиеся ножи безвольно попадали возле ее ног, чуть ли не задевая своим острием ее обнаженные лодыжки. Шокировано и заворожено следя за ней, Тео в последней возможности к спасению, попятился к стене, расставляя по обеим сторонам от себя распростертые руки. Так себе защита. Зато был шанс на перехват холодного оружия, хоть и малейший.

Когда бетонная стена соприкоснулась с его лопатками, а Гермиона маленькими шажками проследовала за ним, Теодор притянул локти к себе, становясь в боевую стойку и приготавливаясь отбиваться. Если бы Грейнджер сейчас не призвала свою палочку, он бы и не вспомнил о своей. Но, как не кстати, о ней вспомнила девушка, ловя древко в воздухе и тут же переламывая на две половины.

В груди снова сжалось, только на этот раз сильнее и ярче. В глазах замерцали звезды, мешая сфокусироваться, от чего парень начал лихорадочно моргать. А когда голова перестала кружиться, почувствовал как волшебное оружие крепко впивается в кожу под подбородком. Казалось, что прошла целая вечность, пока организм восстанавливался от потерянной связи с его магическим спутником, но на самом деле, это не было даже долей секунды.

Гермиона заставила его задрать голову выше, тем самым теряя из виду ее фигуру. К правому боку прижалась леденящая сталь, пуская первую каплю крови. Это предупреждение. Чтобы не оказалось ни единой мысли о смене позиций. Теодор в этот момент еле осязаемо зашипел, набирая полные легкие. Сердце лихорадочно забилось, совсем сбиваясь с ритма. Он пытался совладать с мыслями, не хотелось кидаться в лапы смерти. На ум приходили только пустые речи, ничего более сто́ящего, если хотя бы это можно было назвать ценным.

Она снова надавила лезвием, вонзая кончик, что пришелся точно в цель — ребро. Нотт свел брови, шипя и ерзая на месте. На лбу пробежала тоненькая дорожка от стекающего пота. Он глубоко задышал, теряя смысл на смиренность.

Вот она стоит, прямо перед его носом. Боевая и бесстрашная. Руку протяни и она окажется в ничуть не лучшем положении. Поэтому Теодор так и сделал, быстрым движением поднял ладони и с хлопком сомкнул на любимой нежной шее. Сжал в медвежьей хватке, с силой притягивая к себе.

Она ни одним мускулом не повела, только нож вонзила глубже, разрывая мышечную прослойку и подступая к оголенной кости. Принялась вертеть лезвием, желая доставить как можно больше боли. Тео же стал поднимать ее за шею, вонзая ногти в бархатную кожу. Он всем телом ощущал ее нежелание в его смерти, тем более от ее рук, поэтому спокойно напирал и на заостренный конец ее палочки, не заботясь о своем состоянии.

С минуту они так и смотрели друг на друга.

Она с наставленным оружием, не предпринимая попыток к своему освобождению.

Он с поволокой грусти на красивом лице.

Когда их глаза стали находится на одном уровне, ее дыхание превратилось из урывистого в сопящее, губы широко распахнулись, жадно глотая воздух, а ноги свободно повисли в воздухе, при этом вовсе не брыкаясь; Гермиона наконец-таки вынула нож из сочащейся раны, отбрасывая его в сторону. Давление палочки ослабло лишь после того, как ее шрам начал покрываться бурыми пятнами, в ушах беспорядочно зазвенело, а в глазах стали появляться следы от первых лопнувших сосудов. Магическое оружие легко выскользнуло из ее ослабших пальцев, звонко падая на голый пол.

Тео с пугающей хладнокровностью отстоял право на жизнь.

Но после того, как ее дрожащие руки прильнули к своей шее, царапая его пальцы, после того, как в ее взгляде остался лишь страх, после того, как ее мягкие губы начали пляс в постоянной борьбе за так необходимый кислород, Теодор наконец опомнился. Ее ступни молниеносно соприкоснулись с твердостью под ними, но не найдя силы в мышцах, Гермиона упала на колени, сгорбившись над полом у ног парня, пытаясь восстановить дыхание.

Нотт с диким ужасом наблюдал за всем, пугаясь своей силы и мыслей, которые привели к тому, что приходилось сейчас лицезреть. Он ошарашено опустился перед ней. Девушка, по-видимому, испугавшись, вздрогнула и поползла на пятой точке, стараясь отдалиться. Онемевшие ноги работали плохо, из-за чего Тео успел ухватиться за кисти рук, что были ближе всего. Притянул к себе, давя на ее лопатки, чтобы она упала в его грудь. По ее телу двинулись змейкой мужские руки, крепко сжимающие в проволоке обеспокоенности, не выпуская ее брыкающееся тело от себя ни на дюйм.

Голос, которым шептал сейчас Тео, он и сам сразу не различил. Сухой, потерянный, испуганный и осевший, до дрожи безжизненный. Не различал половины слов, что сейчас шептал. Только слышал ее всхлипывания и сбившийся кашель, слышал ее плачь, как гимн об увечьях, что оставил после себя. Не мог поверить в свою жестокость, в такую возможность по отношении к возлюбленной. Ведь знал — если бы отправил Гермиону на тот свет, не долго думая, пустился бы следом.

— Тш-ш, все хорошо..я не наврежу тебе, не сделаю больно… — принялся плавно раскачиваться на месте, пытаясь убаюкать ее расшатанное сознание, — ..я с тобой, только с тобой..все будет хорошо..прости меня, прости. Пожалуйста, прости меня, я не должен был все это делать..все позади, теперь тебе будет лучше…

Не заметил, как она перестала вырываться, рыдать и стучать по его телу. Все шептал и шептал.

«Прости меня»

«Прости любимая»

«Это моя вина, прости..»

«Прости…»

А когда и сам успокоился, понял, что сам уже давно сидел у стены, оперевшись на спину, а Грейнджер давно уснула, свесив голову через сгиб его локтя. Кончики пальцев на ногах, что обдувало легким ветерком с пропускающих щелей окон, уже успели достаточно замёрзнуть. Опустил подбородок, снова разглядывая девушку на своих руках, которая безмятежно сопела, сомкнув кулачки у него на груди, совсем как котенок. Конечно, все портил темнеющий синяк на ее тонкой шее, тянущийся во весь ее объем. Бросив эти мысли на потом, окинул взглядом сжатые вместе колени, проводя по ним свободной ладонью и слегка задевая обнаженные щиколотки, сообразил, что и она давным давно черпала тепло только от его тела.