– Напиши мне сообщение, если кто-то появится у дома, – сказала она.

– Что ты собираешься делать?

– Влезу в дом и попробую найти ее бумажник.

Я стала ждать Блю, ссутулившись на водительском сиденье. Нервничала так, что под кожей, казалось, летают ракеты. Вздрагивала от любого перезвона колокольчика и шелеста листьев. Через полчаса я отправила Блю сообщение:

Уходи оттуда. Мы рискуем.

Блю ответила:

Пока ищу.

Мимо проносились автомобили. Не знаю, замечали меня их водители или нет, но кто-то мог запомнить незнакомую «Джетту», припаркованную неподалеку. Женщина средних лет в домашнем халате поливала газон и смотрела прямо на меня.

Вдруг появился красный пикап. Он свернул к дому, и я написала сообщение:

Он вернулся. Уходи.

Блю не ответила. Лестер достал из багажника упаковку пива и пакет с продуктами. Затем поднялся на крыльцо, отпер дверь и вошел в дом. Блю не было видно.

Где ты? Он в доме.

Через десять минут Блю выбралась через окно ванной и не спеша подошла к машине.

– Поехали, – сказала она.

Я завела двигатель и медленно выехала на шоссе.

– Что там случилось?

– Документы я не нашла, – с сожалением сказала Блю. – А даже если б нашла, вряд ли что-то получилось бы. Я не смогла бы устроиться на работу по номеру ее страховки, поскольку муж наверняка подаст заявление на пособие в связи со смертью. Знакомых в департаменте автотранспорта у меня нет, пришлось бы пользоваться правами с фотографией, на которой очевидно не я. И неважно, сколько пончиков я съем.

– Должно же быть какое-то решение, – ответила я.

– Наверняка. Просто мы до него пока не додумались.

Я не понимала, как вести себя с Блю. Я никогда ей не доверяла и все же была перед ней в долгу, потому что под ее крышей мне жилось относительно неплохо. Она работала по ночам, и днем я старалась ее не беспокоить – в случае конфликта идти мне было некуда. Блю больше ничего не рассказывала о своей прежней жизни. Работала учительницей, вышла замуж за садиста по имени Джек. Когда я выспрашивала подробности, она уклонялась от ответа или обходилась туманными намеками. Однажды я спросила ее о детских годах. «Обычное детство, как у всех. Бегала, играла и все такое». Потом спросила ее о семье. «Обычная семья», – ответила Блю. Не помню, чтобы в доме Блю я хоть раз выспалась как следует. Мне постоянно казалось, что я проснусь – а у моего виска револьвер…

Впрочем, тревожилась я не только насчет Блю. Моим главным врагом оставался мистер Оливер. Я пыталась просчитать его следующий шаг. Где начать поиски одинокой женщины, которая похожа на всех одиноких женщин в Остине? Иногда хорошо ничем не выделяться.

Библиотеки Остина стали мне вторым домом. Чтобы меня не начали где-то узнавать, я посещала каждый филиал не чаще одного раза в неделю. Ярборо, Твин-Оукс, Норт-Виллидж, Карвер и Фолк-Сентрал – я старалась встать из-за компьютера до того, как дети выходят из школ. Если попадала в послеобеденный час пик, то бродила между полками и просматривала книги о путешествиях, притворяясь, что моя воображаемая новая жизнь – всего лишь долгожданный отпуск.

Я проверила, как идет расследование смерти моего недавно почившего супруга. В отчете патологоанатома утверждалось, что Фрэнк умер от удара тупым предметом по голове. Удар тупым предметом может случиться из-за того, что череп сам прилетел на неподвижный твердый предмет, вроде края лестницы, только в газетах об этом никогда не писали. Мною по-прежнему «интересовались», в основном потому, что я исчезла сразу после его смерти. Местонахождение мое до сих пор не было установлено. Не сбеги я тогда, возможно, все обошлось бы и у меня остались дом, имя и жизнь без Фрэнка. Я подумывала вернуться, однако теперь, когда я вызвала гнев мистера Оливера, а соседи считали меня черной вдовой, едва ли возвращение пройдет гладко.

Чтобы отвлечься от живых, я переключилась на некрологи. Нашелся многообещающий труп Шарлотты Кларк. К такому имени я могла бы привыкнуть. У нее остались только сестра, племянница и племянник. Я записала информацию о похоронах и поехала назад к Блю.

