«Три-четыре дня и мы на суше...» — подумал Эйрих.

Волевым усилием заставив себя не думать, мальчик постепенно заснул.

/14 ноября 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Далмация, г. Салона/

Бледный Эйрих, потерявший за последние дни несколько фунтов веса, сел на земную твердь и довольно улыбнулся. Рядом с ним рухнула Эрелиева, а за ней и Татий.

Альвомир смотрел на них с искренним сочувствием во взгляде — грозный снаружи, гигант был очень добрым и сентиментальным внутри, поэтому сострадал Эйриху и остальным, мучимым кинетозом.

— Наконец-то... — прошептал Эйрих, после чего понял, что это было опрометчивым действием.

Опрометчивым потому, что после этого он испытал очередной приступ рвоты, сложился пополам и извергнул разбавленное вино на мощёный причал. Это послужило условным сигналом для Эрелиевы и Татия, последовавшим его примеру. Феомах продержался целых две минуты, но, увидев, как Татий извергнул из себя плохо пережёванный горох напополам с мясной кашицей серого цвета, тоже сложился и начал блевать ранним завтраком.

Выгружающиеся на причал остготские воины, некоторые из которых тоже были мучимы неожиданной болезнью, присоединились к стихийному порыву и мощёный причал «украсился» дополнительными пищевыми пятнами.

— Чё, город настолько хреново выглядит? — усмехнулся некий светловолосый легионер, стоявший у ящиков.

Говорить Эйриху не хотелось, поэтому он лишь вяло отмахнулся, с утробной отрыжкой выплеснул ещё одну порцию разбавленного вина, вытер рот рукавом и разогнулся.

— Грузы... взять под охрану, — приказал он неестественно бледному Аравигу. — Все ждите здесь, я всё улажу... Инцитата вывести, дать погулять...

Как бы ни было тяжело, у Эйриха ответственность, поэтому слабость была подавлена волевым усилием, он окончательно взял себя в руки и превратился в храброго и мудрого вождя, каким ему пристало быть.

— Раз ты здесь стоишь и тебе, явно, нечем заняться, — посмотрел Эйрих на легионера, откинувшегося на большой товарный ящик. — Не подскажешь, где в этом городе можно разместить две тысячи четыреста с лишним человек?

— Это не ко мне, — произнёс тот. — Я человек маленький, охраняю грузы.

— Ясно, — Эйрих потерял к нему интерес.

— Но ты бы поспрашивал в термах — я тебе отвечаю, что владелец терм, господин Фауст Кавдекс, заправляет всеми стабулами и кумпонами города, — нашёлся легионер.

— Тебя как зовут? — спросил Эйрих.

— Сервием папка прозвал, — ответил легионер.

Светловолосый, кудрявый, на вид где-то двадцать зим, облачён в кольчугу и шлем, щита нет, зато на поясе висит гладий. Выглядит как типичный римлянин-простолюдин, с постным лицом, не обременённым тяжкими и глубокими размышлениями. Ростом он лишь чуть выше Эйриха, значит, в комитатском легионе Сервию точно не служить, потому что вряд ли он в ближайшее время вырастет ещё на полголовы. Да и конституцией тела он тоже не вышел: его предел городской гарнизон, даже не городская когорта.

— Претор Эйрих Ларг, — представился Эйрих. — Так как мне пройти к термам?

— Акведук видал? — спросил Сервий.

— Вижу, — кивнул Эйрих, посмотрев на юго-восток.

Акведук брал начало в местной реке, откуда разветвлялся на два направления: одно шло на юго-запад, к большому дворцу, а одно шло на север, к большому двухэтажному комплексу, который, судя по всему, являлся термами.

— Он ведёт к большой цистерне, рядом с которой большие термы, — продолжил Сервий. — Вот тебе не туда, значится.

— А куда? — недоуменно вопросил Эйрих.

— Тебе к малым термам, что у форума, — ответил Сервий. — Это недалеко, вон там, где колонна торчит.

— Благодарю за информацию, — Эйрих передал легионеру полсиликвы.

— Так я за всегда, в любой момент обращайся! — обрадовался Сервий. — Расскажу и покажу всё, что надо!

— Буду иметь в виду, — кивнул Эйрих. — Прощай, Сервий.

