Точка «Z» – это начало и конец, здесь выстраиваются координаты будущего нашей планеты. Мы, собратья по сути, являемся иовами – носителями координат точки «Z», мы ее проводники в земном мире, своего рода трансформаторы. Некоторые из нас стали «невозвращенцами», составной частью среды инфразвука, где обитают маовы – мутанты. Необратимые процессы затронули их метатела, и они уже не в состоянии вырваться из плотных частот, как из болота. Но те из нас, кто еще звучат своим знаком, то есть трансмутируют свой генетический код, остаются на поверхности, не тонут в серости этого мира.

Люди живут на границе двух миров – видимого и невидимого. Наш путь маовам не виден, потому что это «сожженный путь», путь, который невиден в солнечном свете, как свет звезды, которая находится слишком близко к Солнцу. Ее свет тонет в солнечных лучах. «Сожженный путь» виден только нам, потому что мы, иовы, – дети Солнца и Земли. Они же – дети Земли. И когда их жизнь начинается, этого пути еще не видно, когда же их жизнь заканчивается, то этого пути уже не видно. Путь во времени и пространстве лежит через точку «Z», и всем нам известны ее координаты на уровне метател, на уровне трансгенной памяти.

Но «вспомнить» и осознать материальным разумом дано не каждому. Я тоже делала несколько попыток извлечь из собственной Сути знания о том, как нам всем выжить. Однако это всего лишь жалкие фрагменты. Мне нужна сила, моя сила, которой я еще не овладела, чтобы сделать то, что я обязана сделать: помочь родиться в этот мир гениям – поэтам, музыкантам, художникам, и сохранить жизнь тем, кто уже здесь, потому что у кого-то из них даты рождения совпадают с датами смерти. У них есть только даты нерождения. Право на рождение и жизнь у них и таких, как ты, отбирает Мрак. Поэтому я должна успеть что-то сделать, мы все должны успеть.

За несколько дней до своей смерти ты сказал отцу: «Как жаль, что я ничего не успел». Ты успел, Дан. Поверь мне, ты призвал своим стихом меня к бою, и я найду в себе нужную силу, обязательно найду, клянусь тебе!»

Ирис взяла в руки тетрадный листок в клетку, на котором был записан стих Дана.

Из чащи времени в никуда

Не вернутся эти года

Уже никогда.

Все дороги уходят из дома,

Ведут в тот же дом,

Я мечтаю научиться

Летать и думать о том,

Что изменится этот мир,

Изменится этот мир,

Изменится этот мир.

Измените этот мир!

– Мы изменим его вместе, Дан, – сказала вслух Ирис и записала: «Мы пойдем с тобой вместе по невидимому пути, который приведет нас домой. Мы обязательно вернемся туда, я верю в это».

Ирис успокоилась. На душе у нее стало легко, слезы высохли, и ничто более не мешало ей продолжать работу над ошибками.

«С чего начать?» – спросила она саму себя. И сама ответила: «Если я хочу быть сильной, то должна избавиться от слабости. Не стонать, а действовать!»

Она решительно встала, собрала исписанные листы бумаги и бросила их в камин. Языки пламени стали лизать строчки, и у нее дрогнуло сердце.

«Нет, Дан, я не прощаюсь с тобой, мы теперь будем неразлучны, я поклялась тебе и помогу найти дорогу домой. Твоя и моя сути – родные, и это навечно. А то, что на бумаге, – это временное существование в материальном мире моих эмоций, это всего лишь иллюзия!» – думала Ирис.

«Иллюзия, иллюзия!» – застучало у нее в висках. Резкий звонок телефона прервал эти толчки. Она взяла трубку.

– Чем Вы занимаетесь? – раздался в трубке воркующий голос Атана.

– Выполняю работу над ошибками, – выпалила Ирис, недовольная тем, что Атан помешал ей.

– Какую работу?

– Тебе приходилось в школе выполнять работу над ошибками, потом переписывать все на чистовик?

– Н-н-ну, приходилось… – Атан явно не понимал, к чему она клонит.

– Так вот, я пытаюсь разобраться в своей работе, найти там ошибки и переписать все набело. Понял меня?

Ирис особенно выделила слово «набело».

– Кажется, понял. А, может, не надо? Вы ведь у нас пример для всех и пишите без помарок, – включился в игру слов Атан.

– Не льсти мне, я знаю цену своему чистописанию. Когда-то в детстве я сумела исправила свой почерк. Теперь хочу быть «грамотной» в жизни, мне это необходимо.