Когда я открыла дверь, Блю сидела на диване и смотрела новости. Ее нога стучала по ковру, как отбойный молоток. Она выключила телевизор и встала.

– Наконец-то. Пришла. Я тебя жду битый час.

Блю всегда удавалось хранить ледяное спокойствие айсберга, но сейчас она была напряженной, словно ей вкололи пару доз адреналина. Я начала нервничать еще больше, чем обычно.

– Все хорошо?

– Однажды будет. А теперь нам пора ехать.

– Куда?

– Расскажу в машине, – отрезала Блю.

Она вышла за дверь и дождалась, пока я последую за ней. Подойдя к машине, бросила мне ключи:

– Полагаю, ты хочешь за руль.

Мы молча сели в машину, и я повела ее по извилистому проезду.

Небо потемнело. Следуя отрывистым указаниям Блю, я объехала вечерние пробки. Направо, налево, налево и прямо, направо.

– По трассе двести девяносто на восток километров сорок пять, потом сверни на двадцать первую.

– Объяснишь мне, куда мы едем?

– На небольшую экскурсию, полюбоваться природой, – ответила Блю.

– Ночью?

– Да.

– Природой любоваться лучше днем.

– Ночью меньше туристов.

Блю, похоже, не была настроена на беседу, а я не хотела допытываться. Больше никто из нас не проронил ни слова, пока она не велела мне повернуть направо на трассу FM-60. Движение стихло, и я разглядела табличку с названием национального парка. Темнота и тишина наталкивали меня на мрачные мысли.

– Ты же не убьешь меня там, Блю?

Она глубоко вздохнула. Расшифровать значение этого вздоха я не смогла. Блю открыла бардачок и вынула револьвер. От неожиданности я не удержала руль, машину мотнуло на встречную полосу. Казалось, вся кровь в моих жилах застывает в лед. Раздалось гудение встречного грузовика; я выровняла машину и попыталась унять бешеный стук в груди.

– Тебе нужно успокоиться, – проговорила Блю. Она открыла барабан револьвера и высыпала патроны. – Бери. И перестань думать о всякой ерунде.

Она положила патроны в мою ладонь. Я сунула руку в карман куртки и пересчитала их, отпуская по одному. Один. Два. Три. Четыре. Пять…

– Притормози, когда увидишь указатель на Парк-роуд, пятьдесят семь. Мы едем туда, – сказала Блю.

– Я не в настроении для экскурсий.

– Мы ненадолго.

Вот и национальный парк «Лейк Сомервилл». Пункт смотрителей был закрыт. Дорогу перекрывала цепь без замка, поэтому Блю просто вынула крюк из проушины, и мы проехали по проселочной дороге. Когда я остановилась на пустыре, Блю взяла с заднего сиденья фонарик, вышла из машины и зашагала по короткой тропе, ведущей к кемпингам. Я последовала за ярким лучом. Стояла тишина, только гравий хрустел под ногами и ровно стрекотали сверчки. Места для разведения огня выглядели заброшенными.

Блю вернулась к машине. Я снова последовала за ней. Она передала мне фонарик и открыла багажник.

– Сохраняй спокойствие. Ты сможешь не паниковать, ради меня, Амелия?

Блю не стала дожидаться ответа и открыла багажник. Внутри оказалось свернутое большое одеяло. Я подошла поближе и поняла, что из одеяла торчат ботинки. Точнее, мужские ботинки размером не меньше сорок пятого. Я медленно повернула фонарик, чтобы увидеть голову, – на одеяле чернело огромное пятно крови. Рядом с телом лежала лопата.

– Ты что, кого-то убила, Блю?

Вопрос был глупый.

– Очевидно, да, – ответила Блю таким тоном, будто я интересовалась, купила ли она молока.

– Кого?

– Амелия, позволь представить тебе моего мужа, Джека Рида. Жаль, что вы встретились при таких обстоятельствах.

Пока мы с Блю тащили Джека в лес – настолько далеко, насколько хватит наших сил, – она выдала мне скупые сведения: Джек нашел Блю, пытался ее убить, но вместо этого погиб сам. Из ее уст все звучало просто, как сосчитать до трех.