— Доброго здоровья тебе, претор Эйрих! — стукнул себя по груди кулаком гарнизонный легионер.

Пока шла их беседа, к причалу пришвартовалась очередная корбита (3)

Салона была... колоритной. Пусть Эйриху сейчас было не до любования красотами, как бы желудок ненароком не опорожнить, но всё же он сумел оценить свежую брусчатку в портовой зоне, а также красоту зданий на безымянной улице, идущей вдоль морского берега: тут и пытающийся быть незаметным лупанарий, (4) к которому вели указатели, в виде фаллических символов, выбитые на брусчатке и даже стенах зданий, тут и трёхэтажные инсулы, сильно отличающиеся от тех, что Эйрих видел в Константинополе — в столице инсулы жались друг к другу и выглядели ветхо, а тут они строились капитально и выглядели опрятно, но главное, что бросалось в глаза своей яркостью и привлекательностью — это таберны, встроенные в инсулы и иные здания. Торговые лавки Салоны явно переживают хорошие времена, потому что товара в них много, как и покупателей.

До малых терм идти было действительно недалеко. За небольшим форумом, даже близко не походящим на тот же форум Феодосия, находилось компактное здание терм, возле которых ходили чистые и довольно улыбающиеся горожане.

Эйрих, несмотря на открытые трудами Клавдия Галена сведения, термами пренебрегал. Виной всему были эйриховские убеждения из прошлой жизни: для него было форменным безумием загрязнять речную или озёрную воду грязью с волос и тела — духи разгневаются и причинят тебе, в отместку, такие страдания, что впредь будешь обходить реки седьмой дорогой. Но это не значило, что он ходил и вонял.

Для гигиены Эйрих использовал оливковое масло, за неимением избытка животного жира. Намазываясь маслом с ног до головы, он брал чистый речной песок и оттирался им до полного исчезновения грязи. И вот после этого он брал немного воды из реки, читал охранительный заговор и быстро смывал с себя остатки масла и песка. Дальше он надевал чистое бельё и ходил посвежевшим до следующей помывки.

Римлян же, рискующих здоровьем в термах, он искренне не понимал. То есть теперь, после чтения трудов Галена, понимал, но позицию их не принимал. Это мало того, что неуважительно к речным духам, так ещё и очень опасно. Впрочем, навязываться и учить их жизни он не собирался — если что-то вдруг, то сами виноваты.

— Доброго здоровья тебе, уважаемый, — обратился Эйрих к упитанному римлянину, сидящему на лавке и оттирающемуся полотенцем.

— И тебе того же, юноша, — благосклонно кивнул ему римлянин.

— Где я могу найти владельца этих терм, Фауста Кавдекса? — поинтересовался Эйрих.

— Вон он сидит, со святым отцом Македонием, — указал римлянин на двух почтенных мужей, сидящих через три лавки.

— Премного благодарен, — с признательностью кивнул ему Эйрих.

Владелец малых терм и священник о чём-то горячо спорили, поэтому мальчику пришлось подождать паузы в диалоге, набирающем обороты.

Спорили они о язычниках. Точнее о конкретном язычнике, клиенте Фауста Кавдекса, уличённом в посещении храма Юноны. Клиента зовут Авл, он почти в открытую проводит запрещённые ритуалы, что сильно не нравится святому отцу Македонию, ссылающемуся на запретительный закон императора Флавия Аркадия, ставящий целью прекратить всякие языческие ритуалы.

Как патрон, Кавдекс отвечает за поступки и проступки своего клиента, поэтому сейчас пытается отрицать причастность Авла к язычеству, заверяя, что бедолагу, скорее всего, заманили в храм Юноны какие-то злые люди и сам бы он точно никак и никогда.

— Ты чего хотел, сын мой? — священник вдруг обратил внимание на Эйриха.

— Претор Эйрих Ларг, — представился мальчик. — У меня дело к уважаемому Фаусту Кавдексу, касательно размещения моих людей в его стабулах и кумпонах.

— Прямо-таки во множественном числе? Именно в стабулАХ и кумпонАХ? — удивился владелец малых терм. — Сколько у тебя людей?

— Две тысячи четыреста тридцать семь, — ответил Эйрих.

— Ты сейчас не шутишь? — недоверчиво уточнил Кавдекс.