Атан молчал, смутившись оттого, что сказал опять невпопад.

– Ты чего звонишь? – уже приветливее спросила она.

– Хотел узнать, как дела, какие планы на будущее…

– Какое будущее? – Ирис словно током ударило. – О каком будущем ты говоришь?

– О вашем… Планируете ли Вы приехать в М…

Ирис его не слышала. Будущее планировать пытается генная инженерия. Планированием по своему усмотрению человек способен разрушить зародыш этого будущего.

– Алло, Вы меня слышите? – прокричал в трубку Атан. – Я сейчас перезвоню…

И в трубке раздались короткие гудки. Ирис оставила трубку лежать рядом с телефоном, прерывистое ровное попискивание, доносившееся из трубки, поставило барьер между Ирис и внешним миром. Теперь она была один на один со своими мыслями. Ирис села в кресло-качалку напротив камина и стала, медленно раскачиваясь, всматриваться в мирно танцующее пламя.

«На чем же это я остановилась? – пыталась она припомнить. – Подлинное будущее от ложного, спланированного в лаборатории человеческим разумом, отличается тем, что ложное будущее – продукт иллюзий. Для того, чтобы иметь право создавать будущее, нужно знать, какое оно… какое оно…»

Мысли потекли вяло и стали путаться. Погрузившись в дремоту, Ирис увидела огромный белый город, залитый солнечным светом, ладью у берега, с которой на берег сходили люди в ритуальных одеждах. Они несли носилки, в которых полулежало женское тело, накрытое покрывалом. Люди прошествовали в сторону храма. Неожиданно светило стало меркнуть, погружаясь в тень луны. Море, город, люди – все вдруг перестало существовать. Казалось, умерла сама жизнь. Только слышался надрывный, пронизанный отчаянием женский голос: «Ты лгала мне, Исида, лгала мне – твоему отражению на земле. Нет другого царства теней, и не было никогда. Оно здесь… Мы все – тени, и весь этот мир лишь тень, слепок того мира, где ты… И умереть означает начать жить! Жить там, где нет страха и боли, где твои любимые, и ты их никогда уже не потеряешь. Я ухожу отсюда, из царства теней, в твой реальный мир. Я отделяю от себя эту иллюзию силой яда…»

«Опять я вторглась в свою эволюционную память», – погружаясь в видение, поняла Ирис. С ней такое случалось: провалы, вернее, погружение в свою эволюционную память. И каждый раз она видела яркие, словно реальные, картины прошлого. Эта виртуальная реальность жила в ней в тесной связи с именем Клеопатры.

Она помнила… помнила песчаные бури: звук движущегося песка, упругую силу ветра, которая так восхищала ее.

Она стояла на башне, наблюдая поглощающую все на своем пути бушующую стихию. Ветер вздымал волны суши и моря, постоянно меняя их облик. Не был ли он той силой, которая ей нехватало, чтобы все разрушить…

«Здесь место Вечного заняли люди. Я не хочу жить во лжи. Здесь нет любви, а значит, нет Вечности. Я хочу туда, где есть Он. Только когда человек честен как дитя, в нем есть Вечное. Можно обвешаться амулетами и, шепча молитвы, бесконечно бить поклоны перед созданными человеческим воображением образами, но никогда не познать Вездесущего живого. Никогда! Это ложь, ложь! Все во лживой любви к богам и друг к другу. Ложь вокруг отравляет души людей.

А если сказать всю правду, тогда почти все умрут! Мало кто выдержит истинное знание, таких единицы. Так что же делать? Что делать? – Душа ее кричала. – Ждать своего часа, часа истины, часа великого пришествия? Есть боль и ненависть, а любви нет…Есть только ложь… Что же будет? Пусть лучше смерть в любви, чем жизнь во лжи!

Я не хочу быть соучастницей обмана. Моя правда тонет во мгле, и я становлюсь частью мглы, а значит, ложью. Я должна нести правду души, красоты и тем самым сопротивляться лжи. Мой враг – ложь. Она рядится в одежды добродетели. Она – боль и нелюбовь под маской добродетели. Ложь опутала этот мир. Ее яд парализует ум, сердце, совесть. Мы все отравлены этим ядом. Ложь правит всем. Мы ищем Всевышнего друг в друге, ищем любовь и наталкиваемся на нелюбовь под маской добродетели. Лживые чувства…»